— Пустая, бля, — хватка ослабла. Над ее головой послышались удаляющиеся шаги. Застонав, Даша схватилась за перекошенное пальто, тыча дрожащую руку в один карман, в другой. И заплакала.
— Деньги, ты, гад. Украл, — встала на коленки, не обращая внимания на жавшихся к стене любопытных старушек, что остановились поглазеть. Патрисий неподалеку выл, пушил хвост, глядя в ту сторону, куда убежал обидчик.
В голове у Даши будто щелкнуло что-то. Ярость взлетела, ударяя в лоб изнутри. И Даша, упираясь в колени руками, выпрямилась.
— Убью! — хрипло закричала она и кинулась по коридору вслед за мужчиной.
— Убью, — заорала снова, врываясь в тихий зал. Игрушечники, мгновенно стряхнув дремоту, уставились на нее. Прихрамывая, она неслась между ними, задевая ногами коробки с прыгающими собачками. Мужчина, повернув голову на крик, наступил на бодро ползущего десантника, поскользнулся и упал, расшвыривая джипы и плюшевых лающих упырей. Грозно шумя, торговцы надвинулись на него, как вдруг раздался крик:
— Менты!
И владельцы игрушечных монстров испарились в боковых проходах, оставив на каменном полу свое тявкающее, стреляющее и жужжащее войско.
Дашу держали за локти два милиционера, а она плакала, топала ногой и, вырываясь, кричала, ничего не видя:
— Скотина! Патрисий! Деньги отдай!
Через несколько минут она сидела в маленьком закуте, отгороженном решеткой от унылого казенного помещения, рыдая, стучала разбитым кулаком по деревянной засаленной лавке, а у большого стола гоготали два парня в серой форме, довольные неожиданным развлечением.
Ушибив кулак, бессильно осела на лавку, вцепившись в деревянные планки дрожащими руками. И обводя заплывающим глазом серые ободранные стены, черные решетки, пару исцарапанных канцелярских столов и толпу тонконогих металлических стульев, ужаснулась, падая в черное отчаяние. Вот тебе, Даша, и счастливый Новый год!
— Да заткнитесь все! — рявкнул человек за столом и парни, умолкнув, отошли, не переставая скалиться. У сидящего на широком бледном лице краснели воспаленные от недосыпа глаза. Даша подавила рыдания и притихла, всхлипывая.
И, через щелку заплывающего глаза рассматривая человека в погонах, вспомнила! Бродягу, который напал на нее в переходе, она уже видела. Это же он маячил серой сутулой тенью за девочкой, которая пела про могилку!
— Успокоилась? — мужчина грузно встал, подошел к решетке, держа в руках папку, — сейчас протокол будем составлять.
— Н-не надо протокол, — попросила Даша.
— Я тебе обещал привод, попрошайка чортова? Достали своими праздниками, поблядушки. После такого дежурства язву желудка снова лечить. Праздник… Да вам каждый день праздник!
— Ы-ы-ы-ы-ы, — вспомнила Даша волшебное слово.
— Заткнись! А то поедешь отсюда в вытрезвитель, прямо сейчас.
Даша заткнулась. Тяжело дыша, сидела, сглатывая. Вытянула шею, украдкой пытаясь рассмотреть, нет ли в комнате Патрисия. Сердце тяжко стукало, наливаясь тоской, как наливается шишка на месте удара.
— Рассказывать будешь?
— Я?
— Угу. Ты. Язык работает? Или перетрудила за ночь-то? — дергая тесемку папки, он брезгливо рассматривал окровавленное Дашино лицо.
— Пустая, бля, — хватка ослабла. Над ее головой послышались удаляющиеся шаги. Застонав, Даша схватилась за перекошенное пальто, тыча дрожащую руку в один карман, в другой. И заплакала.
— Деньги, ты, гад. Украл, — встала на коленки, не обращая внимания на жавшихся к стене любопытных старушек, что остановились поглазеть. Патрисий неподалеку выл, пушил хвост, глядя в ту сторону, куда убежал обидчик.
В голове у Даши будто щелкнуло что-то. Ярость взлетела, ударяя в лоб изнутри. И Даша, упираясь в колени руками, выпрямилась.
— Убью! — хрипло закричала она и кинулась по коридору вслед за мужчиной.
— Убью, — заорала снова, врываясь в тихий зал. Игрушечники, мгновенно стряхнув дремоту, уставились на нее. Прихрамывая, она неслась между ними, задевая ногами коробки с прыгающими собачками. Мужчина, повернув голову на крик, наступил на бодро ползущего десантника, поскользнулся и упал, расшвыривая джипы и плюшевых лающих упырей. Грозно шумя, торговцы надвинулись на него, как вдруг раздался крик:
— Менты!
И владельцы игрушечных монстров испарились в боковых проходах, оставив на каменном полу свое тявкающее, стреляющее и жужжащее войско.
Дашу держали за локти два милиционера, а она плакала, топала ногой и, вырываясь, кричала, ничего не видя:
— Скотина! Патрисий! Деньги отдай!
Через несколько минут она сидела в маленьком закуте, отгороженном решеткой от унылого казенного помещения, рыдая, стучала разбитым кулаком по деревянной засаленной лавке, а у большого стола гоготали два парня в серой форме, довольные неожиданным развлечением.
Ушибив кулак, бессильно осела на лавку, вцепившись в деревянные планки дрожащими руками. И обводя заплывающим глазом серые ободранные стены, черные решетки, пару исцарапанных канцелярских столов и толпу тонконогих металлических стульев, ужаснулась, падая в черное отчаяние. Вот тебе, Даша, и счастливый Новый год!
— Да заткнитесь все! — рявкнул человек за столом и парни, умолкнув, отошли, не переставая скалиться. У сидящего на широком бледном лице краснели воспаленные от недосыпа глаза. Даша подавила рыдания и притихла, всхлипывая.
И, через щелку заплывающего глаза рассматривая человека в погонах, вспомнила! Бродягу, который напал на нее в переходе, она уже видела. Это же он маячил серой сутулой тенью за девочкой, которая пела про могилку!
— Успокоилась? — мужчина грузно встал, подошел к решетке, держа в руках папку, — сейчас протокол будем составлять.
— Н-не надо протокол, — попросила Даша.
— Я тебе обещал привод, попрошайка чортова? Достали своими праздниками, поблядушки. После такого дежурства язву желудка снова лечить. Праздник… Да вам каждый день праздник!
— Ы-ы-ы-ы-ы, — вспомнила Даша волшебное слово.
— Заткнись! А то поедешь отсюда в вытрезвитель, прямо сейчас.
Даша заткнулась. Тяжело дыша, сидела, сглатывая. Вытянула шею, украдкой пытаясь рассмотреть, нет ли в комнате Патрисия. Сердце тяжко стукало, наливаясь тоской, как наливается шишка на месте удара.
— Рассказывать будешь?
— Я?
— Угу. Ты. Язык работает? Или перетрудила за ночь-то? — дергая тесемку папки, он брезгливо рассматривал окровавленное Дашино лицо.