— Как ее зовут?
— Наталья Николаевна Гуляева.
— Куда она ехала?
— По-моему, в Москву.
— Скорый поезд вы пропустили, — сказал, заметно подобрев, капитан. — Через сорок минут подойдет экспресс «Адлер — Москва». Я вас устрою. В Ростове ваши вещи должны снять. Я получил телеграмму.
Прибыв к месту назначения (Кузовлев когда-то здесь служил), он не стал дожидаться городского автобуса и отправился в военный городок пешком по «тропке холостяков» — так шутя офицеры называли дорожку, по которой зимой и летом, в снег и дождь они бегали, чтобы сократить путь, на свидания к знакомым девушкам.
Кузовлев поставил чемодан на землю и, присев на него, невольно улыбнулся. Наконец-то его дорожные волнения остались позади. На «разборе» ему, видно, придется рассказать ребятам о своих приключениях. Вещи свои он нашел в Ростове. Военный комендант, вручая ему военный костюм и чемодан, грозился сообщить в полк.
Боясь дальнейших неожиданных приключений, Кузовлев не задержался в Ростове. От военного коменданта он поехал на аэродром. Около самолетов он сразу почувствовал себя в родной стихии. Здесь все было знакомо до мелочей и казалось до боли родным: снующие заправщики с огромными цистернами керосина, самолеты, выруливающие на старт. Он не скрыл своей радости, когда молодая стюардесса в синей пилотке, лихо надвинутой на левую бровь, показала, как надо застегнуть привязной ремень.
— Девушка, меня крепче затягивайте, — пошутил он.
— Почему?
— Я невезучий. Могу выпасть. На станции отстал от своего поезда, вдруг потеряюсь при взлете.
— Мы подхватим на лету, такой ценный груз не упустим, — засмеялась девушка, делая вид, что помогает лейтенанту покрепче затянуть ремень.
Все это Кузовлев вспоминал сейчас с улыбкой. Он поднялся и пошел к городку. «Тропка холостяков» проворно бежала впереди, ныряла в глубь березняка, мелькая то красной глиной, то перепревшей хвоей. Остался последний поворот. За ровной посадкой елок открылся городок.
Летчик хорошо знал приметы этого городка. Вот-вот услышит привычный стук движка, свист взлетающих машин, увидит освещенные окна домов и настроится на лирический лад, когда долетит до него музыка из Дома офицеров. Черные динамики гремят подчас на всю округу. Без всех этих звуков он не мог представить этого городка — так же как свою родную деревню Пальцево под Москвой без серых дымков над крышами и кудрявых березок с черными шапками галочьих гнезд.
Но что это? Кругом стояла непривычная тишина. Грачи спокойно и деловито перепархивали с макушки на макушку берез, садились на гнезда. Ни малейшего звука от взлетевшего самолета…
«Вырубили полеты», — со страхом подумал Кузовлев и сразу разволновался. Каждому летчику известно, что полеты прекращаются в части после аварии или несчастного случая. Подумал о своих товарищах, о всей своей эскадрилье и торопливо зашагал к городку, не в силах унять охватившую его тревогу. Отпуск, сочинская знакомая с выгоревшими на солнце кудряшками, дорожные приключения, Наташа — все отодвинулось куда-то назад, далеко, далеко… Сейчас он думал о другом.
Вышел из березняка. И здесь поразило запустение. Дома, казалось, вымерли — не слышалось голосов и смеха детей, не видно людей. Между столбами, на растянутых проволоках, не сушилось белье. «Я захожу на посадку по развешанным Людмилой простыням», — посмеиваясь, любил шутить замполит эскадрильи майор Федоров.
«Да что же это могло случиться? Где все?» — Только эта мысль владела сейчас Кузовлевым, который почти бежал по дороге, не замечая тяжести чемодана. Он пересек лужайку и легко поднялся по лестнице на второй этаж. На площадке валялись обрывки бумаги, солома, мусор. Напрасно лейтенант настойчиво стучал в дверь общежития, звонил. Запыхавшись, влетел на последний этаж, где жили семейные летчики, но и здесь двери квартир оказались закрытыми.
Черная кошка спрыгнула с подоконника, жалобно мяукнув, потерлась о ногу летчика, грациозно выгнув спину.
Кузовлеву показалось, что где-то хлопнула дверь. Он спустился вниз, стуча кулаком во все двери подряд.
— Вам кого? — неожиданно раздался глухой голос.
— Откройте, пожалуйста.
