Лора смешалась, глядя на его серьезное лицо. Сосредоточилась и попыталась еще раз:
— Ладно… Но вот скажи мне тогда. Насчет, поцелуешь, отвезу. Мне сказали, вы специально это делаете! Со всеми. Городскими. Скажешь, нет?
Коля отвел глаза, уши загорелись красным, просвечивая краешками.
— Ну, да, это прикол такой. Это давно уже, ну кажно лето. А чего такого-то?
— Чего? — возмутилась Лора.
— Нет, — поспешно отказался от слов Коля, — ну конечно. Да. Тьфу, ты меня запутала совсем.
— Демченко! — кинулся снизу от ворот маленький от расстояния голос классной, — ты что там застряла? А ну спускайся!
— Гав-гав, — подтвердил лохматый пес, которого уже держал за цепь гнутый худой дядька в чем-то сером.
— Слушай. Как было-то, — заторопился Коля, — все ото делают так. Ну и я… тоже. Один раз, в общем, вот с тобой. У меня ж раньше не было мотоцикла, брат оставил, ломаный вообще, я его целый год корячился, чинил. Ты чего смеешься?
— Мультфильм такой, про почтальона Печкина. Он без велосипеда злой был, а с велосипедом сразу добрый. А, неважно. Я пойду, а то Наденька орет. О! Так мы все, получается, идем туда, где твой секрет?
Они стояли рядом, глядя, как ребята проскакивают мимо пса в черные ворота цеха.
— Выходит. Да.
Лора усмехнулась.
— Ну и секрет. Тоже, значит, замануха просто. Никакого секрета, а чтоб я поехала кататься. Ну, или не я. Любая, кто попадется. Ладно, пока. Пойду твой секрет смотреть. Со всеми вместе.
Она махнула рукой, не так, как машут кому-то, а как — на кого-то. И стала спускаться по некрутому склону. Ветерок откидывал со лба волосы, и наполнял Лору веселой злостью. Вот же чучело огородное, мотоцикл он чинил. Как ему брат велел. Катай, Коля, девок. И все там договариваются, значит, как городские понаедут летом, то надо городских как можно больше раскрутить, на поцелуйчики. Или, как сказал Олег, еще на что.
— Что ты все про нас-то, — сердито крикнул Коля вдогонку, — ваши вон тоже. Спорят на вас. На девок. Кто больше соберет. Этот, с рыжей мордой, он тоже трепался. Бухали вместе, в среду еще, за клубом.
— Что?
Она остановилась, убирая со скул волосы.
— Ничего! Сказал, про эту, в техасах, и что у него уже пять штук. И что каждый день будет новая! Он не мне говорил, я что, я там сбоку-припеку, а Петьке Пачику хвалился.
Лора отвернулась и побежала вниз, придерживая сумочку, а та колотилась под рукой, как глупая птичка, пойманная на тонкую лямку.
Коля еще что-то кричал, но ветер отнес слова, и она не услышала их. Да и не хотела больше слушать.
Подходя к проволочному забору, за которым из черного зева широкого входа слышались гулкие голоса, поняла — туда она тоже не хочет. Там пацаны, с их похвастушками про девочек, и там Настя, которая простила Олежке и Тоню, и ее — Лору, и наверняка теперь злится, не на него, а как раз на девчонок. Так все противно, и совершенно несправедливо.
Лора смешалась, глядя на его серьезное лицо. Сосредоточилась и попыталась еще раз:
— Ладно… Но вот скажи мне тогда. Насчет, поцелуешь, отвезу. Мне сказали, вы специально это делаете! Со всеми. Городскими. Скажешь, нет?
Коля отвел глаза, уши загорелись красным, просвечивая краешками.
— Ну, да, это прикол такой. Это давно уже, ну кажно лето. А чего такого-то?
— Чего? — возмутилась Лора.
— Нет, — поспешно отказался от слов Коля, — ну конечно. Да. Тьфу, ты меня запутала совсем.
— Демченко! — кинулся снизу от ворот маленький от расстояния голос классной, — ты что там застряла? А ну спускайся!
— Гав-гав, — подтвердил лохматый пес, которого уже держал за цепь гнутый худой дядька в чем-то сером.
— Слушай. Как было-то, — заторопился Коля, — все ото делают так. Ну и я… тоже. Один раз, в общем, вот с тобой. У меня ж раньше не было мотоцикла, брат оставил, ломаный вообще, я его целый год корячился, чинил. Ты чего смеешься?
— Мультфильм такой, про почтальона Печкина. Он без велосипеда злой был, а с велосипедом сразу добрый. А, неважно. Я пойду, а то Наденька орет. О! Так мы все, получается, идем туда, где твой секрет?
Они стояли рядом, глядя, как ребята проскакивают мимо пса в черные ворота цеха.
— Выходит. Да.
Лора усмехнулась.
— Ну и секрет. Тоже, значит, замануха просто. Никакого секрета, а чтоб я поехала кататься. Ну, или не я. Любая, кто попадется. Ладно, пока. Пойду твой секрет смотреть. Со всеми вместе.
Она махнула рукой, не так, как машут кому-то, а как — на кого-то. И стала спускаться по некрутому склону. Ветерок откидывал со лба волосы, и наполнял Лору веселой злостью. Вот же чучело огородное, мотоцикл он чинил. Как ему брат велел. Катай, Коля, девок. И все там договариваются, значит, как городские понаедут летом, то надо городских как можно больше раскрутить, на поцелуйчики. Или, как сказал Олег, еще на что.
— Что ты все про нас-то, — сердито крикнул Коля вдогонку, — ваши вон тоже. Спорят на вас. На девок. Кто больше соберет. Этот, с рыжей мордой, он тоже трепался. Бухали вместе, в среду еще, за клубом.
— Что?
Она остановилась, убирая со скул волосы.
— Ничего! Сказал, про эту, в техасах, и что у него уже пять штук. И что каждый день будет новая! Он не мне говорил, я что, я там сбоку-припеку, а Петьке Пачику хвалился.
Лора отвернулась и побежала вниз, придерживая сумочку, а та колотилась под рукой, как глупая птичка, пойманная на тонкую лямку.
Коля еще что-то кричал, но ветер отнес слова, и она не услышала их. Да и не хотела больше слушать.
Подходя к проволочному забору, за которым из черного зева широкого входа слышались гулкие голоса, поняла — туда она тоже не хочет. Там пацаны, с их похвастушками про девочек, и там Настя, которая простила Олежке и Тоню, и ее — Лору, и наверняка теперь злится, не на него, а как раз на девчонок. Так все противно, и совершенно несправедливо.