— Для тебя. Это твоя обычная инъекция. — Женщина наморщила лоб. — Чтобы был результат, она нужна тебе уже сейчас. На всякий случай... На суде… понимаешь…
Я изучала шприц, и мои глаза расширились с признательностью. Противозачаточное. Последняя инъекция делалась мне три месяца назад, поэтому Рене была права. Вайнмонт перелопатил каждую страницу моей медицинской карты и держал меня в лучшей форме для рождественского суда. Мои глаза обожгло сердитыми слезами.
— Это так ненормально, Рене. — Я сжала руки в кулаки, мои ногти впились в ладони. — Так чертовски извращенно.
— Прости. Я просто…
— Нет. Все в порядке. — Я боролась со слезами, не давая вырваться ни одной капле. — Просто сделай это.
Я предложила свою руку, и она разорвала спиртовую салфетку, очистила место и сделала укол. Легкое жжение, а потом ничего. Теперь я защищена. Я не знала, смеяться мне или плакать от смехотворности этой мысли. Я никогда не буду защищена, никогда не буду в безопасности, пока не освобожусь от Приобретения.
Рене бросила шприц в мусорную корзину.
— Прости.
— Это не твоя вина. — Я вздрогнула от мысли о беременности после рождественского суда. — И спасибо... Я имею в виду, за то, что делаешь это для меня.
Рене поцеловала меня в макушку, прежде чем на несколько секунд прижаться щекой к моим волосам. Я была удивлена, что такой маленький жест смог принести столько утешения. Но к тому времени, как она выпрямилась, я почувствовала, что ее тепло перетекает в меня мягким потоком.
Она улыбнулась достаточно широко, чтобы почти убедить меня, что улыбка настоящая.
— Подожди, пока не увидишь платье, которое я для тебя выбрала.
— Если оно с перьями... — скривилась я. — Забери себе.
Она рассмеялась и покачала головой, при этом ее темные волосы засияли.
— Никаких перьев. Не в этот раз. Давай.
Я последовала за ней в спальню и остановилась, когда увидела платье, которое она разложила на моей кровати. Оно было черным с углубленным декольте. Подол доставал до лодыжек, но высокий разрез мало что оставлял воображению.
Я нахмурилась и скрестила руки на груди.
— Не думаю, что смогу его надеть, Рене.
Она опустила руки на бедра.
— Скромность — уродливая сестра уверенности.
Я рассмеялась. Будучи женщиной, которая не носила ничего, кроме сдержанно черно-белого, Рене меня удивляла.
Она подтолкнула меня вперед.
— Для тебя. Это твоя обычная инъекция. — Женщина наморщила лоб. — Чтобы был результат, она нужна тебе уже сейчас. На всякий случай... На суде… понимаешь…
Я изучала шприц, и мои глаза расширились с признательностью. Противозачаточное. Последняя инъекция делалась мне три месяца назад, поэтому Рене была права. Вайнмонт перелопатил каждую страницу моей медицинской карты и держал меня в лучшей форме для рождественского суда. Мои глаза обожгло сердитыми слезами.
— Это так ненормально, Рене. — Я сжала руки в кулаки, мои ногти впились в ладони. — Так чертовски извращенно.
— Прости. Я просто…
— Нет. Все в порядке. — Я боролась со слезами, не давая вырваться ни одной капле. — Просто сделай это.
Я предложила свою руку, и она разорвала спиртовую салфетку, очистила место и сделала укол. Легкое жжение, а потом ничего. Теперь я защищена. Я не знала, смеяться мне или плакать от смехотворности этой мысли. Я никогда не буду защищена, никогда не буду в безопасности, пока не освобожусь от Приобретения.
Рене бросила шприц в мусорную корзину.
— Прости.
— Это не твоя вина. — Я вздрогнула от мысли о беременности после рождественского суда. — И спасибо... Я имею в виду, за то, что делаешь это для меня.
Рене поцеловала меня в макушку, прежде чем на несколько секунд прижаться щекой к моим волосам. Я была удивлена, что такой маленький жест смог принести столько утешения. Но к тому времени, как она выпрямилась, я почувствовала, что ее тепло перетекает в меня мягким потоком.
Она улыбнулась достаточно широко, чтобы почти убедить меня, что улыбка настоящая.
— Подожди, пока не увидишь платье, которое я для тебя выбрала.
— Если оно с перьями... — скривилась я. — Забери себе.
Она рассмеялась и покачала головой, при этом ее темные волосы засияли.
— Никаких перьев. Не в этот раз. Давай.
Я последовала за ней в спальню и остановилась, когда увидела платье, которое она разложила на моей кровати. Оно было черным с углубленным декольте. Подол доставал до лодыжек, но высокий разрез мало что оставлял воображению.
Я нахмурилась и скрестила руки на груди.
— Не думаю, что смогу его надеть, Рене.
Она опустила руки на бедра.
— Скромность — уродливая сестра уверенности.
Я рассмеялась. Будучи женщиной, которая не носила ничего, кроме сдержанно черно-белого, Рене меня удивляла.
Она подтолкнула меня вперед.