— Да, — рядом с дохлой мышью на стол лёг большой, покрытый пупырышками, нежно-розовый вибратор. — У него в спальне вся стена в таких.
— Зря ты его руками хватаешь, — сказал я. — Его куда только не совали.
— Ой! — Айша спешно спрятала руки за спину.
— В общем, как я понимаю, ты ничего интересного не нашла?
— А ты?
— А у меня есть на примете несколько мест, где можно поискать нашего беглеца. Он был настолько любезен, что оставил нам всю свою переписку.
— Тогда чего мы ждём?
— Ну, вообще-то тебя, — я поднялся. — Не думаешь же ты, что Лёха решит ещё разочек сюда прийти, нас проведать?
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… — двери вагончика монорельса с тихим шипением сомкнулись. Кроме нас в вагоне было всего двое — пустынная лиса в песчаном камуфляже, смешно подёргивая ушами, объясняла на пальцах чёрно-белой скунсе с нашивками капитан-лейтенанта подводного флота тактику действий мотопехоты на местности. Телевизор в углу вагона приглушённо бубнил что-то оптимистическое про успешное завершение высадки союзных сил на Сиднейском плацдарме.
— Надо же, — сказала Айша. — Наши Сидней взяли. Теперь уже всё. Недолго.
— Помнится, после Окинавы ты говорила то же самое.
— Говорила. Но тогда в небе ещё не висела новая спутниковая группировка. И потом — Австралия — не архипелаг, по ней танки быстро поедут, — Айша хищно сжала кулак. — Всё, отбегались гадёныши. Ещё годика три — и конец им.
— Спокойнее, — сказал я. — Ты уже не в армии. Свою долю шрамов тебе уже выдали, хватит. Молодые пусть воюют. А наше дело теперь — ловить уклоняющихся от призыва.
— Всё равно, это не дело! — возмущённо сказала Айша. — Ловить слабовольных трусов, которые бегают от повестки, пффф!
— Машина, — вкрадчиво сказал я. — Большая красивая машина с мощным двигателем, которая принадлежит тебе и только тебе. Ещё десятка полтора заданий — и можно будет себе её позволить.
Айша вздохнула. До этого за всю свою не такую уж и длинную жизнь она успела всласть поездить разве что на десантной амфибии. После свободы давить всё, что движется, городской общественный транспорт её изрядно угнетал. Прелестей велосипеда она тоже не оценила. Ей хотелось машину. И ради этого желания она была готова даже на поиск призывников среди почти двухсот тысяч жителей столицы.
За последующие несколько часов мы успели объехать половину города. Встречали нас все довольно неприветливо, но, узнав, какую именно организацию мы представляем, старательно имитировали горячее желание с нами сотрудничать. Некоторым знакомым нашего беглеца повестка ещё не приходила, так что нас они боялись до потери рассудка. Смешные люди. Как по мне, так если кому-то настолько не по себе от ожидания — вполне можно пройти медицинское обследование и, если врачи позволят, отдать долг родине на правах добровольца на пару лет раньше. Никто против не будет. Нет же, трясутся, бледнеют, будто мы палачи какие и пришли с ними не разговаривать, а на месте убивать без суда и следствия. Толку от таких паникёров никакого — сначала его полчаса успокаиваешь, чтобы хотя бы заикаться перестал, а потом ещё и оказывается, что он ни черта не знает.
Повезло нам только под вечер. Открывший нам дверь ветеран в полинялой форме помнил, наверное, ещё хаос первых дней войны. Пьян он был в стельку.
— Сергей Волков? — спросил я. — Он же "Серый"?
— Вы кто? — Волков уставился на меня.
Я показал документы.
— И что? — для настолько пьяного человека у Волкова была на редкость чёткая речь.
— Да, — рядом с дохлой мышью на стол лёг большой, покрытый пупырышками, нежно-розовый вибратор. — У него в спальне вся стена в таких.
— Зря ты его руками хватаешь, — сказал я. — Его куда только не совали.
— Ой! — Айша спешно спрятала руки за спину.
— В общем, как я понимаю, ты ничего интересного не нашла?
— А ты?
— А у меня есть на примете несколько мест, где можно поискать нашего беглеца. Он был настолько любезен, что оставил нам всю свою переписку.
— Тогда чего мы ждём?
— Ну, вообще-то тебя, — я поднялся. — Не думаешь же ты, что Лёха решит ещё разочек сюда прийти, нас проведать?
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… — двери вагончика монорельса с тихим шипением сомкнулись. Кроме нас в вагоне было всего двое — пустынная лиса в песчаном камуфляже, смешно подёргивая ушами, объясняла на пальцах чёрно-белой скунсе с нашивками капитан-лейтенанта подводного флота тактику действий мотопехоты на местности. Телевизор в углу вагона приглушённо бубнил что-то оптимистическое про успешное завершение высадки союзных сил на Сиднейском плацдарме.
— Надо же, — сказала Айша. — Наши Сидней взяли. Теперь уже всё. Недолго.
— Помнится, после Окинавы ты говорила то же самое.
— Говорила. Но тогда в небе ещё не висела новая спутниковая группировка. И потом — Австралия — не архипелаг, по ней танки быстро поедут, — Айша хищно сжала кулак. — Всё, отбегались гадёныши. Ещё годика три — и конец им.
— Спокойнее, — сказал я. — Ты уже не в армии. Свою долю шрамов тебе уже выдали, хватит. Молодые пусть воюют. А наше дело теперь — ловить уклоняющихся от призыва.
— Всё равно, это не дело! — возмущённо сказала Айша. — Ловить слабовольных трусов, которые бегают от повестки, пффф!
— Машина, — вкрадчиво сказал я. — Большая красивая машина с мощным двигателем, которая принадлежит тебе и только тебе. Ещё десятка полтора заданий — и можно будет себе её позволить.
Айша вздохнула. До этого за всю свою не такую уж и длинную жизнь она успела всласть поездить разве что на десантной амфибии. После свободы давить всё, что движется, городской общественный транспорт её изрядно угнетал. Прелестей велосипеда она тоже не оценила. Ей хотелось машину. И ради этого желания она была готова даже на поиск призывников среди почти двухсот тысяч жителей столицы.
За последующие несколько часов мы успели объехать половину города. Встречали нас все довольно неприветливо, но, узнав, какую именно организацию мы представляем, старательно имитировали горячее желание с нами сотрудничать. Некоторым знакомым нашего беглеца повестка ещё не приходила, так что нас они боялись до потери рассудка. Смешные люди. Как по мне, так если кому-то настолько не по себе от ожидания — вполне можно пройти медицинское обследование и, если врачи позволят, отдать долг родине на правах добровольца на пару лет раньше. Никто против не будет. Нет же, трясутся, бледнеют, будто мы палачи какие и пришли с ними не разговаривать, а на месте убивать без суда и следствия. Толку от таких паникёров никакого — сначала его полчаса успокаиваешь, чтобы хотя бы заикаться перестал, а потом ещё и оказывается, что он ни черта не знает.
Повезло нам только под вечер. Открывший нам дверь ветеран в полинялой форме помнил, наверное, ещё хаос первых дней войны. Пьян он был в стельку.
— Сергей Волков? — спросил я. — Он же "Серый"?
— Вы кто? — Волков уставился на меня.
Я показал документы.
— И что? — для настолько пьяного человека у Волкова была на редкость чёткая речь.