Двое мужчин снова рассмеялись, а затем обрушили на паренька свои биты.
Тот с глухим стоном упал. Они ударили его по животу и бедру. Какую-то долю секунды они стояли над ним, а затем вновь принялись избивать. Внезапно воздух наполнился смачными звуками ударов дерева по телу и прерывистыми воплями парнишки. Удары продолжали сыпаться, и Луис отчетливо услышал хруст ломающихся костей.
Все случилось за какие-то десять секунд.
И как у любого, кто сталкивается со спонтанным экстремальным насилием, первоначальной реакцией Луиса было недоверие, и даже скептицизм. Этого не было на самом деле. Эти два парня - совершенно обычных с виду парня - не выбивали дерьмо из газетчика бейсбольными битами "Луисвилл Слаггер". Это был розыгрыш, шутка. По близости определенно работала камера. Сейчас режиссер крикнет: "СНЯТО!", и два парня помогут мальчишке подняться, и все рассмеются.
Но этого не произошло, и крики, несущиеся изо рта паренька, определенно не были наигранными. Мужчины стояли и смотрели на мальчишку, а концы их бит были выпачканы в красном. Они смеялись.
Они только что избили этого паренька до полусмерти и теперь смеялись.
Смеялись.
Именно в этот абсурдный момент внутри Луиса что-то разбилось, потому что он понял, что все происходит по-настоящему. А затем он бросился бежать, бросился со всех ног к мальчишке и двум мужчинам. Он понятия не имел, что будет делать, когда столкнется с двумя психами, вооруженными бейсбольными битами, но что-то внутри него принуждало его вмешаться.
К тому времени, как он оказался возле паренька и увидел расплывающуюся под ним лужу, двое мужчин уже запрыгнули в машину. Она неторопливо проехала мимо Луиса - серый седан с обшитым проволокой передним бампером, разбитым задним стеклом и наклейкой на багажнике "ЮНИОН ЙЕС!". Двое мужчин улыбнулись ему и помахали, продолжив движение, будто направлялись в магазин за пивом, а вовсе не избили только что бейсбольными битами мальчишку-газетчика.
Луис хотел сперва бросится в погоню, но вместо этого запомнил номер машины и подошел к пареньку.
- О, боже, - произнес он, когда рассмотрел его.
Тот свернулся в клубок, как умирающая змея, из правой штанины торчал осколок бедренной кости. Левое колено было раздроблено, а нога была вывернута под неправильным углом. Правая рука представляла собой сплошной комковатый синяк, а лицо распухло до неузнаваемости. Голова напоминала аляповатую и шишковатую "хелоуиновскую" тыкву, увенчанную колючими пучками светлых волос.
- Черт, черт, черт, - услышал Луис собственный голос.
Кровь была повсюду... пропитала одежду парнишки, растеклась по тротуару, бежала изо рта, ушей и глаз. Луис увидел на дорожке россыпь каких-то белых кусочков и понял, что это мальчишкины зубы.
- Не двигайся, - сказал ему Луис, разрываясь между желанием расплакаться и исторгнуть из себя содержимое желудка. - Я... я вызову скорую.
Но когда он повернулся, чтобы побежать к своему "Доджу" за сотовым, парнишка схватил его за лодыжку окровавленной рукой, мизинец которой был сломан и выкручен в суставе. Он поднял голову и исторг фонтан крови и желчи, содрогаясь всем телом в кровавой луже и издавая при этом влажные, чавкающие звуки. Луис посмотрел на него со смесью отвращения и испуга. Было слишком много того, о чем он даже не подозревал. Макушка у паренька была раздроблена, кусочки черепа торчали, как осколки стекла. Среди них было видно мозг, и много крови. По лицу у него текла струйка прозрачной жидкости.
Внутричерепная жидкость. Господи, это - внутричерепная жидкость.
- Пожалуйста... не двигайся, - сказал Луис.
Но мальчишка его не слушал.
Он крепко, очень крепко, держался за лодыжку Луиса, конвульсируя и извиваясь. Луис наклонился и вынужденно прикоснулся к пареньку, почувствовав теплую влажность его тела. На него тут же накатила волна тошноты.
- Все будет хорошо, - сказал Луис, всхлипывая, дико озираясь и удивляясь, что никто больше это не видит.
И именно тогда безумие сменилось настоящим ужасом.
