Роджер еще раз ограничился обещанием, что займется этим.
Милостиво улыбнувшись, Марджори величественно проследовала к выходу и отдала себя предупредительным заботам Марка, который тут же умчал ее с ипподрома.
Все разъехались в относительном молчании, Конрад взял с собой пунцового от злости Ярроу, мы с Роджером спокойно завладели полем битвы.
— Старый боевой топор! — с восхищением проговорил Роджер.
Я вручил ему чеки на зарплату. Он посмотрел на подпись.
— Как только вам это удалось? — изумился он.
Вторую половину дня Роджер провел с электриком ипподрома, чьи люди восстановили энергоснабжение по всему сооружению, за исключением центральных трибун. Видимо, Роджер предусмотрительно отключил цепи, которые не вышли из строя сами по себе.
— Нам не хватало еще пожара, — сказал он. Канавокопатель заваливал землей траншею с тяжелым кабелем в толстой изоляции, протянутым к стоянке машин членов клуба, чтобы дать электричество для освещения, электропечей и холодильников в большом шатре.
— На ипподроме нельзя забывать о шампанском, — без тени шутки проговорил Роджер.
На развалинах прибавилось следователей, они установили леса и по кирпичику разбирали завалы. В одном месте они установили длинную, высотой футов шесть ограду вместо протянутой полицейскими ленты, отмечавшей границы кордона.
— Охотники за сувенирами могут растащить ценнейшие вещественные доказательства, — сказал мне один из следователей. — Дай им волю, толпа, которая нахлынет сюда в понедельник, заткнет за пояс пираний.
Я спросил одного из них:
— Если бы вы взялись просверлить штук тридцать дырок в стене, вы бы выставили кого-нибудь на шухере?
— А вы как думали? — он на миг замолчал. — Конечно, нужно иметь в виду, что когда сверлят, то в большинстве случаев трудно сказать, откуда идет шум. Сверление, знаете ли, очень обманчиво. Вы можете думать, что сверлят за стеной, а на самом деле это на сто ярдов от вас, и наоборот. Я хочу сказать, если кто-нибудь и слышал сверление, он, во-первых, мог бы не понять, откуда идет шум, а во-вторых, не придал бы этому значения, если учесть размер этого здания.
Только Роджер, подумал я, понял бы, что здесь что-то не так, услышав сверло, но Роджер находился дома за полмили от того места, где можно было бы что-нибудь услышать.
Я взялся за свой мобильный телефон, все еще лежавший в джипе Роджера, и попробовал дозвониться до друзей по студенческой юности, чтобы навести справки о Ярроу, но почти все номера молчали. Жена одного из старых однокашников сказала, что передаст Картерету мой номер, но, к сожалению, он сейчас в Санкт-Петербурге. Разговаривал я и с очень юной дочкой, сказавшей, что папа больше с ними не живет.
Расположившись в кабинете Роджера, мы обсудили, куда и как поставить большой шатер и две большие палатки, обещанные Роджеру. В одной должны были переодеваться жокеи-мужчины, в другой решено было установить весы и выделить место для обслуживающего персонала. Обе палатки мы разместили в непосредственной близости от скакового круга, в нескольких шагах от конторы Роджера, и решили, что если убрать загородку между конюшнями и стоянкой машин для членов клуба, то публика сможет свободно проходить в главный шатер. Это значило, что лошадей придется выводить на круг, обходя его, но Роджер заявил, что все это можно решить.
— Ребекка! — в какой-то момент воскликнул он, хлопнув рукой себя по лбу. — Жокеи-женщины! Куда мы их денем?
— А сколько их?
— Две или три. Самое большее шесть.
Я соединился с Генри, оставил на автоответчике сообщение, что мне нужны любые боковые приставки к палаткам. «Еще пришли что-нибудь красивенькое, — добавил я. — Пришли-ка замок Спящей Красавицы, нужно повеселить здесь людей».
— Здесь ипподром, а не ярмарка, — испугался Роджер.
