— Пойдем, папочка, пойдем, — тянул меня за костыль Элан. — Генри зовет тебя.
Я проговорил:
— Ладно, — и решительно двинулся прямо на Ханну с Джеком, стоявших у меня на пути. Они растерянно расступились — нельзя было сказать, чтобы их лица выражали дружелюбие, но безудержной злобы, обуревавшей их в пятницу утром, не было.
— Ты, значит, выпроводил их, — сказал Генри.
— Последнюю точку поставил твой рост.
Он рассмеялся.
— А еще я сказал им, что ты разберешь большой шатер и уедешь восвояси, если это безобразие будет продолжаться, а это для них — нож острый.
Он кивнул:
— Полковник говорил мне об этом. Так какого черта ты взялся выручать их?
— Из упрямства.
Кристофер огорченно промолвил:
— Ведь мы бросили тебя, папа.
— Мы побежали за помощью, — заверил меня Эдуард, искренне в это веря.
Обращаясь к себе столько же, сколько ко мне, Тоби прошептал:
— Мы испугались. Взяли и убежали.
— Вы примчались в контору, чтобы вытащить меня оттуда, — не согласился я, — и это был храбрый поступок.
— Ну, а потом… — не унимался Тоби.
— В настоящей жизни, — мягко произнес я, — никто не бывает героем с утра до вечера. И ни от кого этого не ждут. Это просто невозможно.
— Но, папочка…
— Я обрадовался, что вы побежали за полковником, поэтому выбрось это из головы.
Кристофер с Эдуардом сочли благоразумным поверить мне, но Тоби определенно сомневался. За эти пасхальные каникулы случилось столько вещей, что он никогда их не забудет.
Из большого шатра вышли, мило болтая между собой, Роджер и Оливер. После того как Оливер обошел утром воздвигаемые палатки, осмотрел большой шатер, бушевавший в нем пожар пошел на убыль и затем погас. Ну кому какое дело до Гарольда Квеста, в конце концов, резюмировал он. Генри сотворил чудо — все будет хорошо. Они с Роджером продумали в деталях, как наилучшим образом распространять афишки с программой скачек, чтобы они были у всех, как раздать значки для входа членам клуба. По настоянию Оливера, для стюардов устроили отдельное помещение прямо за финишем внутри скакового круга. Совершенно необходимо, сказал он, чтобы стюарды, поскольку больше нет их комнаты на верхушке трибун, все-таки получили возможность видеть весь ход скачек. Роджер раскопал художника, специалиста по надписям, который согласился променять кресло перед телевизором в пасхальный день на «Только для стюардов», «Помещение клуба», «Посторонним вход запрещен», «Жокейская для женщин» и «Бар для членов клуба».
— Пойдем, папочка, пойдем, — тянул меня за костыль Элан. — Генри зовет тебя.
Я проговорил:
— Ладно, — и решительно двинулся прямо на Ханну с Джеком, стоявших у меня на пути. Они растерянно расступились — нельзя было сказать, чтобы их лица выражали дружелюбие, но безудержной злобы, обуревавшей их в пятницу утром, не было.
— Ты, значит, выпроводил их, — сказал Генри.
— Последнюю точку поставил твой рост.
Он рассмеялся.
— А еще я сказал им, что ты разберешь большой шатер и уедешь восвояси, если это безобразие будет продолжаться, а это для них — нож острый.
Он кивнул:
— Полковник говорил мне об этом. Так какого черта ты взялся выручать их?
— Из упрямства.
Кристофер огорченно промолвил:
— Ведь мы бросили тебя, папа.
— Мы побежали за помощью, — заверил меня Эдуард, искренне в это веря.
Обращаясь к себе столько же, сколько ко мне, Тоби прошептал:
— Мы испугались. Взяли и убежали.
— Вы примчались в контору, чтобы вытащить меня оттуда, — не согласился я, — и это был храбрый поступок.
— Ну, а потом… — не унимался Тоби.
— В настоящей жизни, — мягко произнес я, — никто не бывает героем с утра до вечера. И ни от кого этого не ждут. Это просто невозможно.
— Но, папочка…
— Я обрадовался, что вы побежали за полковником, поэтому выбрось это из головы.
Кристофер с Эдуардом сочли благоразумным поверить мне, но Тоби определенно сомневался. За эти пасхальные каникулы случилось столько вещей, что он никогда их не забудет.
Из большого шатра вышли, мило болтая между собой, Роджер и Оливер. После того как Оливер обошел утром воздвигаемые палатки, осмотрел большой шатер, бушевавший в нем пожар пошел на убыль и затем погас. Ну кому какое дело до Гарольда Квеста, в конце концов, резюмировал он. Генри сотворил чудо — все будет хорошо. Они с Роджером продумали в деталях, как наилучшим образом распространять афишки с программой скачек, чтобы они были у всех, как раздать значки для входа членам клуба. По настоянию Оливера, для стюардов устроили отдельное помещение прямо за финишем внутри скакового круга. Совершенно необходимо, сказал он, чтобы стюарды, поскольку больше нет их комнаты на верхушке трибун, все-таки получили возможность видеть весь ход скачек. Роджер раскопал художника, специалиста по надписям, который согласился променять кресло перед телевизором в пасхальный день на «Только для стюардов», «Помещение клуба», «Посторонним вход запрещен», «Жокейская для женщин» и «Бар для членов клуба».