На племенной стадии существования человеческих сообществ быть воином считалось священной обязанностью каждого мужчины в возрасте от 15 до 60 лет. У скифов тот, кто за целый год не убил ни одного врага, окружался позором, его обносили почётной чашей на пирах. У американских индейцев, чтобы завоевать какой-то авторитет, право жениться, нужно было отличиться «на тропе войны», украсить себя скальпом иноплеменника. Норманские скальды прославляли в своих песнопениях только военные подвиги. Племя, в котором воинский дух ослабевал, обречено было погибнуть в безжалостной борьбе со свирепыми соседями, как погибли, например, гуроны, истреблённые почти до последнего в долгой войне с шестью племенами ирокезов, сумевшими объединиться..
Переход в государственную стадию невероятно усложнял задачу обороны. Разделение населения на четыре разряда — труженник, торговец, воин, священнослужитель — таило множество опасностей. Как создать воина, который был бы грозен для врагов, но не представлял опасности для собственных сограждан? И если есть такой особый психологический тип — кшатрии, что они будут делать в мирное время? Трудиться наравне с остальными? Но труд требует послушания и смирения, а кому нужен послушный и смиренный воин?
Человеческая цивилизация началась с подарка Прометея, однако подаренный им огонь нередко вырывался из полезных печей и уничтожал здания, посевы, леса, корабли. Государственная цивилизация началась с разделения функций на четыре слоя, она находится выше племенной, и армия — третья функция — составляет её необходимую часть. Но пожары армейских бунтов заполняют историю любого народа. Что же с этим делать? Мечты пацифистов перековать все мечи на орала можно уподобить призывам отказаться от пользования огнём из-за страха перед пожарами. Кшатрии рождаются в любом поколении и начинают жадно искать утоления своим воинственным страстям. Во времена мира правителям государств порой приходится искать какой-нибудь предохранительный клапан для выпуска их энергии.
Так, в Древнем Новгороде посадники смотрели сквозь пальцы на «подвиги» молодых людей, которые собирались в шайки «ушкуйников» и отправлялись на своих стругах по рекам грабить русские города в Задонщине и Приволжье. Швейцарцам, шотландцам, гессенцам разрешалось наниматься на службу в армии других государств. Елизавета Английская не возражала против того, чтобы её адмирал Фрэнсис Дрэйк и другие флибустьеры и приватиры вербовали себе команды для пиратских рейдов в британских портах. Французский король Луи-Филипп в 1831 году создал Иностранный легион, который формировался из иностранцев, оказавшихся во Франции, и французов, имевших проблемы с законом, и действовал только за пределами страны. Кастро, став диктатором, рассылал отряды своих трудно управляемых «барбудос» в Африку и Южную Америку.
В течение веков у многих народов кшатрии бережно сохраняли и соблюдали традиции дуэлей. Никакие запреты не действовали, никакие монаршьи указы не могли искоренить этот обычай. В империях и королевствах царила строгая иерархия титулов и рангов, но одновременно внутри существовала «свободная республика» кшатриев, республика чести, в которой шпага и пистолет уравнивали виконта с графом, поручика с полковником. Недаром простолюдин Муссолини с таким азартом ввязывался в дуэли — они были его «пропуском» в клан кшатриев.
Если предохранительный клапан не срабатывал или отсутствовал, кшатрии могли наброситься на правителей государства. Преторианцы свергали римских императоров, янычары — турецких султанов, русские стрельцы и гвардейцы — российских монархов, польские шляхтичи — ими же избранных королей, французские дворяне затевали в 17-ом веке военную «фронду» против династии Бурбонов.
Но и правители порой могли нанести опережающий удар по собственным кшатриям. В начале 14-го века французский король Филипп Фальшивомонетчик учинил страшный погром могущественного рыцарского ордена Тамплиеров с пытками, публичными судами, казнями, конфискациями. В веке 16-ом то же самое проделал Иван Грозный со своими боярами и князьями. В 1826 году турецкий султан Мехмед Второй обрушил регулярную армию и артиллерию на корпус янычар, выразивший недовольство военными реформами владыки. В этом же ряду стоит беспрецедентное уничтожение верхушки Красной армии, проделанное Сталиным в 1937-38 годах.