Роджер еще раз ограничился обещанием, что займется этим.
Милостиво улыбнувшись, Марджори величественно проследовала к выходу и отдала себя предупредительным заботам Марка, который тут же умчал ее с ипподрома.
Все разъехались в относительном молчании, Конрад взял с собой пунцового от злости Ярроу, мы с Роджером спокойно завладели полем битвы.
— Старый боевой топор! — с восхищением проговорил Роджер.
Я вручил ему чеки на зарплату. Он посмотрел на подпись.
— Как только вам это удалось? — изумился он.
Вторую половину дня Роджер провел с электриком ипподрома, чьи люди восстановили энергоснабжение по всему сооружению, за исключением центральных трибун. Видимо, Роджер предусмотрительно отключил цепи, которые не вышли из строя сами по себе.
— Нам не хватало еще пожара, — сказал он. Канавокопатель заваливал землей траншею с тяжелым кабелем в толстой изоляции, протянутым к стоянке машин членов клуба, чтобы дать электричество для освещения, электропечей и холодильников в большом шатре.
— На ипподроме нельзя забывать о шампанском, — без тени шутки проговорил Роджер.
На развалинах прибавилось следователей, они установили леса и по кирпичику разбирали завалы. В одном месте они установили длинную, высотой футов шесть ограду вместо протянутой полицейскими ленты, отмечавшей границы кордона.
— Охотники за сувенирами могут растащить ценнейшие вещественные доказательства, — сказал мне один из следователей. — Дай им волю, толпа, которая нахлынет сюда в понедельник, заткнет за пояс пираний.
Я спросил одного из них:
— Если бы вы взялись просверлить штук тридцать дырок в стене, вы бы выставили кого-нибудь на шухере?
— А вы как думали? — он на миг замолчал. — Конечно, нужно иметь в виду, что когда сверлят, то в большинстве случаев трудно сказать, откуда идет шум. Сверление, знаете ли, очень обманчиво. Вы можете думать, что сверлят за стеной, а на самом деле это на сто ярдов от вас, и наоборот. Я хочу сказать, если кто-нибудь и слышал сверление, он, во-первых, мог бы не понять, откуда идет шум, а во-вторых, не придал бы этому значения, если учесть размер этого здания.
Только Роджер, подумал я, понял бы, что здесь что-то не так, услышав сверло, но Роджер находился дома за полмили от того места, где можно было бы что-нибудь услышать.
Я взялся за свой мобильный телефон, все еще лежавший в джипе Роджера, и попробовал дозвониться до друзей по студенческой юности, чтобы навести справки о Ярроу, но почти все номера молчали. Жена одного из старых однокашников сказала, что передаст Картерету мой номер, но, к сожалению, он сейчас в Санкт-Петербурге. Разговаривал я и с очень юной дочкой, сказавшей, что папа больше с ними не живет.
Расположившись в кабинете Роджера, мы обсудили, куда и как поставить большой шатер и две большие палатки, обещанные Роджеру. В одной должны были переодеваться жокеи-мужчины, в другой решено было установить весы и выделить место для обслуживающего персонала. Обе палатки мы разместили в непосредственной близости от скакового круга, в нескольких шагах от конторы Роджера, и решили, что если убрать загородку между конюшнями и стоянкой машин для членов клуба, то публика сможет свободно проходить в главный шатер. Это значило, что лошадей придется выводить на круг, обходя его, но Роджер заявил, что все это можно решить.
— Ребекка! — в какой-то момент воскликнул он, хлопнув рукой себя по лбу. — Жокеи-женщины! Куда мы их денем?
— А сколько их?
— Две или три. Самое большее шесть.
Я соединился с Генри, оставил на автоответчике сообщение, что мне нужны любые боковые приставки к палаткам. «Еще пришли что-нибудь красивенькое, — добавил я. — Пришли-ка замок Спящей Красавицы, нужно повеселить здесь людей».
— Здесь ипподром, а не ярмарка, — испугался Роджер.