Увидев Геппнера, он протестует, хочет уйти. Отказывается признать его своим начальником.
На помощь Геппнеру приходит Ольбрихт.
— Генерал! — восклицает он. — Гитлер мертв. Пробил час спасения Германии! Будьте мужественны!
Но Кортцфлейш пожимает плечами:
— Фюрер жив! Я присягал ему.
Входит Бек, слышит это.
— Вы не подсчитывали, генерал, сколько раз Гитлер нарушал торжественные обещания, дававшиеся немецкому народу? Он влечет нас в пропасть. Если мы не избавимся от него, через несколько месяцев вся Германия будет оккупирована. Вы слышите?
— Я присягал…
Бек вздыхает, смотрит на Кортцфлейша, машет рукой. Офицеры отбирают у него оружие, выводят.
— Вместо него назначить фон Тюнгена. Он явился?
— Ждет.
Все покидают кабинет, кроме Гизевиуса и Ольбрихта, которому было предложено остаться. Бек спрашивает Ольбрихта:
— Какие приняты меры для обеспечения нашей безопасности?
— Я велел закрыть ворота. Охрана получила приказ никого не пропускать.
— Сколько часовых?
— Несколько постов.
— Кому они подчиняются?
— Мне.
— Как поступят, если нагрянет гестапо?
Ольбрихт пожимает плечами.
— Будет ли охрана стрелять, Ольбрихт?
— Не знаю.
Увидев Геппнера, он протестует, хочет уйти. Отказывается признать его своим начальником.
На помощь Геппнеру приходит Ольбрихт.
— Генерал! — восклицает он. — Гитлер мертв. Пробил час спасения Германии! Будьте мужественны!
Но Кортцфлейш пожимает плечами:
— Фюрер жив! Я присягал ему.
Входит Бек, слышит это.
— Вы не подсчитывали, генерал, сколько раз Гитлер нарушал торжественные обещания, дававшиеся немецкому народу? Он влечет нас в пропасть. Если мы не избавимся от него, через несколько месяцев вся Германия будет оккупирована. Вы слышите?
— Я присягал…
Бек вздыхает, смотрит на Кортцфлейша, машет рукой. Офицеры отбирают у него оружие, выводят.
— Вместо него назначить фон Тюнгена. Он явился?
— Ждет.
Все покидают кабинет, кроме Гизевиуса и Ольбрихта, которому было предложено остаться. Бек спрашивает Ольбрихта:
— Какие приняты меры для обеспечения нашей безопасности?
— Я велел закрыть ворота. Охрана получила приказ никого не пропускать.
— Сколько часовых?
— Несколько постов.
— Кому они подчиняются?
— Мне.
— Как поступят, если нагрянет гестапо?
Ольбрихт пожимает плечами.
— Будет ли охрана стрелять, Ольбрихт?
— Не знаю.