Черты кшатрия проступают в молодом человеке довольно рано. Александр Македонский, император Октавиан, Карл Двенадцатый шведский, Пётр Первый, Наполеон проявили свою невероятную воинственность совсем молодыми и были вознесены армией на пост предводителя. Драчливость, непоседливость, избыточная энергия, отвращение к усидчивому труду, непокорность — всё это окружающие замечали в пяти наших героях с юных лет. Потом к этому добавились два качества, сделавшие их фигурами уникальными. Первое: фантастическая самоуверенность, полная неспособность признать в чём-то свою неправоту. Второе: испытанная ими в молодости жестокость мира отлилась и осела в их душах непревзойдённой безжалостностью. Множество проявлений её будут описаны во второй части этого исследования.
Кшатрий, не нашедший себе чисто военного применения, скорее всего ударится в разбой. В Китае они становились хунхузами, в Италии — мафиози, в Советской России — «ворами в законе», во Франции вступали в шайки «рифифи». Влекут их и группировки политических экстремистов: «белые супрематисты», «чёрные пантеры», «красные бригады», японские «аум синрике». Кшатрий, оказавшийся неспособным кооперироваться с другими, кончит тем, что возьмёт винтовку и в одиночку учинит массовый расстрел в ближайшей школе или супермаркете.
Социологи и психологи склонны приписывать разгул преступности в стране росту безработицы и недостаткам образования. Но это — обычная иллюзия благомыслящего рационалиста. Никакими силами вы не сможете заставить прирождённого кшатрия честно трудиться. Ведь это такая скука! Биографии нашей пятёрки — лушая иллюстрация к этому правилу. Все они правдами и неправдами избегали любых видов службы, если где-то застревали, то на два-три месяца — не больше.
В пожаре любого бунта или революции кшатрии играют катализирующую роль. Они — как небольшой пучок растопки необходимой, чтобы превратить сыроватые дрова народной массы в пылающий костёр. То же самое можно сказать и о внутренних конфликтах, полыхающих или тлеющих сегодня в странах Азии, Африки, Южной Америки. Лозунги, под которыми выступают хамас, талибы, аль-кайда, Боко Харам, «Сияющий путь», «санданисты», ФАРК — это не причины, толкающие кшатриев на кровопролитную борьбу, а гораздо чаще лишь предлог. Никакими экономическими подачками, никакими «возвратами территорий», «восстановлением социальной справедливости» вы не сможете умиротворить прирождённого кшатрия и повернуть его на путь честного труженника. Тем более, что их лидеры, заговорившие о мире, рискуют быть убитыми собственными воинами, как убили в Египте Анвара Садата или в Израиле — Ицхака Рабина.
Ну, а как же решают эту проблему развитые индустриальные страны?
В них, мне кажется, установился некий баланс, распределивший кшатриев между преступным миром и правоохранительными органами. Гангстеры и полицейские ведут между собой перманентную войну, что поглащает их воинственную энергию и позволяет мирным людям существовать в относительной безопасности. США уже обогнали все остальные страны по числу заключённых в тюрьмах, да и по числу полицейских и тюремных надзирателей, думаю, держат одно из первых мест. Подросток-кшатрий сначала пробует свои силы, вступая в уличную банду, а годам к двадцати делает свой выбор, куда ему податься: в военный спецназ, полицию, к гангстерам, к террористам или рвануть в дальние страны, охваченные военной смутой.
Анализируя ситуацию в Европе 1930-х годов, Фридрих Хаек писал: «В Германии пропагандисты обеих партий знали, насколько легко обратить молодого коммуниста в нациста, и наоборот. Немало английских университетских преподавателей видели американских и английских студентов, которые, возвращаясь с европейского континента, не знали точно, к кому себя причислить — к коммунистам или к нацистам, но были твёрдо уверены в одном: в своей ненависти к либеральной западной цивилизации». И кшатрии имеют основания считать, что западная цивилизация не отдаёт им должного и пытается всячески ограничивать.
