Прерывисто вздохнула. И спросила единственное, на что меня хватило на данный момент:
— Ну как, хорошо разлеклись…ваши милости?
Строго говоря, было понятно, что я тут не при чем. Я им не друг и не подружка, чтобы посвящать в свои тайны. И никто специально меня не обманывал. Императорским внукам захотелось развлечься и поиграть, и привлекать внимание им было не нужно. Да и опасно.
Но все равно было обидно. И досадно.
На собственные высказывания и рассуждения, которые касались их семьи — ничуть не оскорбительные, но все же… На все эти одни им понятные переглядки, которыми они сопровождали мои слова. На то, что я и правда оказалась не достойна доверия.
А еще на то, что теперь нам уж точно не по пути.
И если я раньше размышляла, что здорово, что у меня появились друзья и, быть может, по возвращении в столицу мы продолжим общение, то теперь эти надежды можно было похоронить.
Как и самые потайные мысли об Ире…Что ж, пора называть его Максир.
— Простите… за мое высказывание, — вздохнула, наконец. Смотреть на молодых людей я не могла.
— Лили… — начал Шерон, но я отрицательно помотала головой.
— Не стоит. Объяснять — не стоит. Я понимаю, вам и негоже делиться с незнакомцами собственной историей.
Я отвернулась к стенке и попыталась унять собственное смятение.
— А тебе не стоит все принимать так… близко. И вести себя будто мы чужие, — вдруг очень раздраженно заявил блондин.
Я сжала кулаки.
— Ты… вы определитесь, пожалуйста, что именно мне не следует делать, а то сами себе противоречите.
На Максира я не смотрела, но шипение расслышала хорошо.
— Вот что точно не стоит, так это начинать нам «выкать» и обращаться как с императорскими особами, — мягко возразил рыжий. — Во многом поэтому мы скрывались — не представляешь, как надоедает, что все лебезят перед тобой и видят лишь титул.
— Бедняжки… — вырвалось у меня довольно язвительное.
И тут же я вздрогнула.
Потому что на поникшие плечи опустились мужские ладони.
Шер.
— Эй, Лили. Это все еще я — веселый водитель, с которым ты валялась на одеяле, делилась лепешками и даже спала в одной комнате. Ничего не изменилось, понятно?
Прерывисто вздохнула. И спросила единственное, на что меня хватило на данный момент:
— Ну как, хорошо разлеклись…ваши милости?
Строго говоря, было понятно, что я тут не при чем. Я им не друг и не подружка, чтобы посвящать в свои тайны. И никто специально меня не обманывал. Императорским внукам захотелось развлечься и поиграть, и привлекать внимание им было не нужно. Да и опасно.
Но все равно было обидно. И досадно.
На собственные высказывания и рассуждения, которые касались их семьи — ничуть не оскорбительные, но все же… На все эти одни им понятные переглядки, которыми они сопровождали мои слова. На то, что я и правда оказалась не достойна доверия.
А еще на то, что теперь нам уж точно не по пути.
И если я раньше размышляла, что здорово, что у меня появились друзья и, быть может, по возвращении в столицу мы продолжим общение, то теперь эти надежды можно было похоронить.
Как и самые потайные мысли об Ире…Что ж, пора называть его Максир.
— Простите… за мое высказывание, — вздохнула, наконец. Смотреть на молодых людей я не могла.
— Лили… — начал Шерон, но я отрицательно помотала головой.
— Не стоит. Объяснять — не стоит. Я понимаю, вам и негоже делиться с незнакомцами собственной историей.
Я отвернулась к стенке и попыталась унять собственное смятение.
— А тебе не стоит все принимать так… близко. И вести себя будто мы чужие, — вдруг очень раздраженно заявил блондин.
Я сжала кулаки.
— Ты… вы определитесь, пожалуйста, что именно мне не следует делать, а то сами себе противоречите.
На Максира я не смотрела, но шипение расслышала хорошо.
— Вот что точно не стоит, так это начинать нам «выкать» и обращаться как с императорскими особами, — мягко возразил рыжий. — Во многом поэтому мы скрывались — не представляешь, как надоедает, что все лебезят перед тобой и видят лишь титул.
— Бедняжки… — вырвалось у меня довольно язвительное.
И тут же я вздрогнула.
Потому что на поникшие плечи опустились мужские ладони.
Шер.
— Эй, Лили. Это все еще я — веселый водитель, с которым ты валялась на одеяле, делилась лепешками и даже спала в одной комнате. Ничего не изменилось, понятно?