– Сейчас-сейчас, – засуетился пожилой даур, отрываясь от пришедшего в себя коллеги. – Пожалуйте сюда.
В небольшом боковом приделе на подставке-пюпитре лежала большая раскрытая книга. На одной странице была запись выполненная золотом, страница рядом была пуста.
Ритуал установления родительских и сыновних уз между отроком Шоном и названной матерью Эмилией свершился и засвидетельствован самим богом Арисом.
Потребовалось некоторое время, чтобы незнакомый служитель вручил нам тубус для свитков, аналогичный тому, в котором я получала королевское послание. На тубусе болталась большая восковая печать.
– Наши двери всегда открыты для вас, – сообщил мужчина без лишних расшаркиваний и скрылся в одной из неприметных дверей. Учитывая, что за последние несколько минут за этими дверьми скрылись все служители, которые только попадались на глаза, то, вероятно, у них там собрание, а может, и празднество.
– Держи, открывай, – протянула заинтересованному Димке футляр.
В тубусе, тиснение на коже которого изобиловало храмовой символикой, лежал свиток, явно не бумажный. Пергамент? Скорее всего. А на пергамент нанесена точная копия записи в обрядовой книге, только не золотая, а алая. А вот оттиск храмовой печати был выполнен золотым цветом. В самом низу приписка: копия сделана в день проведения ритуала и заверена храмовой печатью пред ликом пресветлого Ариса. И дата.
Дима внимательно вглядывался в заветный текст. Читал он пока медленно, да я и не торопила. Мальчик шевелил губами, словно хотел втянуть в себя эти строки. Ему понадобилось несколько минут, чтобы уверовать в реальность произошедшего.
– Вот и первый документ в нашем семейном архиве, – подвела итог сегодняшних приключений. – Ну, что, теперь мы можем покушать?
Димка терпел голод молча, но я слышала, как урчит у него в животе. Этот более чем нестандартный ритуал втянул из нас все силы как физические, так и моральные. Нам бы сейчас ликовать от радости, а мы бредём к выходу на заплетающихся ногах. Ребенок хоть и хорохорился, но все равно была заметно, что он устал.
Обеспокоенный из-за длительного отсутствия Ричард ничто в сравнении с разгневанным братом. Стоило нам выйти за пределы храма, как на меня обрушилась гневная тирада по «эхо-связи», потому что я несколько часов была «вне зоны действия сети». Чтобы успокоить Флина, мне пришлось дать краткий мысленный отчет. А в ответ получила не только поздравление, но и еще одну порцию недовольства: такой важный ритуал и без него? Объявив, что шлепали в детстве меня мало, поэтому он намерен изменить ситуацию, Флин успокоился и вернулся к своей работе.
Пока мы направлялись к ближайшему приличному заведению, в котором можно отметить столь важные перемены в жизни, Ричард устроил так, что бы я шла с одной стороны, а довольный Димка – с другой. И вели они весьма занимательную беседу: Димка делился впечатлениями, которых было в избытке. Так что подросток прыгал с одного воспоминания на другое, все больше и больше запутывая внимательно его слушающего мужчину. Я улавливала лишь общий смысл, половина фраз тонули в шуме от проезжающих мимо тяжелых зимних экипажей.
В ресторанчике нам достался отдельный кабинет на втором этаже. Из окна, которое при желании можно было закрыть, отлично просматривалась сцена, где пела прелестная девушка. Ее нежный голос разносился по всему заведению, делая атмосферу особенно уютной. То что нужно.
Пока ждали заказ, Димка уже более детально пересказали Ричарду суть событий, в то время как я просто наслаждалась ситуацией. Два дорогих мне мужчины были рядом и разговаривали так, как будто очень заинтересованы друг в друге. Как будто обнаружили в давно знакомом человеке нечто новое, важное и очень интересное.
Я была по-настоящему счастлива. Наконец, поставлена точка в вопросе усыновления и в Димкиных сомнениях. И это оправдывает все. А оправдываться мне было в чем. Сегодняшний «геройский» поступок, так или иначе, но ударил по Ричарду. Это для меня было все очевидно и оправданно, а для Ричарда? Задела ли я его самолюбие, затронула ли внутренние сомнения или оттолкнула своим эгоистичным своеволием? Сейчас, когда эйфория схлынула, я могла честно себе признаться в том, что подспудно желала спровоцировать Медведя: мне жизненно необходимо знать, что мой ребенок не помеха для его чувств. Повторения истории с Лешей, который яростно противился усыновлению, я не допущу. Усыновление свершилось. Теперь я мать почти взрослого парня, и этого уже не изменить. И мужчина должен это понять, прежде, чем наши отношения зайдут ещё дальше.
