— А я знаю — не смогу. И что делать?
— Ничего, лейтенант, не беспокойтесь. Я заставлю этого типа делать что положено.
Цигарка у Четина развертывается, табак просыпается.
— Как настроение у взвода?
— «Бывалые» скисли, а кто впервые — те ничего, — отвечает Коншин.
Они долго молчат, потом Четин морщит лоб и, словно отрезая себе пути назад и скрывая волнение, говорит:
— Ты слыхал, что говорил комбат? Но я… я пойду впереди взвода… Ты понял?
— Зачем это?
— Так надо. А ты будешь подтягивать людей сзади. Договорились?
Четин опять неумело начинает свертывать самокрутку, руки у него немного дрожат… Коншин зажигает спичку. Лейтенант затягивается и опять раскашливается. Видит Коншин — нелегко далось Четину такое решение. И сказал-то о нем лишь потому, что боится — вдруг не сможет этого сделать.
— Я прикажу сейчас устроить вам шалашик, — Коншин встает.
— Не стоит…
— Ну, хоть лапнику нарубят… Простудитесь так.
— Ерунда… — чуть улыбается лейтенант.
Идя к взводу, Коншин наталкивается на Илью — взволнованного, даже вроде ошарашенного.
— Т-ы зна-ешь, ка-кое д-д-де-ло? Меня взяли в р-р-р-азведку… Понимаешь, в р-разведку!
— В бригадную?
— Нет, в батальонную.
— Ты ж говорил — переводчиком?
— Буду и переводчиком. «Языков» допрашивать. Это з-з-здорово, Алеша. Интересно, чем сейчас немцы дышат? Это же потрясающий материал.
— «Языка»-то надо сперва добыть, — отрезвляет Илью Коншин.
— Ко-не-чно…
— А я знаю — не смогу. И что делать?
— Ничего, лейтенант, не беспокойтесь. Я заставлю этого типа делать что положено.
Цигарка у Четина развертывается, табак просыпается.
— Как настроение у взвода?
— «Бывалые» скисли, а кто впервые — те ничего, — отвечает Коншин.
Они долго молчат, потом Четин морщит лоб и, словно отрезая себе пути назад и скрывая волнение, говорит:
— Ты слыхал, что говорил комбат? Но я… я пойду впереди взвода… Ты понял?
— Зачем это?
— Так надо. А ты будешь подтягивать людей сзади. Договорились?
Четин опять неумело начинает свертывать самокрутку, руки у него немного дрожат… Коншин зажигает спичку. Лейтенант затягивается и опять раскашливается. Видит Коншин — нелегко далось Четину такое решение. И сказал-то о нем лишь потому, что боится — вдруг не сможет этого сделать.
— Я прикажу сейчас устроить вам шалашик, — Коншин встает.
— Не стоит…
— Ну, хоть лапнику нарубят… Простудитесь так.
— Ерунда… — чуть улыбается лейтенант.
Идя к взводу, Коншин наталкивается на Илью — взволнованного, даже вроде ошарашенного.
— Т-ы зна-ешь, ка-кое д-д-де-ло? Меня взяли в р-р-р-азведку… Понимаешь, в р-разведку!
— В бригадную?
— Нет, в батальонную.
— Ты ж говорил — переводчиком?
— Буду и переводчиком. «Языков» допрашивать. Это з-з-здорово, Алеша. Интересно, чем сейчас немцы дышат? Это же потрясающий материал.
— «Языка»-то надо сперва добыть, — отрезвляет Илью Коншин.
— Ко-не-чно…