— Ну… это поэма…
Это было его любимое занятие. Он был не только командором клуба, но и его хроникером. И он писал поэмы, расходившиеся по всему городу и за его пределами. Они помогали сохранять надежду его ребятам и другим отчаянным парням.
Браз остановился и посмотрел на Мэгони.
— Это ты про наш клуб, правда? Ведь это мы!
— Да, это мы, когда мы делаем то, что должны делать. Браз снова взглянул на обломки микро.
— Ты полагаешь, что это может грозить нам большими неприятностями?
— Нам грозят гораздо большие неприятности, — пожал плечами Мэгони, — из-за нас самих. Например, из-за меня, неспособного вспомнить, что было вчера. Вы выбрали меня командором, но я знаю, что с головой у меня не все в порядке.
Он поднял руки и помассировал себе виски медленными движениями пальцев так, как показывал ему доктор Крейн.
— Ну, тебя же прилично задело, — сказал Браз успокаивающе. — Ты здорово пострадал во время вторжения. Ну а я уцелел. Мне просто повезло.
Мэгони помолчал, потом улыбнулся.
— Конечно, ты прав, — сказал он. — И все же все мы — члены одного клуба, и это главное. Не так ли?
Постепенно опускалась ночь. Городской шум, приглушенно доносившийся в помещение клуба даже днем, сейчас был почти не слышен.
Парни входили один за другим. Молодые, решительные и безжалостные.
Наконец Мэгони решил включить свет. Прищурившись, он обежал взглядом лица собравшихся. Все уже избавились от оружия, сложив его в стороне, и опустили на пол своих котов. Образовались две темные груды, одна мертвая, другая живая, но обе одинаково опасные для врага. Коты дружелюбно обнюхивали и облизывали друг друга, а затем с мяуканьем разбредались по всему помещению. Оружие, казалось, еще не остывшее после сегодняшней бойни, угрюмо пялилось срезами стволов.
«Красные коты», поблескивая глазами, которых они не сводили со своего командора, молча ожидали, когда он заговорит.
Сентио, Крим, Абдул, Джеки, Хорек, Айдони и все остальные, вернувшиеся после целого дня охоты.
Прежде чем сообщать им плохие новости, он должен был прочитать им новую поэму. Да-да, именно это еще больше сблизит их, еще крепче спаяет в одно целое — великое братство членов клуба.
Мэгони подошел к вокотайпу, взял листок с текстом и принялся читать слегка прерывающимся от волнения голосом.
— Вот и все, — наконец сказал он. — Вот как выглядит для меня наша жизнь. Мы, молодые парни, мы последними сохранили на этой Земле способность убивать ради самозащиты. Мы нападаем и днем, и ночью. Наш клуб — сильнейший в городе. С нами не могут соперничать ни «Черные драконы», ни «Вампиры Земли». Мы можем быть жестокими, но иногда… иногда мы забываем о подозрительности, о вечной подозрительности, ежедневно, ежечасно спасающей нас…
И он рассказал о случае с микро. Лица присутствующих остались невозмутимыми. Только глаза заблестели сильнее от сдерживаемого гнева.
— Шрайк, — закончил Мэгони, — еще не вернулся. Он ушел сразу после полудня…
Все переглянулись.
— Ну… это поэма…
Это было его любимое занятие. Он был не только командором клуба, но и его хроникером. И он писал поэмы, расходившиеся по всему городу и за его пределами. Они помогали сохранять надежду его ребятам и другим отчаянным парням.
Браз остановился и посмотрел на Мэгони.
— Это ты про наш клуб, правда? Ведь это мы!
— Да, это мы, когда мы делаем то, что должны делать. Браз снова взглянул на обломки микро.
— Ты полагаешь, что это может грозить нам большими неприятностями?
— Нам грозят гораздо большие неприятности, — пожал плечами Мэгони, — из-за нас самих. Например, из-за меня, неспособного вспомнить, что было вчера. Вы выбрали меня командором, но я знаю, что с головой у меня не все в порядке.
Он поднял руки и помассировал себе виски медленными движениями пальцев так, как показывал ему доктор Крейн.
— Ну, тебя же прилично задело, — сказал Браз успокаивающе. — Ты здорово пострадал во время вторжения. Ну а я уцелел. Мне просто повезло.
Мэгони помолчал, потом улыбнулся.
— Конечно, ты прав, — сказал он. — И все же все мы — члены одного клуба, и это главное. Не так ли?
Постепенно опускалась ночь. Городской шум, приглушенно доносившийся в помещение клуба даже днем, сейчас был почти не слышен.
Парни входили один за другим. Молодые, решительные и безжалостные.
Наконец Мэгони решил включить свет. Прищурившись, он обежал взглядом лица собравшихся. Все уже избавились от оружия, сложив его в стороне, и опустили на пол своих котов. Образовались две темные груды, одна мертвая, другая живая, но обе одинаково опасные для врага. Коты дружелюбно обнюхивали и облизывали друг друга, а затем с мяуканьем разбредались по всему помещению. Оружие, казалось, еще не остывшее после сегодняшней бойни, угрюмо пялилось срезами стволов.
«Красные коты», поблескивая глазами, которых они не сводили со своего командора, молча ожидали, когда он заговорит.
Сентио, Крим, Абдул, Джеки, Хорек, Айдони и все остальные, вернувшиеся после целого дня охоты.
Прежде чем сообщать им плохие новости, он должен был прочитать им новую поэму. Да-да, именно это еще больше сблизит их, еще крепче спаяет в одно целое — великое братство членов клуба.
Мэгони подошел к вокотайпу, взял листок с текстом и принялся читать слегка прерывающимся от волнения голосом.
— Вот и все, — наконец сказал он. — Вот как выглядит для меня наша жизнь. Мы, молодые парни, мы последними сохранили на этой Земле способность убивать ради самозащиты. Мы нападаем и днем, и ночью. Наш клуб — сильнейший в городе. С нами не могут соперничать ни «Черные драконы», ни «Вампиры Земли». Мы можем быть жестокими, но иногда… иногда мы забываем о подозрительности, о вечной подозрительности, ежедневно, ежечасно спасающей нас…
И он рассказал о случае с микро. Лица присутствующих остались невозмутимыми. Только глаза заблестели сильнее от сдерживаемого гнева.
— Шрайк, — закончил Мэгони, — еще не вернулся. Он ушел сразу после полудня…
Все переглянулись.