Я вынырнула из своих мыслей в момент, когда Димка закатил глаза, пытаясь изобразить личину грозного бога. На фразе «копыта отбросит» глаза Ричарда округлились. Действительно, зачем левитирующему жрецу бросаться какими-то копытами? Вот переводом русских сленговых идиом на язык мира Араш мы и развлекались до тех пор, пока на столе не появился наш заказ. Нахохотались до колик в пустых животах. Особенно впечатлил Ричарда хрен, который знает все. Это Димка по наивности мне подсуропил, уверовав, что сегодня действительно можно все и несколько увлекся в вольностях. А мне теперь что делать? Как объяснить Ричарду, если он поинтересуется, все смысловые нагрузки и акценты этого очень распространенного в России выражения? Вот ведь задачка!
Пока я разбиралась со своей порцией рыбы, мужчины умяли приличного такого гуся с яблоками и договаривались насчет десерта.
– Мам, – голос Димки звучал уж больно заискивающе, – ты только не обижайся, ладно? Но не нужно ничего рассказывать дома.
Ребёнок затих, подкинув мне пищу для размышлений, ведь вопроса «а что потом» я так и не удосужилась себе задать, слишком насыщенным на события и эмоции был сегодняшний день. С утра нас буквально выпотрошил Сайтон, потом скоропалительно принятое решение о визите в храм, который тоже съел немало сил, выматывающий ритуал и неожиданная проблема, подкинутая сыном, которую по-хорошему надо бы обдумать на свежую голову.
– Почему?
Откровенно говоря, я и сама пока не представляла, как рассказать об изменении в семейном статусе окружающим. Знала лишь наверняка, что делать это нужно очень деликатно. Но версию Димы тоже хотела услышать. Стесняется? Или что-то другое?
– Нет, что ты, я не стесняюсь! – кажется, последнюю фразу я произнесла вслух. – Просто я не хочу, чтобы завидовали. Мне и тогда завидовали, даже бить пытались, когда ты меня выбрала. И здесь будут. Ты видела, как Алик смотрит на Мартина, когда он за Габи приходит? А я видел. И это не смотря, на то, что Габи все любят. У меня друзья здесь, у нас планы. А если они не захотят со мной дружить, потому что я сын управляющей? Отвернутся, потому что я больше не такой, как они? Пусть будет как раньше а?
– Сейчас-сейчас, – засуетился пожилой даур, отрываясь от пришедшего в себя коллеги. – Пожалуйте сюда.
В небольшом боковом приделе на подставке-пюпитре лежала большая раскрытая книга. На одной странице была запись выполненная золотом, страница рядом была пуста.
Ритуал установления родительских и сыновних уз между отроком Шоном и названной матерью Эмилией свершился и засвидетельствован самим богом Арисом.
Потребовалось некоторое время, чтобы незнакомый служитель вручил нам тубус для свитков, аналогичный тому, в котором я получала королевское послание. На тубусе болталась большая восковая печать.
– Наши двери всегда открыты для вас, – сообщил мужчина без лишних расшаркиваний и скрылся в одной из неприметных дверей. Учитывая, что за последние несколько минут за этими дверьми скрылись все служители, которые только попадались на глаза, то, вероятно, у них там собрание, а может, и празднество.
– Держи, открывай, – протянула заинтересованному Димке футляр.
В тубусе, тиснение на коже которого изобиловало храмовой символикой, лежал свиток, явно не бумажный. Пергамент? Скорее всего. А на пергамент нанесена точная копия записи в обрядовой книге, только не золотая, а алая. А вот оттиск храмовой печати был выполнен золотым цветом. В самом низу приписка: копия сделана в день проведения ритуала и заверена храмовой печатью пред ликом пресветлого Ариса. И дата.
Дима внимательно вглядывался в заветный текст. Читал он пока медленно, да я и не торопила. Мальчик шевелил губами, словно хотел втянуть в себя эти строки. Ему понадобилось несколько минут, чтобы уверовать в реальность произошедшего.
– Вот и первый документ в нашем семейном архиве, – подвела итог сегодняшних приключений. – Ну, что, теперь мы можем покушать?
Димка терпел голод молча, но я слышала, как урчит у него в животе. Этот более чем нестандартный ритуал втянул из нас все силы как физические, так и моральные. Нам бы сейчас ликовать от радости, а мы бредём к выходу на заплетающихся ногах. Ребенок хоть и хорохорился, но все равно была заметно, что он устал.
