— Совсем никого, — не отвечая, отметил Даэд, идя не за спиной, но все же отставая на шаг, чтоб Янне не рассматривал его лица, ловя выражение.
— Ты всех загонял, ичка. Редко бывает, чтоб за семь дней пять разных охот. Твоя удача. Дрыхнут теперь. Ну, на заготовке работают, только сюда не слыхать.
В оружейной тоже было пусто. У дальней стены сладко спал молодой охотник, устроив голову на сброшенных серебристых комбинезонах, одна нога свесилась к полу.
— Бери, — Янне вытащил с полки и бросил Даэду свернутую одежду, сам скрылся за поворотом стены.
И вышел вскоре, непроницаемо-черный, в облегающем фигуру костюме. Как вырезанный из ночной темноты силуэт. Невысокий, тонкий, но с широкими плечами, а руки длинные, как змеи, снова отметил Даэд, застегивая под горлом мягкий серебристый воротник. Янне осмотрел его, дернул сложенный на спине парус, щелкнув, отстегнул и сунул тючок на скамью. Ответил на выражение лица:
— Хотел сам полетать, а? Вот и полетаешь. Шнур тоже не бери.
Но себе выбрал моток из длинных, повесил на бедро, ухмыляясь чему-то. И махнул рукой, выходя снова, мягко ступая ногами с легкой кривизной, особенно заметной в обтягивающем черном костюме. Даэд шел следом по прямому радиальному коридору, ведущему к наружному краю. Машинально проводил рукой по бедру, за несколько охот привык ощущать там кольцо прочной веревки и тяжелый карабин с послушной застежкой. Спина без тючка сложенного паруса казалась голой и незащищенной. Что задумал Янне? Вряд ли что опасное, успокаивал себя Даэд, а впереди уже распахивалась платформа с длинным языком сторожевого пирса. Если б хотел выбросить в пустоту, к примеру, зачем было отправлять гостя к одной из своих жен? Тем более, к Илене, он явно ее ценит и отличает от прочих. Может быть, любит.
На пирсе, на самом его краю, Янне склонился к решетчатой клетке, заговорил вполголоса со сторожевым, загораживая того спиной. Даэд, приняв равнодушный вид, осматривал над решетчатой будочкой огромное ночное небо, полное звезд. Они ярчали по мере удаления от Башни, где ее мягкий свет не забивал их собственный. И становились цветными. Даэд знал некоторые созвездия, самые крупные и привычные, а все прочие были посчитаны астрономами и вписаны в свитки и памятные лепестки. Ученые знали, как обходиться со звездами, а для прочих они были всего лишь украшением небесного свода, совершали свой ночной танец, который невозможно было предсказать и рассчитать на глазок, потому что Башня двигалась в пустоте, постоянно. Меняя скорость, поворачиваясь, летела, и звезды летели вокруг нее, такие далекие и прекрасные. На уроках Даэд узнал, что предположительно звезды — огромные костры, зажженные в незапамятные времена небесными катаклизмами, и с тех пор они тоже летят в пустоте, так далеко, что физически добраться к ним невозможно. А значит, невозможно и проверить гипотезу. Некий рок, тот самый, который народ Ами-Де-Нета называл неумолимым хэго, разместил костры в пустоте, назначив каждому свое место, так рассказывали наставники, и сделано это для того, чтобы звезды не приближались, — не сожгли Башню напрочь. Потому нужно быть благодарными пустоте за ее заботу, и радоваться, что они так безмерно далеки.
На краю пирса встал черный силуэт, звездой блеснул на поясе фонарь, делая Янне частью ночного неба. Даэд подошел, заглядывая в нижнюю пустоту. Рука снова прошлась по бедру, нащупывая несуществующий страховочный шнур.
— Не боись, — Янне коротко рассмеялся, — стой смирно.
Парень уже выбрался из будки и уходил, шелестя шагами, разок только оглянулся, словно пытаясь запомнить, что видит.
