Влада слушала его и не смела вставить слова. Его рассказ был так страстен и при этом невероятен, что она и не знала, во что ей верить.
— После того, как волшебство покинуло нас, в мире разразился сильнейший кризис, — продолжил повествование Эрик. — Мы не обладали технологиями, способными обеспечить все население едой, жильем, одеждой, медикаментами без применения чудесной силы. Нам пришлось всему учиться заново, но мы справились. Однако заветной мечтой каждого элиопатинца остается возвращение светлого времени, когда кумарун имел полную силу. О плохом быстро забывается — кровавых войн прошлого люди почти не помнят. В памяти народа остались только добрые воспоминания о жизни в эпоху Великого кумаруна.
Влада уже знала это слово. Кумарун — это светящиеся неончики, которых скопилось в ее стеже порядка двадцати огоньков. Но она сделала вид, что слышит об этом впервые, и не выдала Эллу.
Эрик продолжил:
— Кумарун — это наша религия, денежная единица, а также вера в возрождение волшебства на планете. Посмотри, — указал он ладонью в небо, — приглядись хорошенько.
Уже порядком стемнело, в темно-сизой дымке начали появляться звезды. В воздухе, метрах в пятидесяти или ста над землей кое-где мерцали яркие маленькие огонечки.
— Это кумарун? — спросила она.
— Да, джейя. Горошины синего кумаруна — это чистая природная энергия, единица волшебства. Сейчас мы наблюдаем сияние ночного кумаруна, но это лишь тень того, что могли бы увидеть лет четыреста тому назад. Согласно писаниям, в темнеющем небе кумарун мерцал тысячами крупиц одновременно и затмевал красотою звездное небо. Отчего-то он покидает наш мир, ученые никак не могут установить истинную причину изменений. Кумарун развеян по свету и живет по четким законам. Многие из них нам известны, но разгадать все его секреты мы не в состоянии. Видишь ли, в нем сокрыто зерно справедливости. Его нельзя отнять у другого насильно, можно лишь передать по доброй воле. Если вор захочет похитить чей-то стеж, горошины навсегда покинут вместилище и развеются по миру. Оттого их кражи происходят редко, если только злоумышленник не желает специально оставить неприятеля без средств. В былые времена каждый чародей для совершения чудесных деяний расходовал именно частицы кумаруна. Чем сильнее волшебство — тем больше их затрачивалось в процессе. Сейчас же люди разучились колдовать. Кумарун все еще остается в мире, но по какой-то причине перестал выполнять функцию топлива для волшебства. Теперь мы используем его лишь в качестве платежного средства, наряду с золотом, серебром и электрумом. Ну, и любуемся им, как мы с тобой сейчас… И сожалеем.
«Электрум! Сплав золота и серебра называется электрумом, я вспомнила!»
Ехидна чихнула: «Тебе подсказали!»
Эрик подлил ей в стакан сок, затем наполнил свой и продолжил:
— Мы по-прежнему верим, что когда-то прошлое возвратится, а сейчас на нашей планете лишь временный период затишья. Боль от утраты волшебства переросла в религию, которой вот уже почти триста лет. Мы молимся Владыке кумаруна и просим о возрождении великой силы.
— Владыке кумаруна?
— Кумарун живет по своим законом. Настолько сложным, что вероятность существования единого мыслительного центра весьма высока. Этот гипотетически возможный разум и окрестили Владыкой, — объяснил он.
Влада вновь уставилась на его запястье. Яркое свечение сине-фиолетового ядра завораживало — походило на маленькую вселенную в стеклянной оболочке.
— Покажи мне свой стеж, — попросил Эрик и взял ее за правую руку, развернув ядрышком к себе. Он посмотрел и воскликнул:
— Это удивительно! Сколько тут горошин? Двадцать две! Ты же надела стеж лишь утром. Ты притягиваешь кумарун как магнитом! Владыка любит тебя! — Он раскатисто рассмеялся.
Влада сделала испуганное лицо и спросила:
— Что это значит?
«Надеюсь, Эрик не религиозный фанатик?!» — подумала она про себя.
— Обычная скорость привлечения кумаруна в стяжатель — одна, две, максимум три горошины в сутки, — пояснил он.
— Ты сказал, стяжатель? — перебила она его.
