— Я и сама многого не умею, — смущённо прижав ушки, кобылка помогла мне утвердиться на ногах (разочаровывать в себе младшего братика, ей сильно не хотелось).
— Научи чему умеешь, — продолжаю настаивать, применяя свой самый жалобный взгляд. — Ну пожалуйста!
— Ладно, — наконец сдалась Уно. — Ты ведь всё равно не угомонишься, да ещё и сам начать экспериментировать можешь. Так что уж лучше под присмотром… Но маме ни слова, и никому другому тоже не говори.
— Ура! — встав на задние копыта, передними ногами обнимаю полосатую летунью (мне не тяжело, а ей — приятно).
— Хи-хи… щекотно, — кобылка, в свою очередь, обхватила меня передними ногами и крыльями, начав тискать как мягкую игрушку. — Но начнём мы с теории и техники безопасности… и не возражай.
«Кто спорит? Я вообще молчу».
По вечерам я, мама и Уно часто сидели в нашей комнате и пили чай. Иногда чёрно-белая полосатая кобыла брала книгу со сказками и читала какую-нибудь интересную историю, время от времени отвечая на некоторые вопросы, не касающиеся современной жизни на поверхности.
В такие моменты я любил забраться под бок к родительнице и, закрыв глаза, представлял вместо маленькой спальни большую и красивую гостиную. В моём воображении, мы были самой обычной семьёй, а не участниками какого-то правительственного эксперимента…
«Как глупо. Тем более глупо, если вспомнить о моём прошлом и настоящем возрасте разума. И всё же, как бы мне хотелось, чтобы мечты стали правдой».
Сестра, хоть и спала в комнате с своими ровесниками, но целыми днями пропадала либо в учебном классе, либо прибегала к нам. С соседями она не сдружилась, и, хоть до вражды дело не дошло, но и находиться в их обществе больше необходимого кобылка не стремилась. Даже в общий зал, где отдыхали все обитатели комплекса, она выбиралась вместе со мной, вбив себе в голову мысль об ответственности за младшего братика.
«Каждый сходит с ума по разному, Уно выбрала не самый плохой вариант личного безумия».
Так и протекали наши дни…
На свой третий день рождения я получил самый желанный, и вместе с тем совершенно бесполезный для каждого ребёнка подарок: самостоятельность. Ещё вчера мы, всей семьёй, сидели в маминой комнате, пили чай и ели вафельный торт с шоколадом, а уже сегодня — надо мной другой потолок, и вокруг чужие стены.
В новой комнате у стен стояли четыре кровати, напротив входа разместился небольшой столик, над которым висели две широкие полки для разных мелочей… и, в общем-то, всё. Шкафов для одежды или тумбочек для личных вещей в общежитии не предусматривалось, ввиду отсутствия у жеребят каких либо ценностей. Всё необходимое, от еды и посуды, до учебных принадлежностей и средств гигиены, нам выдавали бесплатно.
«Приучают к зависимости от тех, кто кормит и заботится».
Подобное решение проблемы контроля над воспитанниками одновременно было простым и изящным, словно дрессировка животных. Зони слышали о том, что на поверхности существуют деньги, но пользоваться чем-то подобным совершенно не умели, и, если бы им в копыта попал сундук с золотыми монетами, у них не возникло бы и мысли забрать его себе (разве что кобылки бы взяли пару блестяшек в качестве сувениров и украшений).
«Выйдя на поверхность, самые одарённые и сильные ученики нашей школы станут совершенно беспомощными, в результате чего и думать о непослушании не будут».
При взгляде на проблему с такой точки зрения, становилась понятна информационная изоляция поселения от внешнего мира. Сам я, конечно же, вряд ли использовал бы подобные методы контроля, всё же, в том же мире боевых магов, ненавязчивая промывка мозгов была поставлена на поток, и агентам контрразведки нередко приходилось разбираться с чужими ошибками.
«Уже скучаю по вечерней колыбельной. А каково моим соседям?».
Вместе со мной, в комнату заселили ещё одного «зеброга», а так же двух «зебрасов» (зебр-пегасов). Двое жеребчиков и кобылка выглядели пришибленными, с затаённым в глазах страхом косились по сторонам и старались лишний раз не шуметь. Однако же, когда первый шок, вызванный расставанием с матерями, пройдёт, начнутся шум и разговоры, игры и, возможно, даже борьба за право лидерства в спальне.
Благодаря постоянным, но не чрезмерным, нагрузкам тела и магии, внешне мне можно было дать четыре, а то и пять лет. За такой эффект следовало сказать «спасибо» усиленному питанию, тренировкам и зельям, которые в обязательном порядке принимают все школьники. И, хоть на фоне одноклассников я так и остался мелким и худощавым, но другие трёхлетки, уже на моём фоне, казались какими-то физически недоразвитыми.
«Ха! Нашёл чем гордиться».
