Она, наверное, тут же принялась за дело, потому что весь следующий день до самого вечера лил дождь. Я сидел у себя в комнате, читал «В поисках Брайди Мерфи» и слушал радио до тех пор, пока не решил, что кого-нибудь убью, если еще хоть раз услышу, как хренов Доменико Модугно поет «Volare». После обеда мы с мамой сидели в гостиной и смотрели телевизор, когда в дверь постучала Мэг.
Мама встала. Я пошел за ней и взял себе «пепси» в холодильнике.
Мэг улыбалась. На ней был желтый дождевик, с волос капало. Мама пригласила ее в дом.
— Не могу, — сказала Мэг.
— Ерунда, — возразила мама.
— Нет, правда. Я только вам вот это передать. Это от миссис Чандлер.
Она протянула маме мокрую коричневую сумку с упаковкой молока. Рут и мать не особо общались, но по-соседски иногда брали друг у друга что-то взаймы.
Мама взяла сумку и кивнула.
— Передай миссис Чандлер спасибо.
— Передам.
Потом Мэг залезла под дождевик и посмотрела на меня. И просияла.
— А это — тебе.
И вручила мне картину.
Картина была завернута в листы толстой оберточной бумаги. Бумага была непрозрачной — сквозь нее виднелись цвета и линии, но не формы.
Я и рта не успел раскрыть, как Мэг сказала «Пока!», помахала рукой, закрыла дверь и снова ушла в дождь.
— Ну, — сказала мама, тоже улыбаясь. — И что тут у нас?
— Думаю, это картина, — сказал я.
Я стоял с «пепси» в одной руке и с картиной Мэг — в другой, и прекрасно знал, о чем подумала мама.
В ее мыслях несомненно было слово «прелестно».
— Ты не собираешься ее открывать?
— Да, конечно. Собираюсь.
Я поставил «пепси», повернулся к матери спиной и потянул за ленточку. Потом снял лист обертки.
Она, наверное, тут же принялась за дело, потому что весь следующий день до самого вечера лил дождь. Я сидел у себя в комнате, читал «В поисках Брайди Мерфи» и слушал радио до тех пор, пока не решил, что кого-нибудь убью, если еще хоть раз услышу, как хренов Доменико Модугно поет «Volare». После обеда мы с мамой сидели в гостиной и смотрели телевизор, когда в дверь постучала Мэг.
Мама встала. Я пошел за ней и взял себе «пепси» в холодильнике.
Мэг улыбалась. На ней был желтый дождевик, с волос капало. Мама пригласила ее в дом.
— Не могу, — сказала Мэг.
— Ерунда, — возразила мама.
— Нет, правда. Я только вам вот это передать. Это от миссис Чандлер.
Она протянула маме мокрую коричневую сумку с упаковкой молока. Рут и мать не особо общались, но по-соседски иногда брали друг у друга что-то взаймы.
Мама взяла сумку и кивнула.
— Передай миссис Чандлер спасибо.
— Передам.
Потом Мэг залезла под дождевик и посмотрела на меня. И просияла.
— А это — тебе.
И вручила мне картину.
Картина была завернута в листы толстой оберточной бумаги. Бумага была непрозрачной — сквозь нее виднелись цвета и линии, но не формы.
Я и рта не успел раскрыть, как Мэг сказала «Пока!», помахала рукой, закрыла дверь и снова ушла в дождь.
— Ну, — сказала мама, тоже улыбаясь. — И что тут у нас?
— Думаю, это картина, — сказал я.
Я стоял с «пепси» в одной руке и с картиной Мэг — в другой, и прекрасно знал, о чем подумала мама.
В ее мыслях несомненно было слово «прелестно».
— Ты не собираешься ее открывать?
— Да, конечно. Собираюсь.
Я поставил «пепси», повернулся к матери спиной и потянул за ленточку. Потом снял лист обертки.