Переманивание кшатриев под свои знамёна — дело не простое. Успеха в нём не добьёшся одними речами, статьями, посулами. Необходимо продемонстрировать отчаянную решимость, чтобы показать свою способность быть атаманом, лидером, вождём. Именно это проделал Сталин ограблением Тбилисского банка, Муссолини — стрельбой в Форли, Гитлер — Мюнхенским путчем, Кастро — атакой на казармы Монкадо. И их репутация в глазах потенциальных кшатриев подскочила необычайно, геройский ореол манил к ним новых и новых сторонников, как свет маяка.
Важно помнить, что в середине 1920-х было изобретено и вошло в обиход оружие, которого не было ни у немецкого Томаса Мюнцера, ни у русского Пугачёва, ни у французского Дантона, ни у мексиканского Панчо Вилья, ни у украинского Махно, ни у других знаменитых разбойничьих атаманов прошлого. Когда радиовещание и кинохроника стали доступны во всех странах, любой новый главарь получал возможность скликать к себе сотни тысяч. И наша пятёрка использовала открывшуюся возможность полной мерой. А сегодня алкайда, талибы, ИГИЛ, Боко Харам имеют к своим услугам уже и интернет.
Одной арифметики недостаточно, чтобы оценить военную силу сплочённой группы кшатриев. Мы верим, что семеро самураев Куросавы или «Великолепная семёрка» Джона Стерджеса смогут превратить сотню мирных крестьян в военное подразделение, способное противостоять профессиональным бандитам. И германский Генштаб весной 1917 года поверил, что горстка большевиков, которой он устроил проезд из Швейцарии в Российскую империю, сумеет год спустя парализовать весь восточный фронт. А 11 сентября 2001 года 19 арабских кшатриев сумели уничтожить три тысячи своих заклятых врагов, не ждавших нападения. В индустриальную эру даже одиночка вроде Тимоти Маквея в Оклахоме или Андерса Брейвика в Осло могут устроить побоище с десятками и сотнями жертв.
Выше было сказано, что племенная структура человеческих сообществ подразумавает священным долгом каждого члена племени быть воином. Режимы, созданные в своих странах нашими персонажами, демонстрировали многими своими чертами возврат к примитивной племенной ментальности. И прежде всего — в культе воинского долга, в раздувании военного энтузиазма, в прославлении победоносных вождей и павших героев. В таком кругозоре иноплеменник — всегда скрытый или явный враг, подлежащий уничтожению. Неважно, что одни объявляли враждебным племенем евреев, другие — эксплуататоров-буржуев. В мусульманском мире враждебным племенем считаются все неверные. Важно то, что в странах, вернувшихся к племенному менталитету, прирожднным кшатриям гарантирован почёт, и поэтому они будут страстно защищать эти режимы.
В США этого ещё не произошло, но здесь культ кшатриев раздувается зрелищной индустрией. Кроме сотен художественных фильмов про гангстеров, убийц, «терминаторов», по крайней мере четыре телевизионных канала 24 часа в сутки демонстрируют полу-документальные часовые фильмы про «мокрые дела», про суды над убийцами, про их попытки избежать ареста или убежать из тюрьмы. Главные герои канала «Американская история» — либо военные, либо гангстеры. Очередная стрельба с множеством жертв будет муссироваться в новостях много дней, пока её не вытеснит какое-нибудь новое крупное несчастье. Любой подросток знает, что слава — вот она, рядом, только протяни руку и нажимай на курок. А расплата? Несколько лет блаженного безделья, в тёплой и светлой комнате, отличное питание, спортивные площадки, бесплатное медицинское обслуживание, даже библиотека и доступ к высшему образованию.
Во время Второй мировой войны союзы между государствами заключались и распадались под действием многих явных и скрытых причин. Но и глубинное чувство солидарности и взаимопонимания между кшатриями сыграло свою роль в том, что объединиться сумели те страны, в которых они захватили власть: Германия, Италия и Япония. А союз между Гитлером и Сталиным распался — в значительной мере потому, что в России кшатрии были изгнаны, расстреляны, отправлены в лагеря.
Если позволить себе закончить зтот комментарий какой-нибудь политической рекомендацией, она должна звучать примерно так:
В каждом народе существует некое воинственное меньшинство, которое может влиять на политическое и военное состояние государства с силой непропорциональной его численности. Захват этим меньшинством доминирующего положения в стране превратит её в опасного и непредсказуемого агрессора. Однако попытки подавления касты кшатриев сильно ослабят обороноспособность нации.