— Я и сама многого не умею, — смущённо прижав ушки, кобылка помогла мне утвердиться на ногах (разочаровывать в себе младшего братика, ей сильно не хотелось).
— Научи чему умеешь, — продолжаю настаивать, применяя свой самый жалобный взгляд. — Ну пожалуйста!
— Ладно, — наконец сдалась Уно. — Ты ведь всё равно не угомонишься, да ещё и сам начать экспериментировать можешь. Так что уж лучше под присмотром… Но маме ни слова, и никому другому тоже не говори.
— Ура! — встав на задние копыта, передними ногами обнимаю полосатую летунью (мне не тяжело, а ей — приятно).
— Хи-хи… щекотно, — кобылка, в свою очередь, обхватила меня передними ногами и крыльями, начав тискать как мягкую игрушку. — Но начнём мы с теории и техники безопасности… и не возражай.
«Кто спорит? Я вообще молчу».
По вечерам я, мама и Уно часто сидели в нашей комнате и пили чай. Иногда чёрно-белая полосатая кобыла брала книгу со сказками и читала какую-нибудь интересную историю, время от времени отвечая на некоторые вопросы, не касающиеся современной жизни на поверхности.
В такие моменты я любил забраться под бок к родительнице и, закрыв глаза, представлял вместо маленькой спальни большую и красивую гостиную. В моём воображении, мы были самой обычной семьёй, а не участниками какого-то правительственного эксперимента…
«Как глупо. Тем более глупо, если вспомнить о моём прошлом и настоящем возрасте разума. И всё же, как бы мне хотелось, чтобы мечты стали правдой».
Сестра, хоть и спала в комнате с своими ровесниками, но целыми днями пропадала либо в учебном классе, либо прибегала к нам. С соседями она не сдружилась, и, хоть до вражды дело не дошло, но и находиться в их обществе больше необходимого кобылка не стремилась. Даже в общий зал, где отдыхали все обитатели комплекса, она выбиралась вместе со мной, вбив себе в голову мысль об ответственности за младшего братика.
«Каждый сходит с ума по разному, Уно выбрала не самый плохой вариант личного безумия».
Так и протекали наши дни…
На свой третий день рождения я получил самый желанный, и вместе с тем совершенно бесполезный для каждого ребёнка подарок: самостоятельность. Ещё вчера мы, всей семьёй, сидели в маминой комнате, пили чай и ели вафельный торт с шоколадом, а уже сегодня — надо мной другой потолок, и вокруг чужие стены.
В новой комнате у стен стояли четыре кровати, напротив входа разместился небольшой столик, над которым висели две широкие полки для разных мелочей… и, в общем-то, всё. Шкафов для одежды или тумбочек для личных вещей в общежитии не предусматривалось, ввиду отсутствия у жеребят каких либо ценностей. Всё необходимое, от еды и посуды, до учебных принадлежностей и средств гигиены, нам выдавали бесплатно.
«Приучают к зависимости от тех, кто кормит и заботится».
Подобное решение проблемы контроля над воспитанниками одновременно было простым и изящным, словно дрессировка животных. Зони слышали о том, что на поверхности существуют деньги, но пользоваться чем-то подобным совершенно не умели, и, если бы им в копыта попал сундук с золотыми монетами, у них не возникло бы и мысли забрать его себе (разве что кобылки бы взяли пару блестяшек в качестве сувениров и украшений).
«Выйдя на поверхность, самые одарённые и сильные ученики нашей школы станут совершенно беспомощными, в результате чего и думать о непослушании не будут».
При взгляде на проблему с такой точки зрения, становилась понятна информационная изоляция поселения от внешнего мира. Сам я, конечно же, вряд ли использовал бы подобные методы контроля, всё же, в том же мире боевых магов, ненавязчивая промывка мозгов была поставлена на поток, и агентам контрразведки нередко приходилось разбираться с чужими ошибками.
«Уже скучаю по вечерней колыбельной. А каково моим соседям?».
Вместе со мной, в комнату заселили ещё одного «зеброга», а так же двух «зебрасов» (зебр-пегасов). Двое жеребчиков и кобылка выглядели пришибленными, с затаённым в глазах страхом косились по сторонам и старались лишний раз не шуметь. Однако же, когда первый шок, вызванный расставанием с матерями, пройдёт, начнутся шум и разговоры, игры и, возможно, даже борьба за право лидерства в спальне.
Благодаря постоянным, но не чрезмерным, нагрузкам тела и магии, внешне мне можно было дать четыре, а то и пять лет. За такой эффект следовало сказать «спасибо» усиленному питанию, тренировкам и зельям, которые в обязательном порядке принимают все школьники. И, хоть на фоне одноклассников я так и остался мелким и худощавым, но другие трёхлетки, уже на моём фоне, казались какими-то физически недоразвитыми.
«Ха! Нашёл чем гордиться».