Иными словами, случилось именно то, о чем говорил Гэндальф: мол, вы меня еще благодарить будете за то, что я привел господина Торбинса. Возможно, маг предвидел, как повернутся события, и уехал еще и для того, чтобы не мешать хоббиту показать себя во всей красе.
Бильбо, однако, не разделял надежд гномов. Ему вовсе не нравилось быть палочкой-выручалочкой. В конце концов, он же не Гэндальф! Ах, если бы маг был сейчас рядом! Но ищи его свищи, этого Гэндальфа. Ускакал небось неведомо куда; эка невидаль — Лихолесье, у магов полно других забот… Бильбо думал и думал, да так, что голова чуть не лопнула, но ни единой стоящей мысли не приходило. Спору нет, кольцо, которое делает владельца невидимым, штука замечательная; но на полтора десятка пленников одного кольца маловато. В общем, хоббит весь извелся.
Вы, конечно, догадываетесь, что он все-таки спас своих товарищей. Вот как это случилось.
Блуждая по закоулкам пещерного дворца, Бильбо выяснил очень любопытную вещь: оказывается, ворота за мостом были не единственным входом в пещеру! У лесной реки был приток, вытекавший из пещеры чуть восточное крутого склона, в котором располагались ворота. Там, где подземный поток вырывался наружу имелось отверстие, перекрытое решеткой. Но эту решетку частенько поднимали, ибо эльфы предпочитали не возить грузы через лес, а сплавлять их по реке. Вдоль русла подземного потока, по темному подземному коридору, можно было проникнуть в недра холма. В сводах этого коридора имелись дубовые люки, открывавшиеся в королевские винные погреба, где стояли сотни, если не тысячи, бочонков с вином. Лесные эльфы вообще, а их король — в особенности были большими охотниками до вина. Однако в здешних краях виноград не рос, поэтому вино, вместе с другими товарами, приходилось доставлять издалека — покупать у южных эльфов или у людей.
Притаившись за одним из бочонков, Бильбо присматривался и прислушивался. Вскоре он рассмотрел, как открываются задвижки на люках, а из болтовни королевских слуг понял, каким образом вино попадает в пещеру. Его доставляют по воде или по суше к Долгому озеру, где стоит на сваях, далеко от берега, город людей — вода защищает его от всевозможных врагов, в первую очередь — от коварного Смога. Оттуда бочонки везут вверх по лесной реке на плотах или на плоскодонных лодках. Порожние бочки эльфы сбрасывают в подземный поток, затем открывают ворота, и вода несет тару к скалистому мысу у восточной опушки Лихолесья. Там бочки сбивают в плоты и гонят к Эсгароту — именно так называется город на воде, стоящий поблизости от того места, где лесная река впадает в Долгое озеро.
Прикинув так и этак, Бильбо понял, что бежать из пещеры все-таки можно; осталось лишь дождаться подходящего случая.
Однажды вечером эльфы накормили пленников и ушли, забрав факелы; коридоры погрузились во тьму, и Бильбо услышал, как королевский виночерпий пожелал доброй ночи командиру стражи.
— Пошли со мной, — пригласил виночерпий. — Тут на днях привезли свежее винцо. Я как раз собирался его отведать. Сам понимаешь, когда! выпьешь, любая работа спорится. А мне сегодня нужно очистить погреб — слишком уж много пустой тары в нем накопилось.
— Пошли, — охотно согласился командир стражи. — Заодно проверим, годится ли это вино для королевского стола. А то нынче пир, не хотелось бы пить всякую дрянь.
Услыхав эти слова, Бильбо затрепетал от радости. Как удачно все складывается! Самое время бежать отсюда! Он пошел следом за эльфами. Те направились в маленький погребок, уселись за стол, на котором стояло два кувшина с вином, и, посмеиваясь, принялись за дело. Бильбо мысленно возблагодарил свою удачу. Чтобы одурманить лесного эльфа, вино должно быть достаточно крепким; «винцо» же, которым виночерпий потчевал командира стражи, прибыло из Дорвиниона и предназначалось для королевских пиров, а не для увеселений простых солдат и челяди, и пить его следовало маленькими чашами, а уж никак не кувшинами.
Вскоре командир стражи стал клевать носом, потом упал лицом на стол и крепко заснул. Виночерпий продолжал смеяться и болтать сам с собой, не обращая внимания на спящего собеседника; постепенно сон сморил и его. Хоббит прокрался внутрь. Хоп! — и командир стражи остался без ключей. Бильбо со всех ног бросился к камерам. Тяжелая связка оттягивала руки, сердце бешено колотилось — увидеть хоббита никто не мог, но ключи то и дело позвякивали, и Бильбо всякий раз обливался холодным потом.
Первым он выпустил Балина. Можете себе представить, как тот изумился и сколькими вопросами засыпал хоббита!
— Потом, потом, — отмахнулся Бильбо, вновь запирая дверь камеры. — Надо освободить остальных. Не отставай. Мы должны держаться вместе. Другой возможности бежать не будет. Если нас поймают, я просто не знаю, что король эльфов с нами сделает! Будь паинькой, не спорь, пожалуйста.
