— Иногда я думал, что ты стыдишься своей семьи или, может быть, с тобой плохо обращались в детстве…
Такое предположение привело Кэтрин в ужас.
— Нет! Никогда! Папа с мамой были не просто родителями. Они были моими лучшими друзьями. Я росла здесь, — она показала на залитую солнцем бухту, нефритово-зеленые воды которой плескались всего в нескольких метрах от их ног, — вдалеке от большого мира. Единственным товарищем моих детских игр был Фред, а когда он уехал учиться, родители заменили мне его. У нас были удивительно близкие отношения, и благодаря им я выросла именно такой, какая есть.
— Понимаю, но, может быть, пришло время свыкнуться с их… уходом.
В вопросе Стоуна звучала спокойная рассудительность, предполагавшая такой же спокойный ответ. Но Кэтрин еще не умела подавлять эмоции при разговоре на эту тему. Опрокинув бокал на покрывало, она медленно встала и отошла на несколько шагов в сторону.
Спустя мгновение Кевин оказался рядом и, обняв своими большими теплыми руками, мягко повернул ее лицом к себе.
— Зачем ты все время говоришь об этом? — спросила она, не поднимая головы.
— Я только поинтересовался…
— Такой чудесный день — большая редкость в это время года. — Кэтрин сделала попытку улыбнуться. — Зачем же его омрачать?
Бережно сжав в ладонях ее лицо, Кевин попытался заставить Кэти поднять голову, чтобы встретиться с ней глазами. Медленно и неохотно она подчинилась, но глаза ее по-прежнему были полны слез.
— Потому что ты сделала табу из своей утраты, не научилась жить с ней.
— Но я живу с ней каждый день!
— Ты ведь так ни разу и не была ни на месте катастрофы, ни на взлетно-посадочной полосе.
— Зачем мне туда ходить?
— Чтобы попрощаться.
— Я попрощалась!
— Ты этого не сделала. — Его голос звучал ровно и спокойно, но глаза были неумолимы. — Твое завтра… наше с тобой завтра никогда не наступит, пока ты будешь оставаться в плену прошлого.
— Ты постоянно твердишь мне об этом, — устало сказала Кэт.
— Значит, ты должна понимать, какое значение я этому придаю.
Сердце ее билось тяжело и глухо, словно храня отзвуки ужасного удара самолета о скалы. Казалось, все тело содрогается от этих толчков.
— Кевин, есть одна вещь, о которой я тебе не сказала. Вообще, об этом не знает никто, даже Сара и Фред, потому что… Ох, как же это больно!
Стоун сжал ее запястья. Взглянув вверх, Кэт увидела сострадание в его глазах.
— Иногда я думал, что ты стыдишься своей семьи или, может быть, с тобой плохо обращались в детстве…
Такое предположение привело Кэтрин в ужас.
— Нет! Никогда! Папа с мамой были не просто родителями. Они были моими лучшими друзьями. Я росла здесь, — она показала на залитую солнцем бухту, нефритово-зеленые воды которой плескались всего в нескольких метрах от их ног, — вдалеке от большого мира. Единственным товарищем моих детских игр был Фред, а когда он уехал учиться, родители заменили мне его. У нас были удивительно близкие отношения, и благодаря им я выросла именно такой, какая есть.
— Понимаю, но, может быть, пришло время свыкнуться с их… уходом.
В вопросе Стоуна звучала спокойная рассудительность, предполагавшая такой же спокойный ответ. Но Кэтрин еще не умела подавлять эмоции при разговоре на эту тему. Опрокинув бокал на покрывало, она медленно встала и отошла на несколько шагов в сторону.
Спустя мгновение Кевин оказался рядом и, обняв своими большими теплыми руками, мягко повернул ее лицом к себе.
— Зачем ты все время говоришь об этом? — спросила она, не поднимая головы.
— Я только поинтересовался…
— Такой чудесный день — большая редкость в это время года. — Кэтрин сделала попытку улыбнуться. — Зачем же его омрачать?
Бережно сжав в ладонях ее лицо, Кевин попытался заставить Кэти поднять голову, чтобы встретиться с ней глазами. Медленно и неохотно она подчинилась, но глаза ее по-прежнему были полны слез.
— Потому что ты сделала табу из своей утраты, не научилась жить с ней.
— Но я живу с ней каждый день!
— Ты ведь так ни разу и не была ни на месте катастрофы, ни на взлетно-посадочной полосе.
— Зачем мне туда ходить?
— Чтобы попрощаться.
— Я попрощалась!
— Ты этого не сделала. — Его голос звучал ровно и спокойно, но глаза были неумолимы. — Твое завтра… наше с тобой завтра никогда не наступит, пока ты будешь оставаться в плену прошлого.
— Ты постоянно твердишь мне об этом, — устало сказала Кэт.
— Значит, ты должна понимать, какое значение я этому придаю.
Сердце ее билось тяжело и глухо, словно храня отзвуки ужасного удара самолета о скалы. Казалось, все тело содрогается от этих толчков.
— Кевин, есть одна вещь, о которой я тебе не сказала. Вообще, об этом не знает никто, даже Сара и Фред, потому что… Ох, как же это больно!
Стоун сжал ее запястья. Взглянув вверх, Кэт увидела сострадание в его глазах.