— Да смотри в оба! Ты прапора какого-нибудь прежде генерала впустишь. От тебя все станется. Кто там налез?
Петр Андреевич, хотя и быстро прошедший приемную, мог тотчас же перечислить поименно всех ожидавших приема.
— А кроме того-с… — добавил Петр Андреевич и запнулся.
— Кто там еще кроме? — вскинул на него глаза граф.
— Капитан фон Зееман…
— Кто таков? Не слыхивал…
— Изволили запамятовать, ваше сиятельство, мой троюродный брат, еще юнкером когда он был — оказывали ему расположение, по моему предстательству…
— А… синеглазый… Нарышкинский фаворит…
— Так точно…
— Зачем он пожаловал?.. Соглядатайствовать…
— Не могу знать… Я к нему было подошел, по-родственному с ним обошелся, а он мне руки не подал, вытянулся в струнку и отрапортовал: «К его сиятельству по личному, не служебному делу!»
— Так и сказал?
— Так!
— Гм!..
— Он, осмелюсь доложить, дружит с полковником Заруд…
Петр Андреевич взглянул в лицо графа и не договорил начатой фамилии.
Лицо его исказилось такою болезненною злобою, что адъютант даже невольно сделал шаг назад.
— А мне какое дело, с каким светским блазнем твой блазень дружит… — прохрипел Алексей Андреевич и, откинувшись на спинку стула, начал поспешно вытирать пот, выступивший на его побагровевшем лице.
— Я осмеливаюсь думать… — начал было Клейнмихель.
— Этого, брат, ты никогда не осмеливайся… — снова оборвал его граф, видимо, пришедший в себя. — Так ты говоришь, что он по личному, не служебному делу…
— Точно так…
— Так после приема… когда скажу… пусть подождет… мальчишка… Ступай…
— Да смотри в оба! Ты прапора какого-нибудь прежде генерала впустишь. От тебя все станется. Кто там налез?
Петр Андреевич, хотя и быстро прошедший приемную, мог тотчас же перечислить поименно всех ожидавших приема.
— А кроме того-с… — добавил Петр Андреевич и запнулся.
— Кто там еще кроме? — вскинул на него глаза граф.
— Капитан фон Зееман…
— Кто таков? Не слыхивал…
— Изволили запамятовать, ваше сиятельство, мой троюродный брат, еще юнкером когда он был — оказывали ему расположение, по моему предстательству…
— А… синеглазый… Нарышкинский фаворит…
— Так точно…
— Зачем он пожаловал?.. Соглядатайствовать…
— Не могу знать… Я к нему было подошел, по-родственному с ним обошелся, а он мне руки не подал, вытянулся в струнку и отрапортовал: «К его сиятельству по личному, не служебному делу!»
— Так и сказал?
— Так!
— Гм!..
— Он, осмелюсь доложить, дружит с полковником Заруд…
Петр Андреевич взглянул в лицо графа и не договорил начатой фамилии.
Лицо его исказилось такою болезненною злобою, что адъютант даже невольно сделал шаг назад.
— А мне какое дело, с каким светским блазнем твой блазень дружит… — прохрипел Алексей Андреевич и, откинувшись на спинку стула, начал поспешно вытирать пот, выступивший на его побагровевшем лице.
— Я осмеливаюсь думать… — начал было Клейнмихель.
— Этого, брат, ты никогда не осмеливайся… — снова оборвал его граф, видимо, пришедший в себя. — Так ты говоришь, что он по личному, не служебному делу…
— Точно так…
— Так после приема… когда скажу… пусть подождет… мальчишка… Ступай…