Антирабочее законодательство и стачечная борьба в послевоенный период. Монополистическая буржуазия широко использует буржуазное государство для подавления рабочего класса и понижения реальной заработной платы. Этой цели служат антирабочие законы, ограничивающие права профсоюзов.
Наиболее яркий пример — закон Тафта—Хартли, изданный в 1947 году в США. Этот закон запретил включение в коллективные договоры пункта, обязывающего предпринимателей принимать на работу только членов профсоюзов (система так называемых «закрытых цехов»); обязал профсоюзы заблаговременно уведомлять предпринимателя о намечаемой забастовке и установил 60-дневный период «охлаждения» до начала забастовки, в течение которого правительственная комиссия изучает обстоятельства конфликта; запретил профсоюзам свободно осуществлять вербовку членов и проводить массовое пикетирование; запретил им отчислять средства или производить расходы на политические цели; обязал профсоюзы зарегистрироваться в министерстве труда и представлять ему отчеты о своих финансовых делах; обязал их к подаче письменного свидетельства под присягой, что ни один руководитель профсоюза не является членом Коммунистической партии; полностью запретил забастовки государственных служащих. Введение закона Тафта—Хартли направлено на подрыв профсоюзов, поощрение штрейкбрехерства, понижение заработной платы и ухудшение условий труда американских рабочих.
После издания этого закона, действующего на всей территории США, многие штаты издали свои антирабочие законы, ограничившие права профсоюзов, в особенности право на стачки. В 18 штатах, где были введены такие законы, почасовая заработная плата оказалась в среднем на 30% ниже, чем в других штатах.
Антирабочие законы были изданы не только в США, но и в других капиталистических странах. Однако буржуазным государствам не удалось приостановить развертывание классовой борьбы пролетариата. В послевоенные годы стачечное движение получило значительно больший размах, чем перед войной.
Таким образом, в послевоенный период в экономически развитых капиталистических странах в стачках ежегодно участвовало в среднем в 3,5 раза больше рабочих и служащих, чем за два довоенных десятилетия.
Общие черты и особенности буржуазных теорий заработной платы. Буржуазные экономисты не разграничивают рабочую силу и труд; они принимают видимость за сущность, ошибочно считая, будто рабочие продают капиталистам свой труд и получают оплату этого труда. Например, английский экономист Дж. Р. Хикс заявляет: «Заработная плата есть цена труда», а Британская энциклопедия определяет заработную плату как «вознаграждения за усилия, затраченные при производстве благ и услуг». Тем самым буржуазные экономисты отрицают эксплуатацию наемного труда, затушевывают антагонистические противоречия капитализма. По их стопам идут также реформисты и ревизионисты.
Находясь на одинаковых позициях в вопросе о сущности заработной платы, буржуазные теории, однако, расходятся между собой по вопросу о факторах, определяющих уровень заработной платы. Рассмотрим главные из этих теорий.
Теория минимума средств существования («железный закон заработной платы»). Согласно данной теории, конкуренция между рабочими неизбежно низводит заработную плату до физического минимума средств существования, необходимого для поддержания жизни рабочих. Основы этой теории были заложены еще родоначальником классической буржуазной политической экономии В. Петти, в развитом виде она была изложена французским экономистом XVIII века Тюрго, а в 60-х годах XIX в. теорию минимума средств существования усиленно проповедовал немецкий мелкобуржуазный социалист Ф. Лассаль, который назвал ее «железным законом заработной платы». Вот как он пытался обосновать этот «закон»: «Она (заработная плата. — Э. Б.) не может надолго подняться выше этого среднего размера (минимума средств существования. — Э. Б.), потому что тогда, вследствие улучшения положения рабочих, браки между ними стали бы чаще, усилилось бы размножение, рабочее население умножалось бы и, таким образом, увеличилось бы предложение рук, что низвело бы рабочую плату к прежнему размеру или ниже. Но заработная плата не может долго продержаться и ниже размера, безусловно необходимого для существования, потому что тогда наступают выселения, безбрачие, воздержание от деторождения и, наконец, уменьшение числа рабочих посредством нищеты, что ослабляет предложение рабочих рук и потому возводит заработную плату до прежнего размера».
Так называемый «железный закон заработной платы» несостоятелен в теоретическом отношении, практически же эта теория наносит вред рабочему движению.
Прежде всего неправильно сведение заработной платы к уровню физического минимума средств существования, так как это означает игнорирование «исторического и морального элемента», входящего в определение стоимости рабочей силы.