Он двинулся дальше, перебегая от двери к двери. В конце концов все двенадцать гномов, кроме Торина, очутились на свободе. Стоило кому-нибудь из них наткнуться в темноте на другого, тут же сыпались проклятия, слышался раздраженный шепот, и сердце Бильбо уходило в пятки. «Вот ведь олухи! — подумалось ему. — Ну неужели нельзя вести себя потише!» По счастью, обошлось — никого из стражников они не встретили. Как и говорил начальник стражи, король эльфов устроил пир — великое осеннее пиршество, и почти все его подданные веселились сейчас в лесу.
После долгих блужданий добрались до темницы Торина.
— Ну и ну! — воскликнул Дубовый Щит, когда Бильбо шепотом пригласил его выходить. — Гэндальф, как обычно, оказался прав! Господин Торбинс, вам попросту нет равных в вашем ремесле. Что бы ни случилось, мы навсегда у вас в долгу. Но к делу! Куда мы идем? Настало время поведать гномам план бегства. Бильбо опасался, что они его не одобрят, и опасения оправдались. Гномы ни в какую не соглашались. Они настолько разволновались, что заговорили, ничуть не понижая голоса.
— Мы разобьемся! — твердили они. — Ты что, хочешь нас утопить? Мы-то думали, ты и вправду нашел выход! Это же безумие!
— Хорошо, — сердито заявил Бильбо. — Раз так, возвращайтесь в свои уютные темницы, я вас снова там запру, и придумывайте план получше, сколько вам угодно! Но учтите — в другой раз ключей у меня может и не оказаться.
Слова хоббита заставили гномов слегка утихомириться. В самом деле, что им еще оставалось — ведь через зачарованные ворота наружу не выбраться, а прятаться в самой пещере просто бессмысленно — рано или поздно все равно поймают. Следом за Бильбо гномы спустились в нижний погреб, пройдя мимо клетушки, где дружно храпели королевский виночерпий и начальник стражи. Они улыбались во сне — вино Дорвиниона навевало приятные сновидения. Должно быть, наутро лицо начальника стражи приобрело иное выражение, несмотря даже на то, что Бильбо вернул эльфу ключи.
— Все же так будет лучше, — рассудил господин Торбинс. — Эльф он не плохой и пленных не обижал, посему, судари мои, не судите его слишком строго. Ну и шум завтра поднимется! Решат, видно, что мы — чародеи, все как один, раз сумели удрать. Вот именно, что удрать. Давайте поторапливайтесь, покуда нас не застукали!
Балина оставили на часах — следить за спящими эльфами: если те хотя бы шевельнутся, он должен был крикнуть. Остальные пробрались в погреб. Времени было в обрез; Бильбо знал, что скоро сверху явятся другие эльфы — помочь виночерпию сбросить пустую тару в воду. Посреди погреба стояли винные бочки. Они, к сожалению, не годились: открыть их было трудно, а закрыть — и того труднее. Впрочем, рядом выстроились бочонки поменьше; в них доставляли к королевскому столу масло, яблоки и прочую снедь.
Разыскали тринадцать бочонков, в каждом из которых мог поместиться гном. Некоторые оказались даже слишком просторными, и гномы принялись ворчать: дескать, ну вот, теперь мы набьем себе шишек, — но Бильбо позаботился обо всем и ухитрился разыскать где-то солому. Нако нец двенадцать гномов забрались внутрь, оставался лишь Торин, который никак не мог устроиться, кряхтел и ворочался, точно большой пес в крохотной конуре. Едва Торин угомонился, как пришлось успокаивать Балина — тот заявил, что задыхается, хотя Бильбо еще не успел закрыть его бочонок крышкой. Хоббит заткнул дырки
— те, которые заметил, — приладил крышки и стал прикидывать, не упустил ли он чего-нибудь важного. Да вроде нет, теперь остается только надеяться на лучшее…
Через несколько минут после того, как Бильбо закончил, послышались голоса, в коридоре замерцал свет. Смеясь и болтая между собой, в погреб вошли эльфы. Им явно не терпелось поскорее вернуться на веселый пир.
— Где старый Гэлион? — воскликнул один. — За столом его не было. Куда он подевался?
— Ему бы лучше объявиться, — отозвался другой. — Уж вы как хотите, а я тут не задержусь. Наверху гораздо веселее.
— Ха! — крикнул кто-то в коридоре. — Вот он, старый разбойник! У них тут с командиром стражи свое веселье! Напились и оба дрыхнут!
— Растолкай его! Нашел время спать! — нетерпеливо зашумели эльфы. Гэлиону вовсе не понравилось, что его разбудили, и того меньше — что над ним потешаются.
— Вы опоздали, ребята, — проворчал он. — Я уж думал, вы вообще не придете, ну и заснул — от усталости.
— Немудрено заснуть после целого кувшина! — ответили ему. — Плесни-ка нам своего снотворного, чтобы лучше работалось! А твой дружок пускай спит, с него взятки гладки.
Пустили чашу вкруговую. Вино пришлось по вкусу, и эльфы развеселились пуще прежнего, однако головы не потеряли.