На племенной стадии существования человеческих сообществ быть воином считалось священной обязанностью каждого мужчины в возрасте от 15 до 60 лет. У скифов тот, кто за целый год не убил ни одного врага, окружался позором, его обносили почётной чашей на пирах. У американских индейцев, чтобы завоевать какой-то авторитет, право жениться, нужно было отличиться «на тропе войны», украсить себя скальпом иноплеменника. Норманские скальды прославляли в своих песнопениях только военные подвиги. Племя, в котором воинский дух ослабевал, обречено было погибнуть в безжалостной борьбе со свирепыми соседями, как погибли, например, гуроны, истреблённые почти до последнего в долгой войне с шестью племенами ирокезов, сумевшими объединиться..
Переход в государственную стадию невероятно усложнял задачу обороны. Разделение населения на четыре разряда — труженник, торговец, воин, священнослужитель — таило множество опасностей. Как создать воина, который был бы грозен для врагов, но не представлял опасности для собственных сограждан? И если есть такой особый психологический тип — кшатрии, что они будут делать в мирное время? Трудиться наравне с остальными? Но труд требует послушания и смирения, а кому нужен послушный и смиренный воин?
Человеческая цивилизация началась с подарка Прометея, однако подаренный им огонь нередко вырывался из полезных печей и уничтожал здания, посевы, леса, корабли. Государственная цивилизация началась с разделения функций на четыре слоя, она находится выше племенной, и армия — третья функция — составляет её необходимую часть. Но пожары армейских бунтов заполняют историю любого народа. Что же с этим делать? Мечты пацифистов перековать все мечи на орала можно уподобить призывам отказаться от пользования огнём из-за страха перед пожарами. Кшатрии рождаются в любом поколении и начинают жадно искать утоления своим воинственным страстям. Во времена мира правителям государств порой приходится искать какой-нибудь предохранительный клапан для выпуска их энергии.
Так, в Древнем Новгороде посадники смотрели сквозь пальцы на «подвиги» молодых людей, которые собирались в шайки «ушкуйников» и отправлялись на своих стругах по рекам грабить русские города в Задонщине и Приволжье. Швейцарцам, шотландцам, гессенцам разрешалось наниматься на службу в армии других государств. Елизавета Английская не возражала против того, чтобы её адмирал Фрэнсис Дрэйк и другие флибустьеры и приватиры вербовали себе команды для пиратских рейдов в британских портах. Французский король Луи-Филипп в 1831 году создал Иностранный легион, который формировался из иностранцев, оказавшихся во Франции, и французов, имевших проблемы с законом, и действовал только за пределами страны. Кастро, став диктатором, рассылал отряды своих трудно управляемых «барбудос» в Африку и Южную Америку.
В течение веков у многих народов кшатрии бережно сохраняли и соблюдали традиции дуэлей. Никакие запреты не действовали, никакие монаршьи указы не могли искоренить этот обычай. В империях и королевствах царила строгая иерархия титулов и рангов, но одновременно внутри существовала «свободная республика» кшатриев, республика чести, в которой шпага и пистолет уравнивали виконта с графом, поручика с полковником. Недаром простолюдин Муссолини с таким азартом ввязывался в дуэли — они были его «пропуском» в клан кшатриев.
Если предохранительный клапан не срабатывал или отсутствовал, кшатрии могли наброситься на правителей государства. Преторианцы свергали римских императоров, янычары — турецких султанов, русские стрельцы и гвардейцы — российских монархов, польские шляхтичи — ими же избранных королей, французские дворяне затевали в 17-ом веке военную «фронду» против династии Бурбонов.
Но и правители порой могли нанести опережающий удар по собственным кшатриям. В начале 14-го века французский король Филипп Фальшивомонетчик учинил страшный погром могущественного рыцарского ордена Тамплиеров с пытками, публичными судами, казнями, конфискациями. В веке 16-ом то же самое проделал Иван Грозный со своими боярами и князьями. В 1826 году турецкий султан Мехмед Второй обрушил регулярную армию и артиллерию на корпус янычар, выразивший недовольство военными реформами владыки. В этом же ряду стоит беспрецедентное уничтожение верхушки Красной армии, проделанное Сталиным в 1937-38 годах.