Совершенно ошибочно положение, будто уровень заработной платы регулируется увеличением или уменьшением численности народонаселения. Это положение тесно связано с ошибочной и реакционной теорией народонаселения Мальтуса, которая будет подвергнута критике в главе VII. Здесь мы отметим только то, что колебания уровня заработной платы определяются вовсе не размножением или вымиранием рабочего населения, а главным образом изменением соотношения между активной рабочей армией, занятой в производстве, и армией безработных.
Учение о «железном законе заработной платы» демобилизует рабочий класс, пытается внушить ему пагубные мысли о ненужности экономической борьбы, поскольку уровень заработной платы якобы фатально тяготеет к минимуму средств существования. Ясно, что пролетариат, борющийся за свои интересы, не может стоять на таких фаталистических позициях.
Фальсифицируя учение К. Маркса, многие буржуазные экономисты и правые социалисты, в том числе американский экономист П. Самуэльсон и английский лейбористский теоретик Джон Стрэчи, приписывают ему «железный закон заработной платы». По словам Самуэльсона, теория заработной платы К. Маркса есть «другая версия железного закона заработной платы... Существования безработицы, по Марксу, оказывается достаточно для того, чтобы понизить заработную плату до уровня самого скудного прожиточного минимума». На самом же деле К. Маркс подчеркивал, что стоимость рабочей силы, выражением которой является заработная плата, не сводится к физическому минимуму средств существования, но включает в себя «исторический и моральный элемент» и подвержена изменениям с развитием капитализма. В своей работе «Критика Готской программы» К. Маркс критиковал Лассаля и прямо отверг «железный закон заработной платы».
Теория производительности. Сущность этой теории состоит в утверждении, что заработная плата является полной оплатой труда, а ее уровень находится в прямой зависимости от уровня производительности труда.
«Теория производительности» ведет свое происхождение еще от французского вульгарного экономиста первой половины XIX века — Сэя. Последний отождествлял рабочую силу с трудом и рассматривал заработную плату как вознаграждение за «производительную услугу» труда. Цель данной теории состояла в том, чтобы затушевать капиталистическую эксплуатацию, выдав заработную плату за полную оплату труда рабочих.
В конце XIX и в XX веке буржуазные экономисты, в частности американский экономист Джон Бейтс Кларк, модернизировали «теорию производительности», превратив ее в «теорию предельной производительности». Кларк утверждает, что во всех отраслях производства действует закон убывающей производительности, состоящий в том, что продукция увеличивается в меньшей степени, чем количество затраченного живого труда. Например, если при капитале определенной величины 20 рабочих произвели 140 единиц продукции, то есть в среднем по 7 единиц на рабочего, то, по Кларку, с прибавлением еще одного рабочего продукция увеличится не на 7 единиц, а меньше, — допустим, на 5 единиц. Вот этот-то прирост продукции, обязанный своим существованием «предельному» (то есть в данном примере — 21-му) рабочему, Кларк называет «предельным продуктом труда», а производительность предельного рабочего — «предельной производительностью труда». Основное положение теории «предельной производительности» гласит: «Заработная плата стремится быть равной продукту предельного труда».
Теория «предельной производительности» имеет все те пороки, которые были свойственны старой «теории производительности» и которые заключаются: 1) в подмене рабочей силы как товара трудом, который не является товаром и не продается рабочими; 2) в отрицании капиталистической эксплуатации и в трактовке заработной платы как полной оплаты труда.
Кроме того, специфическим пороком теории «предельной производительности» является то, что в ее основе лежит мифический «закон убывающей производительности». Но падения производительности при возрастании количества труда, как правило, не происходит. Увеличение числа рабочих обычно сопровождается прогрессом техники, от которого теория «предельной производительности» неправомерно отвлекается; при прогрессе техники же имеет место не убывающая, а, напротив, возрастающая производительность труда.
Теория «предельной производительности» выдвигает нелепый тезис о равенстве заработной платы продукту труда «предельного рабочего». Но ведь если бы это было так, то «предельный рабочий» не давал бы капиталисту никакой прибавочной стоимости. Зачем же в таком случае капиталисту нанимать его?
Наконец, теория «предельной производительности» прибегает к следующему фальсификаторскому трюку: она отождествляет «продукт труда» с продуктом «предельного рабочего». Но если допустить, что производительность труда последнего («предельного») рабочего является наименьшей, то на каком же основании распространять эту наименьшую производительность на всех рабочих? Ясно, что это делается для того, чтобы провозгласить заработную плату полной оплатой труда рабочих и затушевать эксплуататорскую природу прибыли капиталистов.
Цель теории «предельной производительности» — убедить рабочих в том, что они якобы не подвергаются никакой эксплуатации, а потому им незачем стремиться к социалистической революции.
