Измерив положение солнца, он отправлялся с отцом в каюту на корме и смотрел, как отец отмечает положение корабля — линия на карте все больше сближалась с огромной земельной массой, похожей на голову лошади.
Дни Тома были настолько заполнены возбуждением и напряженной деятельностью, что к ночи он должен был бы уставать.
Обычно он успевал поспать несколько часов до полуночи, но в конце первой вахты просыпался и вставал с тюфяка.
Больше ему не нужно было придумывать поводы и упрашивать — Каролина сама охотно приходила в пороховой погреб каждую ночь. Том обнаружил, что разбудил дикую кошку. Она больше не мялась, не скромничала, но не уступала ему в страстности, криками и движениями давая выход буйной страсти.
Том часто уносил на себе следы этих встреч — спина его была исцарапана, а губы искусаны и распухли.
Но в стремлении каждую ночь попадать на свидание он утратил осторожность и несколько раз чуть не попался. Однажды, когда он проходил мимо каюты Битти, дверь внезапно распахнулась и вышла сама миссис Битти. Том едва успел надвинуть на глаза шапку и, проходя мимо, прохрипел, изменив голос:
— Семь склянок первой вахты, на борту все в порядке.
Ростом он не уступал большинству матросов, а коридор был освещен слабо.
— Спасибо, добрый человек.
Миссис Битти так смутилась оттого, что ее застали в ночной сорочке, что тут же виновато юркнула в каюту.
Не раз, пробираясь по орудийной палубе, Том чувствовал, что за ним кто-то идет. Однажды ему даже показалось, что он слышит за собой шаги на трапе, но, обернувшись, он никого не увидел.
В другой раз он в предрассветный час возвращался с нижней палубы, когда по трапу, ведущему с юта, загремели тяжелые шаги. Тому едва хватило времени нырнуть обратно, и по коридору к отцовской каюте прошел Нед Тайлер. Спрятавшись в тени, Том смотрел, как Нед постучал в дверь. Он услышал изнутри голос отца:
— В чем дело?
— Нед Тайлер, капитан. Ветер крепчает. Если и дальше так пойдет, может унести снасть. Разрешите убрать стаксель и убавить большой парус.
— Сейчас буду, мистер Тайлер, — ответил отец Тома.
Минуту спустя он вышел из каюты, натягивая камзол, и по дороге на палубу прошел в нескольких футах от места, где лежал Том.
Том добрался до своего тюфяка на орудийной палубе в тот миг, когда послышался резкий боцманский свисток и в темноте загремел голос Большого Дэниела:
— Все наверх укорачивать паруса!
Присоединяясь к матросам, выходящим в ветреную ночь, Том сделал вид, что протирает сонные глаза.
Но не в характере Тома было тревожиться из-за таких случаев, более того, они даже раззадоривали его. Теперь он ходил гоголем. Аболи с улыбкой качал головой:
— Вот стервец!
Однажды утром, когда корабль взял вправо и его движение стало ритмичным и спокойным в такт подъему и падению длинных океанских валов, Том был наверху среди работающих с парусами.
Измерив положение солнца, он отправлялся с отцом в каюту на корме и смотрел, как отец отмечает положение корабля — линия на карте все больше сближалась с огромной земельной массой, похожей на голову лошади.
Дни Тома были настолько заполнены возбуждением и напряженной деятельностью, что к ночи он должен был бы уставать.
Обычно он успевал поспать несколько часов до полуночи, но в конце первой вахты просыпался и вставал с тюфяка.
Больше ему не нужно было придумывать поводы и упрашивать — Каролина сама охотно приходила в пороховой погреб каждую ночь. Том обнаружил, что разбудил дикую кошку. Она больше не мялась, не скромничала, но не уступала ему в страстности, криками и движениями давая выход буйной страсти.
Том часто уносил на себе следы этих встреч — спина его была исцарапана, а губы искусаны и распухли.
Но в стремлении каждую ночь попадать на свидание он утратил осторожность и несколько раз чуть не попался. Однажды, когда он проходил мимо каюты Битти, дверь внезапно распахнулась и вышла сама миссис Битти. Том едва успел надвинуть на глаза шапку и, проходя мимо, прохрипел, изменив голос:
— Семь склянок первой вахты, на борту все в порядке.
Ростом он не уступал большинству матросов, а коридор был освещен слабо.
— Спасибо, добрый человек.
Миссис Битти так смутилась оттого, что ее застали в ночной сорочке, что тут же виновато юркнула в каюту.
Не раз, пробираясь по орудийной палубе, Том чувствовал, что за ним кто-то идет. Однажды ему даже показалось, что он слышит за собой шаги на трапе, но, обернувшись, он никого не увидел.
В другой раз он в предрассветный час возвращался с нижней палубы, когда по трапу, ведущему с юта, загремели тяжелые шаги. Тому едва хватило времени нырнуть обратно, и по коридору к отцовской каюте прошел Нед Тайлер. Спрятавшись в тени, Том смотрел, как Нед постучал в дверь. Он услышал изнутри голос отца:
— В чем дело?
— Нед Тайлер, капитан. Ветер крепчает. Если и дальше так пойдет, может унести снасть. Разрешите убрать стаксель и убавить большой парус.
— Сейчас буду, мистер Тайлер, — ответил отец Тома.
Минуту спустя он вышел из каюты, натягивая камзол, и по дороге на палубу прошел в нескольких футах от места, где лежал Том.
Том добрался до своего тюфяка на орудийной палубе в тот миг, когда послышался резкий боцманский свисток и в темноте загремел голос Большого Дэниела:
— Все наверх укорачивать паруса!
Присоединяясь к матросам, выходящим в ветреную ночь, Том сделал вид, что протирает сонные глаза.
Но не в характере Тома было тревожиться из-за таких случаев, более того, они даже раззадоривали его. Теперь он ходил гоголем. Аболи с улыбкой качал головой:
— Вот стервец!
Однажды утром, когда корабль взял вправо и его движение стало ритмичным и спокойным в такт подъему и падению длинных океанских валов, Том был наверху среди работающих с парусами.