Тихая какая ночь, подумал Даэд, а на щеках выступали мелкие капельки пота, их тут же высушивал даже не ветерок, не было ветра, а легчайшие касания воздуха. — Не было в моей жизни такой тихой ночи…
И вздрогнул, когда в уши вошел ноющий тугой звук. Янне прижал к губам сжатую ладонь. Набрал воздуха и снова дунул в маленький инструмент, который держал сомкнутыми пальцами. Нытье усилилось, меняя тональность, всхлипнуло, смолкло, дожидаясь, когда он снова вдохнет. Странный звук, не ограниченный стенами, без эха, которое они послушно возвращали, утекал с пирса, размываясь в черной пустоте, терялся среди ярких точек. И в перерывах Даэд различил мерные вздохи, согласно которым (он поискал глазами, нашел и уже смотрел, не отрываясь) звезды гасли, чтоб появиться снова, а потом гасли другие, зыбко очерчивая огромный крылатый силуэт. Вот он нырнул, подбираясь к пирсу с нижней стороны.
Рука Янне цепко взяла локоть Даэда.
— Сейчас, — он снова дунул в кулак, и через миг столкнул Даэда вниз, выворачивая его локоть, чтоб вернее направить падение.
Даэд взмахнул свободной рукой, удерживаясь, чтоб не замельтешить в панике руками и ногами. И упал, скользя ладонями по гладким скрипучим перьям. Уткнулся лицом, приподнялся, опираясь, но руки скользили, и он снова свалился ничком, слыша, как тяжко и быстро стучит его сердце под мягкой серебряной броней.
— Ноги, — крикнул сверху Янне, — суй в стороны. Давай, тютя, соберись. А то сверзишься.
Даэд, не поднимая лица, и слабо понимая, что нужно сделать, задвигал ногами, вытягивая носки, и вдруг уперся обеими в какие-то углубления, замер, проверяя, и осторожно сел, перебирая руками по перьевому покрову. Сглотнул, решаясь оглядеться. Бедра ныли от напряжения, а руки бестолково шарили по гладкому, в надежде все же уцепиться, но оставались ненужно свободными.
— Слышь, герой? Пока я молчу, ксиит летает. С тобой. Ясно? А?
— Яс-но…
— Потом позову. И вытащу тебя.
Удерживая зверя, он снова продудел несколько ноющих нот. Ксиит, огромный, черный, мерно и коротко замахал крыльями, держась чуть ниже пирса. Повернул шею, блеснув на Даэда круглым черным глазом.
— Совсем никого, — не отвечая, отметил Даэд, идя не за спиной, но все же отставая на шаг, чтоб Янне не рассматривал его лица, ловя выражение.
— Ты всех загонял, ичка. Редко бывает, чтоб за семь дней пять разных охот. Твоя удача. Дрыхнут теперь. Ну, на заготовке работают, только сюда не слыхать.
В оружейной тоже было пусто. У дальней стены сладко спал молодой охотник, устроив голову на сброшенных серебристых комбинезонах, одна нога свесилась к полу.
— Бери, — Янне вытащил с полки и бросил Даэду свернутую одежду, сам скрылся за поворотом стены.
И вышел вскоре, непроницаемо-черный, в облегающем фигуру костюме. Как вырезанный из ночной темноты силуэт. Невысокий, тонкий, но с широкими плечами, а руки длинные, как змеи, снова отметил Даэд, застегивая под горлом мягкий серебристый воротник. Янне осмотрел его, дернул сложенный на спине парус, щелкнув, отстегнул и сунул тючок на скамью. Ответил на выражение лица:
— Хотел сам полетать, а? Вот и полетаешь. Шнур тоже не бери.
Но себе выбрал моток из длинных, повесил на бедро, ухмыляясь чему-то. И махнул рукой, выходя снова, мягко ступая ногами с легкой кривизной, особенно заметной в обтягивающем черном костюме. Даэд шел следом по прямому радиальному коридору, ведущему к наружному краю. Машинально проводил рукой по бедру, за несколько охот привык ощущать там кольцо прочной веревки и тяжелый карабин с послушной застежкой. Спина без тючка сложенного паруса казалась голой и незащищенной. Что задумал Янне? Вряд ли что опасное, успокаивал себя Даэд, а впереди уже распахивалась платформа с длинным языком сторожевого пирса. Если б хотел выбросить в пустоту, к примеру, зачем было отправлять гостя к одной из своих жен? Тем более, к Илене, он явно ее ценит и отличает от прочих. Может быть, любит.