Влада слушала его и не смела вставить слова. Его рассказ был так страстен и при этом невероятен, что она и не знала, во что ей верить.
— После того, как волшебство покинуло нас, в мире разразился сильнейший кризис, — продолжил повествование Эрик. — Мы не обладали технологиями, способными обеспечить все население едой, жильем, одеждой, медикаментами без применения чудесной силы. Нам пришлось всему учиться заново, но мы справились. Однако заветной мечтой каждого элиопатинца остается возвращение светлого времени, когда кумарун имел полную силу. О плохом быстро забывается — кровавых войн прошлого люди почти не помнят. В памяти народа остались только добрые воспоминания о жизни в эпоху Великого кумаруна.
Влада уже знала это слово. Кумарун — это светящиеся неончики, которых скопилось в ее стеже порядка двадцати огоньков. Но она сделала вид, что слышит об этом впервые, и не выдала Эллу.
Эрик продолжил:
— Кумарун — это наша религия, денежная единица, а также вера в возрождение волшебства на планете. Посмотри, — указал он ладонью в небо, — приглядись хорошенько.
Уже порядком стемнело, в темно-сизой дымке начали появляться звезды. В воздухе, метрах в пятидесяти или ста над землей кое-где мерцали яркие маленькие огонечки.
— Это кумарун? — спросила она.
— Да, джейя. Горошины синего кумаруна — это чистая природная энергия, единица волшебства. Сейчас мы наблюдаем сияние ночного кумаруна, но это лишь тень того, что могли бы увидеть лет четыреста тому назад. Согласно писаниям, в темнеющем небе кумарун мерцал тысячами крупиц одновременно и затмевал красотою звездное небо. Отчего-то он покидает наш мир, ученые никак не могут установить истинную причину изменений. Кумарун развеян по свету и живет по четким законам. Многие из них нам известны, но разгадать все его секреты мы не в состоянии. Видишь ли, в нем сокрыто зерно справедливости. Его нельзя отнять у другого насильно, можно лишь передать по доброй воле. Если вор захочет похитить чей-то стеж, горошины навсегда покинут вместилище и развеются по миру. Оттого их кражи происходят редко, если только злоумышленник не желает специально оставить неприятеля без средств. В былые времена каждый чародей для совершения чудесных деяний расходовал именно частицы кумаруна. Чем сильнее волшебство — тем больше их затрачивалось в процессе. Сейчас же люди разучились колдовать. Кумарун все еще остается в мире, но по какой-то причине перестал выполнять функцию топлива для волшебства. Теперь мы используем его лишь в качестве платежного средства, наряду с золотом, серебром и электрумом. Ну, и любуемся им, как мы с тобой сейчас… И сожалеем.
«Электрум! Сплав золота и серебра называется электрумом, я вспомнила!»
Ехидна чихнула: «Тебе подсказали!»
Эрик подлил ей в стакан сок, затем наполнил свой и продолжил:
— Мы по-прежнему верим, что когда-то прошлое возвратится, а сейчас на нашей планете лишь временный период затишья. Боль от утраты волшебства переросла в религию, которой вот уже почти триста лет. Мы молимся Владыке кумаруна и просим о возрождении великой силы.
— Владыке кумаруна?
— Кумарун живет по своим законом. Настолько сложным, что вероятность существования единого мыслительного центра весьма высока. Этот гипотетически возможный разум и окрестили Владыкой, — объяснил он.
Влада вновь уставилась на его запястье. Яркое свечение сине-фиолетового ядра завораживало — походило на маленькую вселенную в стеклянной оболочке.
— Покажи мне свой стеж, — попросил Эрик и взял ее за правую руку, развернув ядрышком к себе. Он посмотрел и воскликнул:
— Это удивительно! Сколько тут горошин? Двадцать две! Ты же надела стеж лишь утром. Ты притягиваешь кумарун как магнитом! Владыка любит тебя! — Он раскатисто рассмеялся.
Влада сделала испуганное лицо и спросила:
— Что это значит?
«Надеюсь, Эрик не религиозный фанатик?!» — подумала она про себя.
— Обычная скорость привлечения кумаруна в стяжатель — одна, две, максимум три горошины в сутки, — пояснил он.
— Ты сказал, стяжатель? — перебила она его.