Двое мужчин снова рассмеялись, а затем обрушили на паренька свои биты.
Тот с глухим стоном упал. Они ударили его по животу и бедру. Какую-то долю секунды они стояли над ним, а затем вновь принялись избивать. Внезапно воздух наполнился смачными звуками ударов дерева по телу и прерывистыми воплями парнишки. Удары продолжали сыпаться, и Луис отчетливо услышал хруст ломающихся костей.
Все случилось за какие-то десять секунд.
И как у любого, кто сталкивается со спонтанным экстремальным насилием, первоначальной реакцией Луиса было недоверие, и даже скептицизм. Этого не было на самом деле. Эти два парня - совершенно обычных с виду парня - не выбивали дерьмо из газетчика бейсбольными битами "Луисвилл Слаггер". Это был розыгрыш, шутка. По близости определенно работала камера. Сейчас режиссер крикнет: "СНЯТО!", и два парня помогут мальчишке подняться, и все рассмеются.
Но этого не произошло, и крики, несущиеся изо рта паренька, определенно не были наигранными. Мужчины стояли и смотрели на мальчишку, а концы их бит были выпачканы в красном. Они смеялись.
Они только что избили этого паренька до полусмерти и теперь смеялись.
Смеялись.
Именно в этот абсурдный момент внутри Луиса что-то разбилось, потому что он понял, что все происходит по-настоящему. А затем он бросился бежать, бросился со всех ног к мальчишке и двум мужчинам. Он понятия не имел, что будет делать, когда столкнется с двумя психами, вооруженными бейсбольными битами, но что-то внутри него принуждало его вмешаться.
К тому времени, как он оказался возле паренька и увидел расплывающуюся под ним лужу, двое мужчин уже запрыгнули в машину. Она неторопливо проехала мимо Луиса - серый седан с обшитым проволокой передним бампером, разбитым задним стеклом и наклейкой на багажнике "ЮНИОН ЙЕС!". Двое мужчин улыбнулись ему и помахали, продолжив движение, будто направлялись в магазин за пивом, а вовсе не избили только что бейсбольными битами мальчишку-газетчика.
Луис хотел сперва бросится в погоню, но вместо этого запомнил номер машины и подошел к пареньку.
- О, боже, - произнес он, когда рассмотрел его.
Тот свернулся в клубок, как умирающая змея, из правой штанины торчал осколок бедренной кости. Левое колено было раздроблено, а нога была вывернута под неправильным углом. Правая рука представляла собой сплошной комковатый синяк, а лицо распухло до неузнаваемости. Голова напоминала аляповатую и шишковатую "хелоуиновскую" тыкву, увенчанную колючими пучками светлых волос.
- Черт, черт, черт, - услышал Луис собственный голос.
Кровь была повсюду... пропитала одежду парнишки, растеклась по тротуару, бежала изо рта, ушей и глаз. Луис увидел на дорожке россыпь каких-то белых кусочков и понял, что это мальчишкины зубы.
- Не двигайся, - сказал ему Луис, разрываясь между желанием расплакаться и исторгнуть из себя содержимое желудка. - Я... я вызову скорую.
Но когда он повернулся, чтобы побежать к своему "Доджу" за сотовым, парнишка схватил его за лодыжку окровавленной рукой, мизинец которой был сломан и выкручен в суставе. Он поднял голову и исторг фонтан крови и желчи, содрогаясь всем телом в кровавой луже и издавая при этом влажные, чавкающие звуки. Луис посмотрел на него со смесью отвращения и испуга. Было слишком много того, о чем он даже не подозревал. Макушка у паренька была раздроблена, кусочки черепа торчали, как осколки стекла. Среди них было видно мозг, и много крови. По лицу у него текла струйка прозрачной жидкости.
Внутричерепная жидкость. Господи, это - внутричерепная жидкость.
- Пожалуйста... не двигайся, - сказал Луис.
Но мальчишка его не слушал.
Он крепко, очень крепко, держался за лодыжку Луиса, конвульсируя и извиваясь. Луис наклонился и вынужденно прикоснулся к пареньку, почувствовав теплую влажность его тела. На него тут же накатила волна тошноты.
- Все будет хорошо, - сказал Луис, всхлипывая, дико озираясь и удивляясь, что никто больше это не видит.
И именно тогда безумие сменилось настоящим ужасом.