— Угу, — кивнула я, мне начинало безумно нравиться выводить его из себя. — Я ж и говорю, «жертвенный агнец»!
Не знаю, что злило его больше: моя самодовольная ухмылка или сказанное в адрес принца. Советник позволил себе вспылить, набрал больше воздуха в грудь…
— Ты не понимаешь! — Он уставился на меня таким грозным взглядом, что мог бы сейчас вызвать на дуэль, отстаивая честь не шибко любимого им принца. Но рассмотрев в моём лице подлое смирение, успокоился и махнул рукой, дескать, что с неё взять — баба!
— Бесполезно! Ты несносна! — озвучил собственные мысли мужчина.
— Я ж тебе честно в этом призналась минуту назад.
Зачем отрицать? Пусть знает, с кем связался. К тому же, я так и не пообещала, что не навещу его ночью с черепом вместо лица, к примеру.
Спорить ему было не с чем и не с кем. По-видимому, советника просветили о характере каждой из амазонок, дополнявших «свадебную армию». Вздохнув, мужчина умастился возле меня, лёг на спину, и попытался снова пристроить голову в моей мяте. Но я нагло сгребла её под себя. Советнику пришлось довольствоваться меньшим. Вырвав из-под моей руки листик, он стал вертеть его перед носом, устремив взгляд к звёздам.
— Так почему ты не на площади со всеми? — снова спросил он.
Почему это так его заинтересовало?!
Я бы сейчас как встала, как высказала ему всё, что думаю…
Но с каждым вдохом свежести меньше хотелось разговаривать. Разум не собирался подчиняться, и голос советника доносился издалека. Глаза медленно закрывались.
— Наши менестрели не так уж замечательно играют, чтобы позволить им терзать свои уши! К тому же, я не умею танцевать! — каждое слово подавлялось зевком, и концовка фразы прозвучала шёпотом.
— Давай я тебя научу! — загорелся идеей собеседник.
Что ж ему на месте то не сидится!
Отказываясь подниматься и выпускать из себя медведя-топтуна, я уткнулась лицом в траву. Этим вечером советнику повезло — его ноги остались целыми. Если он вообще выкинет из головы эту дурацкую затею, то ни одна часть его тела не пострадает вообще. А держись он от меня подальше, то счастливая, долгая жизнь ему обеспечена.
— Тай, — жалобно промямлила я. — Давай в другой раз!
До меня не донеслось ни звука. Тайрелл ненадолго замер, наверное, задумавшись о своём, о советничьем.
Наконец-то, замолчал! За что я была ему очень благодарна!
Уже не сопротивляясь, я провалилась в темноту. В такую сладкую, обволакивающую, мягкую. Моё погружение в бездну сопровождалось чудной скрипичной арией кузнечика, и тихим дыханием Пересмешника…
Сладкая темнота…
Едва солнце собралось подняться из своего укрытия, петух Любы уже взгромоздился на ограду и громогласно поприветствовал начало нового дня, пробуждая всю округу. За что в птицу запустили вязаным лаптем.
Люба не любила рано просыпаться, предпочитая с часик понежиться в кровати. А живность в её дворе этого не одобряла, и заготавливала подлости к пробуждению любимой хозяйки: коза отвязывалась и шла точить рога об копыта лошади, та в свою очередь, чтобы отбиться от назойливой драчливой твари, била копытом по упорке, которая ломалась, предоставляя кобыле полную свободу действий. Подгоняемая козой лошадка мчалась вовсе не в сторону леса, а в огород. После чего Любане приходилось расплачиваться за дообеденный сон, покупая продукты на рынке — на её грядках ничего не росло благодаря зверюгам.
Заспанное солнце показалось над горизонтом.
Я лежала с открытыми глазами и пыталась понять: «КАК?». Как такое могло произойти? Вчера я так доверчиво закрыла глаза рядом с мужчиной и уснула… Вот идиотка! Одно из главнейших правил амазонок: никогда не расслабляться в обществе врагов, мужчин и незнакомцев.
Так, что произошло этой ночью? Ощупав себя и убедившись, что все вещи на мне, версию с любовными играми, я с облегчением откинула. Нащупала кое-что лишнее. Куртка, мужская. Пахнет чем-то приятным. Ландыши или сирень? Принюхавшись, я никак не могла стащить с себя эту ненавистную вещь.
Пересмешник ещё спал в рубахе, на холодной земле. Он пытался согреться и спрятал руки подмышки. Светлое, в принципе, красивое лицо побледнело от утреннего ветерка, доносившегося из лесу. Видимо снились Таю приятные сны — ни одной складочки на лбу, уголки губ слегка вздёрнуты вверх. Королевские наложницы в его огромной постели совсем расшалились и вытворяли что-то этакое — решила я.
— Сейчас, ты получишь такое удовольствие дружочек! — Я безжалостно потрусила его за плечо.
— Тай! — рычала я.
— Ори… — сквозь сладость сна выдохнул парень и, попытался расплющить правый глаз.
Когда я, наконец, отпустила советника, он уже самостоятельно уселся и, растирая замёрзшие плечи, постарался расправить затёкшую спину.
— Что было ночью? — уточнила я, чтоб уж точно знать, не совершила ли ошибку.
Парень по утрам туго соображал, поэтому мой вопрос заставил его задуматься. Осмотрев меня многозначительным взглядом, Тайрелл выдавил:
— Ничего. А что?
— Слава Прародительнице!
Тайрелл пожал плечами, откровенно не понимая моей радости.
— А что тут такого? Даже если бы и было…
Может для него ночёвки с девицами вполне нормальное явление. Но меня за проведённую ночь с советником, даже если между нами ничего не происходило, засмеют.
Матушка! Да если бабы в нашем селе узнают!!!
То ли ветер пуще дуть стал, то ли я уже леденела от ужаса, но мне стало совсем дурно. Не дай Богиня, узнает об этом Настасья, и мне впору будет идти самой закапываться близ дороги, предварительно написав углём на лбу самые позорящие слова. А ещё наставницы пристыдят, мол, «От испытания, значит, отказалась, а с советником якшаться — губа не дура!». И эти взгляды Мудрейшей: «Всё-таки будет из тебя какой-то толк!». Потом гордость в глазах Ба: «Осмелилась таки! Слава Прародительнице!».
Нет! Я не выдержу. Они ж все надо мной полгода потешаться будут!..
Окинув зловещим взглядом советника, я взвесила, а смогу ли его по-тихому прибить? Он парень крепкий, просто так не сдастся. А если тюкнуть его чем-нибудь?
— Амазонки же к этому нормально относятся. Чего ты так на меня смотришь? — заподозрил подвох Тайрелл.
— Да так… — Отмахнулась я. Ладно, пусть живёт! — Лично у меня другое мнение по этому поводу! Меня не все законы амазонок устраивают и, ложиться под кого попало я не собираюсь!
Огрызнулась я, и встретила удивлённое выражение на лице советника.