«Привет, – сказал человек. – Чем могу помочь?»
«Меня зовут Джонни Логан, и я продаю бальзам».
«Заходи, Джонни. На улице жарко. Я налью тебе большой стакан лимонада, а потом ты расскажешь мне всё об этом бальзаме. И если это окажется хорошая штука, я куплю пару тюбиков и дам тебе имена и адреса нескольких моих друзей, которые живут неподалёку и могут заинтересоваться бальзамом».
«Мы выстрелим им в сердце», - сказал его брат.
«Это хорошо», - сказал он, не отрываясь от комикса.
«Вот твой лимонад, сынок. Теперь расскажи мне, что это у тебя за бальзам. Если это хороший бальзам, мне плевать, сколько он стоит». – «Это лучший бальзам на свете. Его сделали в Чикаго, в Иллинойсе».
«В самое, ****ь, сердце».
«Я умираю из-за этих греков», – сказал Боб.
Всё его лицо было в слезах, места для новой слезы не оставалось. Он попытался найти место ещё для одной слезы, но не смог, и перестал плакать.
«Каких греков?» – сказала Констанс, и когда слова слетали с её губ, она уже знала, каких греков. Это были те греки. Она пожалела, что задала вопрос.
«Тех самых, из греческой антологии», – сказал Боб.
«А что с ними?» – сперва сказала Констанс, а потом только поняла, что сказала это. Было похоже на то, что она неосознанно подготовила для себя ловушку, а потом свалилась в неё.
«Они умерли», – сказал Боб.
Джон и Патриция решили, что им не мешало бы перекусить перед сном. Была почти полночь, нормальное для них время ложиться спать. Они проголодались из-за сексуального упражнения, которое только что проделали.
«Который час?» – сказал Джон. Патриция поглядела на часы возле кровати, потому что Джон не видел их с того места, где лежал.
«Почти двенадцать», – сказала она.
«Ну, пойдём тогда возьмём что-нибудь перекусить, вернёмся, поедим в постели, а я немного посмотрю шоу Джонни Карсона», – сказал Джон. «Опять за старое, – сказала Патриция, выпрыгивая из постели и виляя задом перед Джоном. – ВВВВВВВВВООООООООООТТТТТТТТТ ИИИИИИ Джонни!»
«Не хочешь, не смотри», – сказал Джон.
«Я лучше тогда потанцую с Уиллардом, – сказала Патриция. – Он знает, чем занять девушку. Он отлично танцует тустеп!»
Она пустилась в пляс по комнате, делая вид, что держит в руках Уилларда. Она словно уворачивалась от чего-то головой. «Осторожней с клювом, Уиллард», – сказала она.
Джон пошёл на кухню. Он не озаботился тем, чтобы одеться. Он был голоден. Патриция присоединилась к нему чуть позже. Она тоже ничего не надела: ни стежка. Её тело было вполне на уровне. У Джона имелся небольшой избыток веса. У него было брюшко, но он плевать на это хотел. Вся его семья имела склонность к небольшому избытку веса, так что он к этому привык и считал, что имея брюшко, блюдёт семейную традицию.
Ему был тридцать один год.
«Привет, – сказал человек. – Чем могу помочь?»
«Меня зовут Джонни Логан, и я продаю бальзам».
«Заходи, Джонни. На улице жарко. Я налью тебе большой стакан лимонада, а потом ты расскажешь мне всё об этом бальзаме. И если это окажется хорошая штука, я куплю пару тюбиков и дам тебе имена и адреса нескольких моих друзей, которые живут неподалёку и могут заинтересоваться бальзамом».
«Мы выстрелим им в сердце», - сказал его брат.
«Это хорошо», - сказал он, не отрываясь от комикса.
«Вот твой лимонад, сынок. Теперь расскажи мне, что это у тебя за бальзам. Если это хороший бальзам, мне плевать, сколько он стоит». – «Это лучший бальзам на свете. Его сделали в Чикаго, в Иллинойсе».
«В самое, ****ь, сердце».
«Я умираю из-за этих греков», – сказал Боб.
Всё его лицо было в слезах, места для новой слезы не оставалось. Он попытался найти место ещё для одной слезы, но не смог, и перестал плакать.
«Каких греков?» – сказала Констанс, и когда слова слетали с её губ, она уже знала, каких греков. Это были те греки. Она пожалела, что задала вопрос.
«Тех самых, из греческой антологии», – сказал Боб.
«А что с ними?» – сперва сказала Констанс, а потом только поняла, что сказала это. Было похоже на то, что она неосознанно подготовила для себя ловушку, а потом свалилась в неё.
«Они умерли», – сказал Боб.
Джон и Патриция решили, что им не мешало бы перекусить перед сном. Была почти полночь, нормальное для них время ложиться спать. Они проголодались из-за сексуального упражнения, которое только что проделали.
«Который час?» – сказал Джон. Патриция поглядела на часы возле кровати, потому что Джон не видел их с того места, где лежал.
«Почти двенадцать», – сказала она.
«Ну, пойдём тогда возьмём что-нибудь перекусить, вернёмся, поедим в постели, а я немного посмотрю шоу Джонни Карсона», – сказал Джон. «Опять за старое, – сказала Патриция, выпрыгивая из постели и виляя задом перед Джоном. – ВВВВВВВВВООООООООООТТТТТТТТТ ИИИИИИ Джонни!»
«Не хочешь, не смотри», – сказал Джон.
«Я лучше тогда потанцую с Уиллардом, – сказала Патриция. – Он знает, чем занять девушку. Он отлично танцует тустеп!»
Она пустилась в пляс по комнате, делая вид, что держит в руках Уилларда. Она словно уворачивалась от чего-то головой. «Осторожней с клювом, Уиллард», – сказала она.
Джон пошёл на кухню. Он не озаботился тем, чтобы одеться. Он был голоден. Патриция присоединилась к нему чуть позже. Она тоже ничего не надела: ни стежка. Её тело было вполне на уровне. У Джона имелся небольшой избыток веса. У него было брюшко, но он плевать на это хотел. Вся его семья имела склонность к небольшому избытку веса, так что он к этому привык и считал, что имея брюшко, блюдёт семейную традицию.
Ему был тридцать один год.