— Как ее зовут?
— Наталья Николаевна Гуляева.
— Куда она ехала?
— По-моему, в Москву.
— Скорый поезд вы пропустили, — сказал, заметно подобрев, капитан. — Через сорок минут подойдет экспресс «Адлер — Москва». Я вас устрою. В Ростове ваши вещи должны снять. Я получил телеграмму.
Прибыв к месту назначения (Кузовлев когда-то здесь служил), он не стал дожидаться городского автобуса и отправился в военный городок пешком по «тропке холостяков» — так шутя офицеры называли дорожку, по которой зимой и летом, в снег и дождь они бегали, чтобы сократить путь, на свидания к знакомым девушкам.
Кузовлев поставил чемодан на землю и, присев на него, невольно улыбнулся. Наконец-то его дорожные волнения остались позади. На «разборе» ему, видно, придется рассказать ребятам о своих приключениях. Вещи свои он нашел в Ростове. Военный комендант, вручая ему военный костюм и чемодан, грозился сообщить в полк.
Боясь дальнейших неожиданных приключений, Кузовлев не задержался в Ростове. От военного коменданта он поехал на аэродром. Около самолетов он сразу почувствовал себя в родной стихии. Здесь все было знакомо до мелочей и казалось до боли родным: снующие заправщики с огромными цистернами керосина, самолеты, выруливающие на старт. Он не скрыл своей радости, когда молодая стюардесса в синей пилотке, лихо надвинутой на левую бровь, показала, как надо застегнуть привязной ремень.
— Девушка, меня крепче затягивайте, — пошутил он.
— Почему?
— Я невезучий. Могу выпасть. На станции отстал от своего поезда, вдруг потеряюсь при взлете.
— Мы подхватим на лету, такой ценный груз не упустим, — засмеялась девушка, делая вид, что помогает лейтенанту покрепче затянуть ремень.
Все это Кузовлев вспоминал сейчас с улыбкой. Он поднялся и пошел к городку. «Тропка холостяков» проворно бежала впереди, ныряла в глубь березняка, мелькая то красной глиной, то перепревшей хвоей. Остался последний поворот. За ровной посадкой елок открылся городок.
Летчик хорошо знал приметы этого городка. Вот-вот услышит привычный стук движка, свист взлетающих машин, увидит освещенные окна домов и настроится на лирический лад, когда долетит до него музыка из Дома офицеров. Черные динамики гремят подчас на всю округу. Без всех этих звуков он не мог представить этого городка — так же как свою родную деревню Пальцево под Москвой без серых дымков над крышами и кудрявых березок с черными шапками галочьих гнезд.
Но что это? Кругом стояла непривычная тишина. Грачи спокойно и деловито перепархивали с макушки на макушку берез, садились на гнезда. Ни малейшего звука от взлетевшего самолета…
«Вырубили полеты», — со страхом подумал Кузовлев и сразу разволновался. Каждому летчику известно, что полеты прекращаются в части после аварии или несчастного случая. Подумал о своих товарищах, о всей своей эскадрилье и торопливо зашагал к городку, не в силах унять охватившую его тревогу. Отпуск, сочинская знакомая с выгоревшими на солнце кудряшками, дорожные приключения, Наташа — все отодвинулось куда-то назад, далеко, далеко… Сейчас он думал о другом.
Вышел из березняка. И здесь поразило запустение. Дома, казалось, вымерли — не слышалось голосов и смеха детей, не видно людей. Между столбами, на растянутых проволоках, не сушилось белье. «Я захожу на посадку по развешанным Людмилой простыням», — посмеиваясь, любил шутить замполит эскадрильи майор Федоров.
«Да что же это могло случиться? Где все?» — Только эта мысль владела сейчас Кузовлевым, который почти бежал по дороге, не замечая тяжести чемодана. Он пересек лужайку и легко поднялся по лестнице на второй этаж. На площадке валялись обрывки бумаги, солома, мусор. Напрасно лейтенант настойчиво стучал в дверь общежития, звонил. Запыхавшись, влетел на последний этаж, где жили семейные летчики, но и здесь двери квартир оказались закрытыми.
Черная кошка спрыгнула с подоконника, жалобно мяукнув, потерлась о ногу летчика, грациозно выгнув спину.
Кузовлеву показалось, что где-то хлопнула дверь. Он спустился вниз, стуча кулаком во все двери подряд.
— Вам кого? — неожиданно раздался глухой голос.
— Откройте, пожалуйста.