Молодой маг расслабился, и потянулся к любимой. Он шел по следу до тех пор, пока не уткнулся в тупик. Прижался щекой к холодной стене.
— Подземелья Академии? Не понимаю!
Поискал вход. Нашел низкую для него дверь. Чтобы протиснуться в переход, пришлось согнуться в три погибели.
Боевик шагнул в темноту. Такую же беспросветную, что окутывала магистра Ярборро, когда тот гневался.
Картер зажег огненный шарик на ладони. Понял, что того явно не достаточно, чтобы разогнать тьму вокруг. Выпустил его. Потом еще и еще один. А потом он увидел в углу Генриетту. Она лежала на боку, обхватив руками колени. То ли пытаясь согреться. То ли пытаясь спрятаться от кого-то.
И еще до того, как подойти к ней, Картер понял, что девушка не дышит.
Все происходящее Алан воспринимал как сон. Пожалуй, лучший сон в своей жизни.
Он понял тогда, когда рванулся прочь из подземелий Ифа дар Гарддина, что сил не хватит. Что он навсегда останется бесплотной ледяной тенью между мирами — ни здесь, ни там… Как вдруг что-то теплое и золотое потащило его. Куда? Зачем? Он уже смирился с тем, что ему никогда не будет тепло. Зато хорошо и спокойно. Ни мыслей, ни чувств. Только холод.
Потом были какие-то голоса, горячей волной будоражащие спящее сознание. Вроде знакомые. О чем они говорят? Зачем? Безразличие уже захватило его, холод стал… привычным и удобным. Ни света, ни тьмы. Ничего…
А потом его лицо что-то обожгло. Где-то возле носа, справа, чуть ниже. Горячо-то как! Капля затекла в рот. Соленая… А потом еще и еще. По щекам, подбородку, шее… И голос, полный отчаянной решимости:
— Ну, уж нет! Не отдам! Мой…
Губы Кары на его губах. Ее руки на его плечах. Она прижимается к нему…
Кончиками пальцев, нежно-нежно — лишь бы не спугнуть — он касается мокрой щеки.
— Ты чего плачешь?
— Очнулся!
И тут мужчина понимает, что она — без маски. Без перчаток.
Это наполняет его таким искрящимся ликованием, таким безбрежным счастьем, что маг уже не слушает всякие неважные глупости, которые пытается ему объяснить Кара. Что-то про плен, про Гарддина, про то, что надо вызвать профессора Дин.
Мда, еще ему профессора зельеварения не хватало!
— Все потом! — приказывает он.
И, к его удивлению, Кара покоряется. Обнимает его еще крепче, прижимается носом к его шее. И замирает.
— Э! Нет!!! — смеется Алан.
Разворачивает любимую к себе лицом, нежно целует. И…понимает, что не видит ее шрамов, не видит никаких повреждений кожи, которые так старательно скрывает женщина под маской.
Молодой маг расслабился, и потянулся к любимой. Он шел по следу до тех пор, пока не уткнулся в тупик. Прижался щекой к холодной стене.
— Подземелья Академии? Не понимаю!
Поискал вход. Нашел низкую для него дверь. Чтобы протиснуться в переход, пришлось согнуться в три погибели.
Боевик шагнул в темноту. Такую же беспросветную, что окутывала магистра Ярборро, когда тот гневался.
Картер зажег огненный шарик на ладони. Понял, что того явно не достаточно, чтобы разогнать тьму вокруг. Выпустил его. Потом еще и еще один. А потом он увидел в углу Генриетту. Она лежала на боку, обхватив руками колени. То ли пытаясь согреться. То ли пытаясь спрятаться от кого-то.
И еще до того, как подойти к ней, Картер понял, что девушка не дышит.
Все происходящее Алан воспринимал как сон. Пожалуй, лучший сон в своей жизни.
Он понял тогда, когда рванулся прочь из подземелий Ифа дар Гарддина, что сил не хватит. Что он навсегда останется бесплотной ледяной тенью между мирами — ни здесь, ни там… Как вдруг что-то теплое и золотое потащило его. Куда? Зачем? Он уже смирился с тем, что ему никогда не будет тепло. Зато хорошо и спокойно. Ни мыслей, ни чувств. Только холод.
Потом были какие-то голоса, горячей волной будоражащие спящее сознание. Вроде знакомые. О чем они говорят? Зачем? Безразличие уже захватило его, холод стал… привычным и удобным. Ни света, ни тьмы. Ничего…
А потом его лицо что-то обожгло. Где-то возле носа, справа, чуть ниже. Горячо-то как! Капля затекла в рот. Соленая… А потом еще и еще. По щекам, подбородку, шее… И голос, полный отчаянной решимости:
— Ну, уж нет! Не отдам! Мой…
Губы Кары на его губах. Ее руки на его плечах. Она прижимается к нему…
Кончиками пальцев, нежно-нежно — лишь бы не спугнуть — он касается мокрой щеки.
— Ты чего плачешь?
— Очнулся!
И тут мужчина понимает, что она — без маски. Без перчаток.
Это наполняет его таким искрящимся ликованием, таким безбрежным счастьем, что маг уже не слушает всякие неважные глупости, которые пытается ему объяснить Кара. Что-то про плен, про Гарддина, про то, что надо вызвать профессора Дин.
Мда, еще ему профессора зельеварения не хватало!
— Все потом! — приказывает он.
И, к его удивлению, Кара покоряется. Обнимает его еще крепче, прижимается носом к его шее. И замирает.
— Э! Нет!!! — смеется Алан.
Разворачивает любимую к себе лицом, нежно целует. И…понимает, что не видит ее шрамов, не видит никаких повреждений кожи, которые так старательно скрывает женщина под маской.