— А Вы точно итальянец? — парировала фреляйн и рассмеялась. Но потом все же пояснила: — Моя мать была родом из Нанси, отец же — фон Вимпфен. А Ваш немецкий чересчур хорош.
— Как Вы здесь оказались? — удивился Кристиан.
— Как все. Наши отцы или братья, а у некоторых мужья попали к вам в плен. Нам поставили условие: оказать вам внимание на этом пиру в обмен на их свободу.
— Вот так раз! Ловок герцог Карл Эммануил… А как широко Вы, фреляйн (или все же фрау?) понимаете фразу "оказать внимание"?
— Широко, — искривила рот Мари-Арлет. — Захочется герою, к примеру, любви — будет ему любовь… Но можно и просто об этой любви поговорить.
— А чего хочется на пиру Вам?
— Послушать, как вы будете похваляться своими подвигами. Вас вот герцог очень хвалил, когда я подносила кубок. Можно задать вопрос?
Кристиан в ответ пожал плечами и стал более пристально разглядывать девушку. А она продолжила:
— Вы действительно очень важный командир? Я никогда раньше с вельможами не разговаривала. Мой отец просто риттер. А Вы барон или граф? А вдруг герцог, только переодетый?
Кристиан рассмеялся и предложил:
— Давайте, Мари-Арлет, пока поедим, А то, слушая Ваши многочисленные вопросы, я останусь на пиру совсем голодным — так что будет уже не до любви. Да и Вы тем же рискуете…
Проснувшись утром в отведенном ему алькове, Кристиан обнаружил под одеялом рядом с собой обнаженную девушку.
— Мари-Арлет, — вспомнил он и сморщил лоб. — Я же вроде вчера отправил ее домой?
— Слаб ты, оказывается, на выпивку и подвержен амнезии, — хохотнул Алекс. — Она ушла, но вскоре вернулась: сказала, что боится идти домой через город, полный пьяной солдатни. Ну, мы с тобой ее и приласкали. А потом еще и еще…
— Опять ты меня в прелюбодеи затянул! — взъярился Кристиан. — И что я должен теперь с ней делать?
— Все путное уже сделано. Впрочем, проследи, чтобы ей вернули отца.
Вдруг девушка протерла глаза, повернулась к своему совратителю и сказала проникновенно:
— Моя самая великая мечта осуществилась: я была хоть одну ночь любовницей вельможи! Ваша похоть, и правда, сильно отличается от обыкновенной, она так прихотлива! Я вновь начинаю дрожать при одном воспоминании о том, что Вы проделывали со мной этой ночью, Ваша светлость…
— Что "мы" проделывали, чертов Алекс?!
— Да все, что мужчина может придумать за 4 часа обладания премиленькой девушкой, к тому же готовой к экспериментам.
— А почему она зовет меня "светлостью"?
— Потому что болтать надо меньше в пьяном состоянии. Она позавидовала подруге, которая попала в постель герцога, а ты тотчас очнулся и брякнул, что ей повезло больше: попасть в постель к князю.
— А Вы точно итальянец? — парировала фреляйн и рассмеялась. Но потом все же пояснила: — Моя мать была родом из Нанси, отец же — фон Вимпфен. А Ваш немецкий чересчур хорош.
— Как Вы здесь оказались? — удивился Кристиан.
— Как все. Наши отцы или братья, а у некоторых мужья попали к вам в плен. Нам поставили условие: оказать вам внимание на этом пиру в обмен на их свободу.
— Вот так раз! Ловок герцог Карл Эммануил… А как широко Вы, фреляйн (или все же фрау?) понимаете фразу "оказать внимание"?
— Широко, — искривила рот Мари-Арлет. — Захочется герою, к примеру, любви — будет ему любовь… Но можно и просто об этой любви поговорить.
— А чего хочется на пиру Вам?
— Послушать, как вы будете похваляться своими подвигами. Вас вот герцог очень хвалил, когда я подносила кубок. Можно задать вопрос?
Кристиан в ответ пожал плечами и стал более пристально разглядывать девушку. А она продолжила:
— Вы действительно очень важный командир? Я никогда раньше с вельможами не разговаривала. Мой отец просто риттер. А Вы барон или граф? А вдруг герцог, только переодетый?
Кристиан рассмеялся и предложил:
— Давайте, Мари-Арлет, пока поедим, А то, слушая Ваши многочисленные вопросы, я останусь на пиру совсем голодным — так что будет уже не до любви. Да и Вы тем же рискуете…
Проснувшись утром в отведенном ему алькове, Кристиан обнаружил под одеялом рядом с собой обнаженную девушку.
— Мари-Арлет, — вспомнил он и сморщил лоб. — Я же вроде вчера отправил ее домой?
— Слаб ты, оказывается, на выпивку и подвержен амнезии, — хохотнул Алекс. — Она ушла, но вскоре вернулась: сказала, что боится идти домой через город, полный пьяной солдатни. Ну, мы с тобой ее и приласкали. А потом еще и еще…
— Опять ты меня в прелюбодеи затянул! — взъярился Кристиан. — И что я должен теперь с ней делать?
— Все путное уже сделано. Впрочем, проследи, чтобы ей вернули отца.
Вдруг девушка протерла глаза, повернулась к своему совратителю и сказала проникновенно:
— Моя самая великая мечта осуществилась: я была хоть одну ночь любовницей вельможи! Ваша похоть, и правда, сильно отличается от обыкновенной, она так прихотлива! Я вновь начинаю дрожать при одном воспоминании о том, что Вы проделывали со мной этой ночью, Ваша светлость…
— Что "мы" проделывали, чертов Алекс?!
— Да все, что мужчина может придумать за 4 часа обладания премиленькой девушкой, к тому же готовой к экспериментам.
— А почему она зовет меня "светлостью"?
— Потому что болтать надо меньше в пьяном состоянии. Она позавидовала подруге, которая попала в постель герцога, а ты тотчас очнулся и брякнул, что ей повезло больше: попасть в постель к князю.