Черты кшатрия проступают в молодом человеке довольно рано. Александр Македонский, император Октавиан, Карл Двенадцатый шведский, Пётр Первый, Наполеон проявили свою невероятную воинственность совсем молодыми и были вознесены армией на пост предводителя. Драчливость, непоседливость, избыточная энергия, отвращение к усидчивому труду, непокорность — всё это окружающие замечали в пяти наших героях с юных лет. Потом к этому добавились два качества, сделавшие их фигурами уникальными. Первое: фантастическая самоуверенность, полная неспособность признать в чём-то свою неправоту. Второе: испытанная ими в молодости жестокость мира отлилась и осела в их душах непревзойдённой безжалостностью. Множество проявлений её будут описаны во второй части этого исследования.
Кшатрий, не нашедший себе чисто военного применения, скорее всего ударится в разбой. В Китае они становились хунхузами, в Италии — мафиози, в Советской России — «ворами в законе», во Франции вступали в шайки «рифифи». Влекут их и группировки политических экстремистов: «белые супрематисты», «чёрные пантеры», «красные бригады», японские «аум синрике». Кшатрий, оказавшийся неспособным кооперироваться с другими, кончит тем, что возьмёт винтовку и в одиночку учинит массовый расстрел в ближайшей школе или супермаркете.
Социологи и психологи склонны приписывать разгул преступности в стране росту безработицы и недостаткам образования. Но это — обычная иллюзия благомыслящего рационалиста. Никакими силами вы не сможете заставить прирождённого кшатрия честно трудиться. Ведь это такая скука! Биографии нашей пятёрки — лушая иллюстрация к этому правилу. Все они правдами и неправдами избегали любых видов службы, если где-то застревали, то на два-три месяца — не больше.
В пожаре любого бунта или революции кшатрии играют катализирующую роль. Они — как небольшой пучок растопки необходимой, чтобы превратить сыроватые дрова народной массы в пылающий костёр. То же самое можно сказать и о внутренних конфликтах, полыхающих или тлеющих сегодня в странах Азии, Африки, Южной Америки. Лозунги, под которыми выступают хамас, талибы, аль-кайда, Боко Харам, «Сияющий путь», «санданисты», ФАРК — это не причины, толкающие кшатриев на кровопролитную борьбу, а гораздо чаще лишь предлог. Никакими экономическими подачками, никакими «возвратами территорий», «восстановлением социальной справедливости» вы не сможете умиротворить прирождённого кшатрия и повернуть его на путь честного труженника. Тем более, что их лидеры, заговорившие о мире, рискуют быть убитыми собственными воинами, как убили в Египте Анвара Садата или в Израиле — Ицхака Рабина.
Ну, а как же решают эту проблему развитые индустриальные страны?
В них, мне кажется, установился некий баланс, распределивший кшатриев между преступным миром и правоохранительными органами. Гангстеры и полицейские ведут между собой перманентную войну, что поглащает их воинственную энергию и позволяет мирным людям существовать в относительной безопасности. США уже обогнали все остальные страны по числу заключённых в тюрьмах, да и по числу полицейских и тюремных надзирателей, думаю, держат одно из первых мест. Подросток-кшатрий сначала пробует свои силы, вступая в уличную банду, а годам к двадцати делает свой выбор, куда ему податься: в военный спецназ, полицию, к гангстерам, к террористам или рвануть в дальние страны, охваченные военной смутой.
Анализируя ситуацию в Европе 1930-х годов, Фридрих Хаек писал: «В Германии пропагандисты обеих партий знали, насколько легко обратить молодого коммуниста в нациста, и наоборот. Немало английских университетских преподавателей видели американских и английских студентов, которые, возвращаясь с европейского континента, не знали точно, к кому себя причислить — к коммунистам или к нацистам, но были твёрдо уверены в одном: в своей ненависти к либеральной западной цивилизации». И кшатрии имеют основания считать, что западная цивилизация не отдаёт им должного и пытается всячески ограничивать.
