— Это было красивое животное, — сказал Билли, когда они на следующий день возвращались домой.
— Наверное, у него такая же судьба, как у большинства других оленей — гибнуть от пуль охотников, — пожал плечами Уэйд. — Раньше они в большинстве своем гибли от когтей медведя, клыков пумы, стрел чероки, теперь гибнут от пуль и картечи. Не от старости же им умирать.
— А что, если бы это вдруг стало возможным?
— Тогда в мире бы многое поменялось — если бы оленям позволили умирать от старости. В национальных парках их все равно продолжают уничтожать естественные враги.
— Да, дед, ты, пожалуй, прав. В мире бы многое изменилось, если бы оленям позволили умирать от старости. И вообще всем существам, похожим на них. Так или иначе, а сейчас у нас есть с полсотни фунтов оленьей вырезки, пара рогов и масса воспоминаний.
— Это твой первый олень, малыш.
— Которого убил ты, дед. Стреляю я похуже тебя, но уж разобраться в том, чья пуля его уложила, я как-нибудь сумею.
— Ничего ты не сумеешь. Одна из пуль была твоей.
— Если бы ты не стрелял, моя пуля в лучшем случае ранила бы оленя в шею, но не свалила бы его. Его голову и шею прошили пули из «ремингтона».
— Вот приедем домой и посмотрим повнимательнее.
— Тут и смотреть нечего, дед, — Билли отнял руку от руля и потрепал Уэйда по плечу. — Что-то упущено в моем воспитании. Я раньше начал убивать людей, а только после этого животных.
— Билли, но на войне…
— Убийство не считается убийством? Это ты хотел сказать? Возможно, дед, возможно. Надо бы спросить об этом старого солдата Конфедерации, мы с ним ни разу не беседовали на эту тему.
Они уже сворачивали в кедровую аллею. Светлый домик на возвышении сиял, словно вымытый, в лучах заходящего солнца. Было очень тепло, как может быть только в Джорджии во второй половине ноября.
Едва Билли подкатил к крыльцу, как на нем появилась Аннабел. Мужчины сразу обратили внимание на ее изменившееся, осунувшееся лицо, покрасневшие глаза.
— Аннабел! — осипшим от волнения голосом крикнул Уэйд. — Что случилось?
Он не мог дождаться, пока Билли затормозит, и растерянно переводил взгляд с жены на дорожку и обратно.
Наконец Уэйд открыл дверцу и в два прыжка преодолел расстояние от автомобиля до крыльца.
— Что-нибудь с Уиллом? — напряженно вглядываясь в лицо жены, спросил он.
Та отрицательно покачала головой, ее синие глаза вновь наполнились слезами.
— Генри… нашелся, — еле слышно выговорила она.
— Генри? Генри?.. Как это он мог найтись? Ведь он погиб.
— Это было красивое животное, — сказал Билли, когда они на следующий день возвращались домой.
— Наверное, у него такая же судьба, как у большинства других оленей — гибнуть от пуль охотников, — пожал плечами Уэйд. — Раньше они в большинстве своем гибли от когтей медведя, клыков пумы, стрел чероки, теперь гибнут от пуль и картечи. Не от старости же им умирать.
— А что, если бы это вдруг стало возможным?
— Тогда в мире бы многое поменялось — если бы оленям позволили умирать от старости. В национальных парках их все равно продолжают уничтожать естественные враги.
— Да, дед, ты, пожалуй, прав. В мире бы многое изменилось, если бы оленям позволили умирать от старости. И вообще всем существам, похожим на них. Так или иначе, а сейчас у нас есть с полсотни фунтов оленьей вырезки, пара рогов и масса воспоминаний.
— Это твой первый олень, малыш.
— Которого убил ты, дед. Стреляю я похуже тебя, но уж разобраться в том, чья пуля его уложила, я как-нибудь сумею.
— Ничего ты не сумеешь. Одна из пуль была твоей.
— Если бы ты не стрелял, моя пуля в лучшем случае ранила бы оленя в шею, но не свалила бы его. Его голову и шею прошили пули из «ремингтона».
— Вот приедем домой и посмотрим повнимательнее.
— Тут и смотреть нечего, дед, — Билли отнял руку от руля и потрепал Уэйда по плечу. — Что-то упущено в моем воспитании. Я раньше начал убивать людей, а только после этого животных.
— Билли, но на войне…
— Убийство не считается убийством? Это ты хотел сказать? Возможно, дед, возможно. Надо бы спросить об этом старого солдата Конфедерации, мы с ним ни разу не беседовали на эту тему.
Они уже сворачивали в кедровую аллею. Светлый домик на возвышении сиял, словно вымытый, в лучах заходящего солнца. Было очень тепло, как может быть только в Джорджии во второй половине ноября.
Едва Билли подкатил к крыльцу, как на нем появилась Аннабел. Мужчины сразу обратили внимание на ее изменившееся, осунувшееся лицо, покрасневшие глаза.
— Аннабел! — осипшим от волнения голосом крикнул Уэйд. — Что случилось?
Он не мог дождаться, пока Билли затормозит, и растерянно переводил взгляд с жены на дорожку и обратно.
Наконец Уэйд открыл дверцу и в два прыжка преодолел расстояние от автомобиля до крыльца.
— Что-нибудь с Уиллом? — напряженно вглядываясь в лицо жены, спросил он.
Та отрицательно покачала головой, ее синие глаза вновь наполнились слезами.
— Генри… нашелся, — еле слышно выговорила она.
— Генри? Генри?.. Как это он мог найтись? Ведь он погиб.