Антирабочее законодательство и стачечная борьба в послевоенный период. Монополистическая буржуазия широко использует буржуазное государство для подавления рабочего класса и понижения реальной заработной платы. Этой цели служат антирабочие законы, ограничивающие права профсоюзов.
Наиболее яркий пример — закон Тафта—Хартли, изданный в 1947 году в США. Этот закон запретил включение в коллективные договоры пункта, обязывающего предпринимателей принимать на работу только членов профсоюзов (система так называемых «закрытых цехов»); обязал профсоюзы заблаговременно уведомлять предпринимателя о намечаемой забастовке и установил 60-дневный период «охлаждения» до начала забастовки, в течение которого правительственная комиссия изучает обстоятельства конфликта; запретил профсоюзам свободно осуществлять вербовку членов и проводить массовое пикетирование; запретил им отчислять средства или производить расходы на политические цели; обязал профсоюзы зарегистрироваться в министерстве труда и представлять ему отчеты о своих финансовых делах; обязал их к подаче письменного свидетельства под присягой, что ни один руководитель профсоюза не является членом Коммунистической партии; полностью запретил забастовки государственных служащих. Введение закона Тафта—Хартли направлено на подрыв профсоюзов, поощрение штрейкбрехерства, понижение заработной платы и ухудшение условий труда американских рабочих.
После издания этого закона, действующего на всей территории США, многие штаты издали свои антирабочие законы, ограничившие права профсоюзов, в особенности право на стачки. В 18 штатах, где были введены такие законы, почасовая заработная плата оказалась в среднем на 30% ниже, чем в других штатах.
Антирабочие законы были изданы не только в США, но и в других капиталистических странах. Однако буржуазным государствам не удалось приостановить развертывание классовой борьбы пролетариата. В послевоенные годы стачечное движение получило значительно больший размах, чем перед войной.
Таким образом, в послевоенный период в экономически развитых капиталистических странах в стачках ежегодно участвовало в среднем в 3,5 раза больше рабочих и служащих, чем за два довоенных десятилетия.
Общие черты и особенности буржуазных теорий заработной платы. Буржуазные экономисты не разграничивают рабочую силу и труд; они принимают видимость за сущность, ошибочно считая, будто рабочие продают капиталистам свой труд и получают оплату этого труда. Например, английский экономист Дж. Р. Хикс заявляет: «Заработная плата есть цена труда», а Британская энциклопедия определяет заработную плату как «вознаграждения за усилия, затраченные при производстве благ и услуг». Тем самым буржуазные экономисты отрицают эксплуатацию наемного труда, затушевывают антагонистические противоречия капитализма. По их стопам идут также реформисты и ревизионисты.
Находясь на одинаковых позициях в вопросе о сущности заработной платы, буржуазные теории, однако, расходятся между собой по вопросу о факторах, определяющих уровень заработной платы. Рассмотрим главные из этих теорий.
Теория минимума средств существования («железный закон заработной платы»). Согласно данной теории, конкуренция между рабочими неизбежно низводит заработную плату до физического минимума средств существования, необходимого для поддержания жизни рабочих. Основы этой теории были заложены еще родоначальником классической буржуазной политической экономии В. Петти, в развитом виде она была изложена французским экономистом XVIII века Тюрго, а в 60-х годах XIX в. теорию минимума средств существования усиленно проповедовал немецкий мелкобуржуазный социалист Ф. Лассаль, который назвал ее «железным законом заработной платы». Вот как он пытался обосновать этот «закон»: «Она (заработная плата. — Э. Б.) не может надолго подняться выше этого среднего размера (минимума средств существования. — Э. Б.), потому что тогда, вследствие улучшения положения рабочих, браки между ними стали бы чаще, усилилось бы размножение, рабочее население умножалось бы и, таким образом, увеличилось бы предложение рук, что низвело бы рабочую плату к прежнему размеру или ниже. Но заработная плата не может долго продержаться и ниже размера, безусловно необходимого для существования, потому что тогда наступают выселения, безбрачие, воздержание от деторождения и, наконец, уменьшение числа рабочих посредством нищеты, что ослабляет предложение рабочих рук и потому возводит заработную плату до прежнего размера».
Так называемый «железный закон заработной платы» несостоятелен в теоретическом отношении, практически же эта теория наносит вред рабочему движению.
Прежде всего неправильно сведение заработной платы к уровню физического минимума средств существования, так как это означает игнорирование «исторического и морального элемента», входящего в определение стоимости рабочей силы.