Переманивание кшатриев под свои знамёна — дело не простое. Успеха в нём не добьёшся одними речами, статьями, посулами. Необходимо продемонстрировать отчаянную решимость, чтобы показать свою способность быть атаманом, лидером, вождём. Именно это проделал Сталин ограблением Тбилисского банка, Муссолини — стрельбой в Форли, Гитлер — Мюнхенским путчем, Кастро — атакой на казармы Монкадо. И их репутация в глазах потенциальных кшатриев подскочила необычайно, геройский ореол манил к ним новых и новых сторонников, как свет маяка.
Важно помнить, что в середине 1920-х было изобретено и вошло в обиход оружие, которого не было ни у немецкого Томаса Мюнцера, ни у русского Пугачёва, ни у французского Дантона, ни у мексиканского Панчо Вилья, ни у украинского Махно, ни у других знаменитых разбойничьих атаманов прошлого. Когда радиовещание и кинохроника стали доступны во всех странах, любой новый главарь получал возможность скликать к себе сотни тысяч. И наша пятёрка использовала открывшуюся возможность полной мерой. А сегодня алкайда, талибы, ИГИЛ, Боко Харам имеют к своим услугам уже и интернет.
Одной арифметики недостаточно, чтобы оценить военную силу сплочённой группы кшатриев. Мы верим, что семеро самураев Куросавы или «Великолепная семёрка» Джона Стерджеса смогут превратить сотню мирных крестьян в военное подразделение, способное противостоять профессиональным бандитам. И германский Генштаб весной 1917 года поверил, что горстка большевиков, которой он устроил проезд из Швейцарии в Российскую империю, сумеет год спустя парализовать весь восточный фронт. А 11 сентября 2001 года 19 арабских кшатриев сумели уничтожить три тысячи своих заклятых врагов, не ждавших нападения. В индустриальную эру даже одиночка вроде Тимоти Маквея в Оклахоме или Андерса Брейвика в Осло могут устроить побоище с десятками и сотнями жертв.
Выше было сказано, что племенная структура человеческих сообществ подразумавает священным долгом каждого члена племени быть воином. Режимы, созданные в своих странах нашими персонажами, демонстрировали многими своими чертами возврат к примитивной племенной ментальности. И прежде всего — в культе воинского долга, в раздувании военного энтузиазма, в прославлении победоносных вождей и павших героев. В таком кругозоре иноплеменник — всегда скрытый или явный враг, подлежащий уничтожению. Неважно, что одни объявляли враждебным племенем евреев, другие — эксплуататоров-буржуев. В мусульманском мире враждебным племенем считаются все неверные. Важно то, что в странах, вернувшихся к племенному менталитету, прирожднным кшатриям гарантирован почёт, и поэтому они будут страстно защищать эти режимы.
В США этого ещё не произошло, но здесь культ кшатриев раздувается зрелищной индустрией. Кроме сотен художественных фильмов про гангстеров, убийц, «терминаторов», по крайней мере четыре телевизионных канала 24 часа в сутки демонстрируют полу-документальные часовые фильмы про «мокрые дела», про суды над убийцами, про их попытки избежать ареста или убежать из тюрьмы. Главные герои канала «Американская история» — либо военные, либо гангстеры. Очередная стрельба с множеством жертв будет муссироваться в новостях много дней, пока её не вытеснит какое-нибудь новое крупное несчастье. Любой подросток знает, что слава — вот она, рядом, только протяни руку и нажимай на курок. А расплата? Несколько лет блаженного безделья, в тёплой и светлой комнате, отличное питание, спортивные площадки, бесплатное медицинское обслуживание, даже библиотека и доступ к высшему образованию.
Во время Второй мировой войны союзы между государствами заключались и распадались под действием многих явных и скрытых причин. Но и глубинное чувство солидарности и взаимопонимания между кшатриями сыграло свою роль в том, что объединиться сумели те страны, в которых они захватили власть: Германия, Италия и Япония. А союз между Гитлером и Сталиным распался — в значительной мере потому, что в России кшатрии были изгнаны, расстреляны, отправлены в лагеря.
Если позволить себе закончить зтот комментарий какой-нибудь политической рекомендацией, она должна звучать примерно так:
В каждом народе существует некое воинственное меньшинство, которое может влиять на политическое и военное состояние государства с силой непропорциональной его численности. Захват этим меньшинством доминирующего положения в стране превратит её в опасного и непредсказуемого агрессора. Однако попытки подавления касты кшатриев сильно ослабят обороноспособность нации.