— Эй, Гэлион! Ты ничего не перепутал спросонок? Бочонки-то не пустые, вон какие тяжелые!
— Хватит языками молоть! — рассердился виночерпий. — Отвыкли работать, вот и мнится вам всякая ерунда! Тоже мне, тяжелые! Давайте, пошевеливайтесь!
— Как скажешь. — Эльфы принялись скатывать бочонки к люкам. — Если что, все равно тебе отвечать. Думаешь, королю понравится, если его яства за здорово живешь достанутся людям?
Так они напевали, скидывая бочонки один за другим в темный проем, в глубине которого тускло поблескивала вода. Бочонки с грохотом ударялись друг о друга, отскакивали от стен, плюхались в воду и уплывали вниз по течению.
Только тут Бильбо сообразил, что и вправду кое-что упустил в своих расчетах. Вы-то наверняка уже давно догадались, где он дал маху, и посмеиваетесь над бедным хоббитом; однако я вовсе не уверен, что вы на его месте сумели бы ничего не забыть. Разумеется — сам-то он остался в погребе, а гномы уже почти все отправились в путешествие по подземной реке! (Впрочем, даже заберись он заблаговременно в бочонок, кто бы приладил крышку?) Похоже, на сей раз Бильбо окончательно и бесповоротно остался в одиночестве. Ну, выберется он через верхние ворота, а дальше что? Как отыскать дорогу к этому самому Эсгароту на Долгом озере? Да, дела-делишки… И гномам не позавидуешь — без него с ними может случиться все что угодно.
Между тем эльфы взялись за канаты, поднимавшие решетку в склоне холма. Как только все бочонки окажутся на плаву, их выпустят на волю. Эльфам было весело, они запели новую песню:
К люку подкатывали последний бочонок. Теперь или никогда! Бильбо в отчаянии ухватился за него и вместе с ним ухнул — бултых! — в ледяную воду.
Хоббит вынырнул, а бочонок тут же, рядом, но как бедняга ни старался, а взобраться на него не получалось: пустой и легкий, что пробка, бочонок кренился в разные стороны и крутился на месте, не давая себя оседлать. Еще какое-то время были слышны голоса эльфов, потом люк с грохотом захлопнулся, и Бильбо очутился в кромешной тьме, один-одинешенек — что проку в друзьях, когда все они сидят по бочкам?
Впереди возникло серое пятно, раздался скрежет — это поднималась решетка. Бочонки сбились в кучу у отверстия; Бильбо то и дело приходилось нырять, чтобы его не расплющило. Наконец затор рассосался. Один за другим бочонки проплывали под каменным козырьком и устремлялись вниз по течению. И тут Бильбо заметил нечто такое, от чего его бросило в дрожь: заберись он на свой бочонок — и поминай как звали, господин Торбинс: слишком уж узеньким, даже для хоббита, было свободное пространство между каменным козырьком и поверхностью воды.
Течением тару вынесло под нависавшие над самой водой ветви деревьев. Бильбо гадал, как себя чувствуют гномы, сильно ли они промокли. «Надеюсь, я плотно приладил крышки», — подумал хоббит. Некоторые бочонки так глубоко сидели в воде, что сразу становилось ясно: в них что-то — или кто-то — есть.
Вода была ледяная, и вскоре у Бильбо уже зуб на зуб не попадал. Он совсем забыл о гномах, настолько его беспокоила собственная участь. Может, бросить бочонок и поплыть самому? Берег-то вроде близко… А если судорога? А если он замерзнет до смерти?
Ему вновь повезло: несколько бочек зацепились за прибрежную корягу и сбились в кучу. Воспользовавшись тем, что его бочонок на какой-то миг застыл в неподвижности, Бильбо наконец-то смог на него взобраться и — точно насквозь промокшая крыса — распластался на нем, раскинув руки, чтобы не потерять равновесие. Хотя ветер дул холодный, на бочонке было все же теплее, и хоббиту оставалось лишь надеяться, что он не свалится обратно в воду. Скоро бочонки оторвались от коряги и поплыли дальше. Как того и опасался Бильбо, удержаться было трудно, бочонок по-всячески норовил выскользнуть из-под хоббита. К счастью, господин Торбинс почти ничего не весил, а бочонок был довольно большой; вдобавок сквозь неплотно пригнанную крышку внутрь просочилось немного воды, и осадка худо-бедно помогала хоббиту. Но все равно это напоминало попытку прокатиться без узды и стремян на крутобоком пони, которому очень хочется поваляться в траве.
Мало-помалу завеса листвы по берегам становилась реже, сквозь нее проглянуло небо. И вдруг поток раздался вширь, слившись с лесной рекой, что катила свои воды мимо дворца, в котором частенько задавал пиры король эльфов. На тусклой поверхности воды дробились отражения звезд и облаков. Течением всю флотилию бочек принесло к северному берегу, в который река врезалась широкой излучиной. Крутые склоны ниспадали к полосе гальки у самой воды, на востоке вдавался в реку скалистый мыс. Бочки выбросило на гальку, лишь некоторые по-прежнему болтались в воде.