Совершенно ошибочно положение, будто уровень заработной платы регулируется увеличением или уменьшением численности народонаселения. Это положение тесно связано с ошибочной и реакционной теорией народонаселения Мальтуса, которая будет подвергнута критике в главе VII. Здесь мы отметим только то, что колебания уровня заработной платы определяются вовсе не размножением или вымиранием рабочего населения, а главным образом изменением соотношения между активной рабочей армией, занятой в производстве, и армией безработных.
Учение о «железном законе заработной платы» демобилизует рабочий класс, пытается внушить ему пагубные мысли о ненужности экономической борьбы, поскольку уровень заработной платы якобы фатально тяготеет к минимуму средств существования. Ясно, что пролетариат, борющийся за свои интересы, не может стоять на таких фаталистических позициях.
Фальсифицируя учение К. Маркса, многие буржуазные экономисты и правые социалисты, в том числе американский экономист П. Самуэльсон и английский лейбористский теоретик Джон Стрэчи, приписывают ему «железный закон заработной платы». По словам Самуэльсона, теория заработной платы К. Маркса есть «другая версия железного закона заработной платы... Существования безработицы, по Марксу, оказывается достаточно для того, чтобы понизить заработную плату до уровня самого скудного прожиточного минимума». На самом же деле К. Маркс подчеркивал, что стоимость рабочей силы, выражением которой является заработная плата, не сводится к физическому минимуму средств существования, но включает в себя «исторический и моральный элемент» и подвержена изменениям с развитием капитализма. В своей работе «Критика Готской программы» К. Маркс критиковал Лассаля и прямо отверг «железный закон заработной платы».
Теория производительности. Сущность этой теории состоит в утверждении, что заработная плата является полной оплатой труда, а ее уровень находится в прямой зависимости от уровня производительности труда.
«Теория производительности» ведет свое происхождение еще от французского вульгарного экономиста первой половины XIX века — Сэя. Последний отождествлял рабочую силу с трудом и рассматривал заработную плату как вознаграждение за «производительную услугу» труда. Цель данной теории состояла в том, чтобы затушевать капиталистическую эксплуатацию, выдав заработную плату за полную оплату труда рабочих.
В конце XIX и в XX веке буржуазные экономисты, в частности американский экономист Джон Бейтс Кларк, модернизировали «теорию производительности», превратив ее в «теорию предельной производительности». Кларк утверждает, что во всех отраслях производства действует закон убывающей производительности, состоящий в том, что продукция увеличивается в меньшей степени, чем количество затраченного живого труда. Например, если при капитале определенной величины 20 рабочих произвели 140 единиц продукции, то есть в среднем по 7 единиц на рабочего, то, по Кларку, с прибавлением еще одного рабочего продукция увеличится не на 7 единиц, а меньше, — допустим, на 5 единиц. Вот этот-то прирост продукции, обязанный своим существованием «предельному» (то есть в данном примере — 21-му) рабочему, Кларк называет «предельным продуктом труда», а производительность предельного рабочего — «предельной производительностью труда». Основное положение теории «предельной производительности» гласит: «Заработная плата стремится быть равной продукту предельного труда».
Теория «предельной производительности» имеет все те пороки, которые были свойственны старой «теории производительности» и которые заключаются: 1) в подмене рабочей силы как товара трудом, который не является товаром и не продается рабочими; 2) в отрицании капиталистической эксплуатации и в трактовке заработной платы как полной оплаты труда.
Кроме того, специфическим пороком теории «предельной производительности» является то, что в ее основе лежит мифический «закон убывающей производительности». Но падения производительности при возрастании количества труда, как правило, не происходит. Увеличение числа рабочих обычно сопровождается прогрессом техники, от которого теория «предельной производительности» неправомерно отвлекается; при прогрессе техники же имеет место не убывающая, а, напротив, возрастающая производительность труда.
Теория «предельной производительности» выдвигает нелепый тезис о равенстве заработной платы продукту труда «предельного рабочего». Но ведь если бы это было так, то «предельный рабочий» не давал бы капиталисту никакой прибавочной стоимости. Зачем же в таком случае капиталисту нанимать его?
Наконец, теория «предельной производительности» прибегает к следующему фальсификаторскому трюку: она отождествляет «продукт труда» с продуктом «предельного рабочего». Но если допустить, что производительность труда последнего («предельного») рабочего является наименьшей, то на каком же основании распространять эту наименьшую производительность на всех рабочих? Ясно, что это делается для того, чтобы провозгласить заработную плату полной оплатой труда рабочих и затушевать эксплуататорскую природу прибыли капиталистов.
Цель теории «предельной производительности» — убедить рабочих в том, что они якобы не подвергаются никакой эксплуатации, а потому им незачем стремиться к социалистической революции.