Выстрел. Ее тело упало на землю. Палач перешел к следующему заложнику. Старый индеец из резервации на севере штата.
— Ты веришь в бога?
— Мои боги прокляли ли бы тебя в момент рождения!
Выстрел. Но индеец не упал. Пуля прошла выше. Палач намеренно промахнулся.
— Как выглядят твои боги, вождь? Какие у них имена?
— Боги ветра и пыли, Омон и Самураникохатари, — сбивчиво, хрипя из-за прокушенного языка, прошептал он.
— Достаточно. Отведите его к остальным.
Индейца оттащили к группе тех, кого по какой-то причине пока не казнили. Их набралась уже пара сотен. После индейца в очереди оказался старик с седой бородой и пивным брюшком. Заложник уже открыл рот и хотел что-то сказать, но палач не спрашивал. Он прострелил голову, не задавая вопроса. Со следующей троицей террористы поступили так же. Между мной и палачом оказалось всего два человека. Дуло автомата нацелилось в грудь молодой девушки с фанатской раскраской лица, как у ярой болельщицы.
— Ты веришь в бога, женщина?
— Бог наш на небесах, да святится имя твое…
Выстрел. И еще один. Палач прострелил ей сердце и голову, не оставляя шансов на выживание. Теперь от дула автомата и пули в голове меня отделял темнокожий парень одного со мной возраста. Двадцать, может, двадцать один год, большой нос и кучерявые волосы.
— Ты веришь в бога, нигер?
Парень промолчал.
— Я спрошу еще раз в виде исключения. Ты веришь в бога, нигер?
— Иди к черту, белая задница! Бог не кормил меня, когда я подыхал от голода на улицах. Если те твари на небесах не похожи на парней с банкнот, но они нихера не боги. Деньги — вот мой бог!
— Интересный ответ. Проходишь.
Горячее дуло автомата прижалось к моему лбу. Палач не спрашивал, а я не говорил. Я видел по глазам, что он уже принял решение убить меня. Карие глаза, европеец, не старше тридцати пяти со светлой кожей и русыми волосами, выглядывавшими из-под каски.
— Ты веришь в бога?
— Я верю в то, что есть существо несоизмеримо могущественнее нашего представления о боге. И ему наплевать на нас. Плевать на религию и события на этом стадионе. Я верю в карму и в то, что ты однажды сдохнешь так же, как и я: на коленях и с приставленным к голове дулом автомата.
Раздался щелчок. Автомат не выстрелил. Патроны в магазине закончились. Сердце ухнуло, пропуская удар. Палач, не сводя с меня взгляда, достал из разгрузки новый магазин.
— У тебя есть время подумать над ответом, который меня устроит, малыш. Можешь считать недостающий патрон частью судьбы.
Спустя несколько секунд дуло снова уперлось мне в лоб. Палач ни на секунду не сводил с меня взгляда.
Выстрел. Ее тело упало на землю. Палач перешел к следующему заложнику. Старый индеец из резервации на севере штата.
— Ты веришь в бога?
— Мои боги прокляли ли бы тебя в момент рождения!
Выстрел. Но индеец не упал. Пуля прошла выше. Палач намеренно промахнулся.
— Как выглядят твои боги, вождь? Какие у них имена?
— Боги ветра и пыли, Омон и Самураникохатари, — сбивчиво, хрипя из-за прокушенного языка, прошептал он.
— Достаточно. Отведите его к остальным.
Индейца оттащили к группе тех, кого по какой-то причине пока не казнили. Их набралась уже пара сотен. После индейца в очереди оказался старик с седой бородой и пивным брюшком. Заложник уже открыл рот и хотел что-то сказать, но палач не спрашивал. Он прострелил голову, не задавая вопроса. Со следующей троицей террористы поступили так же. Между мной и палачом оказалось всего два человека. Дуло автомата нацелилось в грудь молодой девушки с фанатской раскраской лица, как у ярой болельщицы.
— Ты веришь в бога, женщина?
— Бог наш на небесах, да святится имя твое…
Выстрел. И еще один. Палач прострелил ей сердце и голову, не оставляя шансов на выживание. Теперь от дула автомата и пули в голове меня отделял темнокожий парень одного со мной возраста. Двадцать, может, двадцать один год, большой нос и кучерявые волосы.
— Ты веришь в бога, нигер?
Парень промолчал.
— Я спрошу еще раз в виде исключения. Ты веришь в бога, нигер?
— Иди к черту, белая задница! Бог не кормил меня, когда я подыхал от голода на улицах. Если те твари на небесах не похожи на парней с банкнот, но они нихера не боги. Деньги — вот мой бог!
— Интересный ответ. Проходишь.
Горячее дуло автомата прижалось к моему лбу. Палач не спрашивал, а я не говорил. Я видел по глазам, что он уже принял решение убить меня. Карие глаза, европеец, не старше тридцати пяти со светлой кожей и русыми волосами, выглядывавшими из-под каски.
— Ты веришь в бога?
— Я верю в то, что есть существо несоизмеримо могущественнее нашего представления о боге. И ему наплевать на нас. Плевать на религию и события на этом стадионе. Я верю в карму и в то, что ты однажды сдохнешь так же, как и я: на коленях и с приставленным к голове дулом автомата.
Раздался щелчок. Автомат не выстрелил. Патроны в магазине закончились. Сердце ухнуло, пропуская удар. Палач, не сводя с меня взгляда, достал из разгрузки новый магазин.
— У тебя есть время подумать над ответом, который меня устроит, малыш. Можешь считать недостающий патрон частью судьбы.
Спустя несколько секунд дуло снова уперлось мне в лоб. Палач ни на секунду не сводил с меня взгляда.