— Ты затвердел, — сказал Каладину Лирин, пока обследовал ногу следующего пациента. — Я волновался, что ты никогда не отрастишь толстую кожу.
Каладин не ответил. По правде, его кожа загрубела совсем не так сильно, как того хотелось бы отцу.
— Но ты также стал одним из них, — сказал Лирин.
— Цвет моих глаз ничего не меняет.
— Я говорю не про цвет твоих глаз, сын. Мне нет дела до того, светлоглазый человек или нет.
Он махнул рукой и Каладин передал ему тряпку, чтобы очистить палец, после чело начал готовить небольшую шину.
— Кем ты стал, — продолжил Лирин, — это убийцей. Ты решаешь проблемы кулаком и мечом. Я надеялся, что ты найдешь место среди военных хирургов.
— У меня не было особого выбора, — сказал Каладин, передавая шину, затем приготовил несколько бинтов, чтобы завернуть палец. — Это долгая история. Как-нибудь расскажу.
«Наименее душераздирающую ее часть, по крайней мере».
— Полагаю, ты не останешься.
— Нет. Мне надо выследить этих паршменов.
— Значит, больше убийств.
— И ты правда считаешь, что мы не должны сражаться с Несущими Пустоту, отец?
Лирин заколебался.
— Нет, — прошептал он. — Я знаю, что война неизбежна. Мне всего лишь не хотелось бы, чтобы ты был ее частью. Я видел, что она делает с людьми. Война свежует их души, и это раны, которые я исцелить не могу.
Он наложил шину, затем повернуться к Каладину.
— Мы хирурги. Пусть другие калечат и ломают. Мы не должны приносить другим вреда.
— Нет, — ответил Каладин. — Ты хирург, отец, но я что-то другое. Дозорный на краю.
Слова, сказанные Далинару в видениях. Каладин поднялся.
— Я буду защищать тех, кто в этом нуждается. Сегодня это значит выследить Несущих Пустоту.
Лирин отвел взгляд.
— Очень хорошо. Я… рад, что ты вернулся, сын. Я рад, что с тобой все в порядке.
— Ты затвердел, — сказал Каладину Лирин, пока обследовал ногу следующего пациента. — Я волновался, что ты никогда не отрастишь толстую кожу.
Каладин не ответил. По правде, его кожа загрубела совсем не так сильно, как того хотелось бы отцу.
— Но ты также стал одним из них, — сказал Лирин.
— Цвет моих глаз ничего не меняет.
— Я говорю не про цвет твоих глаз, сын. Мне нет дела до того, светлоглазый человек или нет.
Он махнул рукой и Каладин передал ему тряпку, чтобы очистить палец, после чело начал готовить небольшую шину.
— Кем ты стал, — продолжил Лирин, — это убийцей. Ты решаешь проблемы кулаком и мечом. Я надеялся, что ты найдешь место среди военных хирургов.
— У меня не было особого выбора, — сказал Каладин, передавая шину, затем приготовил несколько бинтов, чтобы завернуть палец. — Это долгая история. Как-нибудь расскажу.
«Наименее душераздирающую ее часть, по крайней мере».
— Полагаю, ты не останешься.
— Нет. Мне надо выследить этих паршменов.
— Значит, больше убийств.
— И ты правда считаешь, что мы не должны сражаться с Несущими Пустоту, отец?
Лирин заколебался.
— Нет, — прошептал он. — Я знаю, что война неизбежна. Мне всего лишь не хотелось бы, чтобы ты был ее частью. Я видел, что она делает с людьми. Война свежует их души, и это раны, которые я исцелить не могу.
Он наложил шину, затем повернуться к Каладину.
— Мы хирурги. Пусть другие калечат и ломают. Мы не должны приносить другим вреда.
— Нет, — ответил Каладин. — Ты хирург, отец, но я что-то другое. Дозорный на краю.
Слова, сказанные Далинару в видениях. Каладин поднялся.
— Я буду защищать тех, кто в этом нуждается. Сегодня это значит выследить Несущих Пустоту.
Лирин отвел взгляд.
— Очень хорошо. Я… рад, что ты вернулся, сын. Я рад, что с тобой все в порядке.