Обеспокоенный из-за длительного отсутствия Ричард ничто в сравнении с разгневанным братом. Стоило нам выйти за пределы храма, как на меня обрушилась гневная тирада по «эхо-связи», потому что я несколько часов была «вне зоны действия сети». Чтобы успокоить Флина, мне пришлось дать краткий мысленный отчет. А в ответ получила не только поздравление, но и еще одну порцию недовольства: такой важный ритуал и без него? Объявив, что шлепали в детстве меня мало, поэтому он намерен изменить ситуацию, Флин успокоился и вернулся к своей работе.
Пока мы направлялись к ближайшему приличному заведению, в котором можно отметить столь важные перемены в жизни, Ричард устроил так, что бы я шла с одной стороны, а довольный Димка – с другой. И вели они весьма занимательную беседу: Димка делился впечатлениями, которых было в избытке. Так что подросток прыгал с одного воспоминания на другое, все больше и больше запутывая внимательно его слушающего мужчину. Я улавливала лишь общий смысл, половина фраз тонули в шуме от проезжающих мимо тяжелых зимних экипажей.
В ресторанчике нам достался отдельный кабинет на втором этаже. Из окна, которое при желании можно было закрыть, отлично просматривалась сцена, где пела прелестная девушка. Ее нежный голос разносился по всему заведению, делая атмосферу особенно уютной. То что нужно.
Пока ждали заказ, Димка уже более детально пересказали Ричарду суть событий, в то время как я просто наслаждалась ситуацией. Два дорогих мне мужчины были рядом и разговаривали так, как будто очень заинтересованы друг в друге. Как будто обнаружили в давно знакомом человеке нечто новое, важное и очень интересное.
Я была по-настоящему счастлива. Наконец, поставлена точка в вопросе усыновления и в Димкиных сомнениях. И это оправдывает все. А оправдываться мне было в чем. Сегодняшний «геройский» поступок, так или иначе, но ударил по Ричарду. Это для меня было все очевидно и оправданно, а для Ричарда? Задела ли я его самолюбие, затронула ли внутренние сомнения или оттолкнула своим эгоистичным своеволием? Сейчас, когда эйфория схлынула, я могла честно себе признаться в том, что подспудно желала спровоцировать Медведя: мне жизненно необходимо знать, что мой ребенок не помеха для его чувств. Повторения истории с Лешей, который яростно противился усыновлению, я не допущу. Усыновление свершилось. Теперь я мать почти взрослого парня, и этого уже не изменить. И мужчина должен это понять, прежде, чем наши отношения зайдут ещё дальше.
Я вынырнула из своих мыслей в момент, когда Димка закатил глаза, пытаясь изобразить личину грозного бога. На фразе «копыта отбросит» глаза Ричарда округлились. Действительно, зачем левитирующему жрецу бросаться какими-то копытами? Вот переводом русских сленговых идиом на язык мира Араш мы и развлекались до тех пор, пока на столе не появился наш заказ. Нахохотались до колик в пустых животах. Особенно впечатлил Ричарда хрен, который знает все. Это Димка по наивности мне подсуропил, уверовав, что сегодня действительно можно все и несколько увлекся в вольностях. А мне теперь что делать? Как объяснить Ричарду, если он поинтересуется, все смысловые нагрузки и акценты этого очень распространенного в России выражения? Вот ведь задачка!
Пока я разбиралась со своей порцией рыбы, мужчины умяли приличного такого гуся с яблоками и договаривались насчет десерта.
– Мам, – голос Димки звучал уж больно заискивающе, – ты только не обижайся, ладно? Но не нужно ничего рассказывать дома.
Ребёнок затих, подкинув мне пищу для размышлений, ведь вопроса «а что потом» я так и не удосужилась себе задать, слишком насыщенным на события и эмоции был сегодняшний день. С утра нас буквально выпотрошил Сайтон, потом скоропалительно принятое решение о визите в храм, который тоже съел немало сил, выматывающий ритуал и неожиданная проблема, подкинутая сыном, которую по-хорошему надо бы обдумать на свежую голову.
– Почему?
Откровенно говоря, я и сама пока не представляла, как рассказать об изменении в семейном статусе окружающим. Знала лишь наверняка, что делать это нужно очень деликатно. Но версию Димы тоже хотела услышать. Стесняется? Или что-то другое?
– Нет, что ты, я не стесняюсь! – кажется, последнюю фразу я произнесла вслух. – Просто я не хочу, чтобы завидовали. Мне и тогда завидовали, даже бить пытались, когда ты меня выбрала. И здесь будут. Ты видела, как Алик смотрит на Мартина, когда он за Габи приходит? А я видел. И это не смотря, на то, что Габи все любят. У меня друзья здесь, у нас планы. А если они не захотят со мной дружить, потому что я сын управляющей? Отвернутся, потому что я больше не такой, как они? Пусть будет как раньше а?