На пирсе, на самом его краю, Янне склонился к решетчатой клетке, заговорил вполголоса со сторожевым, загораживая того спиной. Даэд, приняв равнодушный вид, осматривал над решетчатой будочкой огромное ночное небо, полное звезд. Они ярчали по мере удаления от Башни, где ее мягкий свет не забивал их собственный. И становились цветными. Даэд знал некоторые созвездия, самые крупные и привычные, а все прочие были посчитаны астрономами и вписаны в свитки и памятные лепестки. Ученые знали, как обходиться со звездами, а для прочих они были всего лишь украшением небесного свода, совершали свой ночной танец, который невозможно было предсказать и рассчитать на глазок, потому что Башня двигалась в пустоте, постоянно. Меняя скорость, поворачиваясь, летела, и звезды летели вокруг нее, такие далекие и прекрасные. На уроках Даэд узнал, что предположительно звезды — огромные костры, зажженные в незапамятные времена небесными катаклизмами, и с тех пор они тоже летят в пустоте, так далеко, что физически добраться к ним невозможно. А значит, невозможно и проверить гипотезу. Некий рок, тот самый, который народ Ами-Де-Нета называл неумолимым хэго, разместил костры в пустоте, назначив каждому свое место, так рассказывали наставники, и сделано это для того, чтобы звезды не приближались, — не сожгли Башню напрочь. Потому нужно быть благодарными пустоте за ее заботу, и радоваться, что они так безмерно далеки.
На краю пирса встал черный силуэт, звездой блеснул на поясе фонарь, делая Янне частью ночного неба. Даэд подошел, заглядывая в нижнюю пустоту. Рука снова прошлась по бедру, нащупывая несуществующий страховочный шнур.
— Не боись, — Янне коротко рассмеялся, — стой смирно.
Парень уже выбрался из будки и уходил, шелестя шагами, разок только оглянулся, словно пытаясь запомнить, что видит.
Тихая какая ночь, подумал Даэд, а на щеках выступали мелкие капельки пота, их тут же высушивал даже не ветерок, не было ветра, а легчайшие касания воздуха. — Не было в моей жизни такой тихой ночи…
И вздрогнул, когда в уши вошел ноющий тугой звук. Янне прижал к губам сжатую ладонь. Набрал воздуха и снова дунул в маленький инструмент, который держал сомкнутыми пальцами. Нытье усилилось, меняя тональность, всхлипнуло, смолкло, дожидаясь, когда он снова вдохнет. Странный звук, не ограниченный стенами, без эха, которое они послушно возвращали, утекал с пирса, размываясь в черной пустоте, терялся среди ярких точек. И в перерывах Даэд различил мерные вздохи, согласно которым (он поискал глазами, нашел и уже смотрел, не отрываясь) звезды гасли, чтоб появиться снова, а потом гасли другие, зыбко очерчивая огромный крылатый силуэт. Вот он нырнул, подбираясь к пирсу с нижней стороны.
Рука Янне цепко взяла локоть Даэда.
— Сейчас, — он снова дунул в кулак, и через миг столкнул Даэда вниз, выворачивая его локоть, чтоб вернее направить падение.
Даэд взмахнул свободной рукой, удерживаясь, чтоб не замельтешить в панике руками и ногами. И упал, скользя ладонями по гладким скрипучим перьям. Уткнулся лицом, приподнялся, опираясь, но руки скользили, и он снова свалился ничком, слыша, как тяжко и быстро стучит его сердце под мягкой серебряной броней.
— Ноги, — крикнул сверху Янне, — суй в стороны. Давай, тютя, соберись. А то сверзишься.
Даэд, не поднимая лица, и слабо понимая, что нужно сделать, задвигал ногами, вытягивая носки, и вдруг уперся обеими в какие-то углубления, замер, проверяя, и осторожно сел, перебирая руками по перьевому покрову. Сглотнул, решаясь оглядеться. Бедра ныли от напряжения, а руки бестолково шарили по гладкому, в надежде все же уцепиться, но оставались ненужно свободными.
— Слышь, герой? Пока я молчу, ксиит летает. С тобой. Ясно? А?
— Яс-но…
— Потом позову. И вытащу тебя.
Удерживая зверя, он снова продудел несколько ноющих нот. Ксиит, огромный, черный, мерно и коротко замахал крыльями, держась чуть ниже пирса. Повернул шею, блеснув на Даэда круглым черным глазом.