Но вонзить кол в тело собственной дочери? Такая задача не по силам ни одному мужчине».
В голове его проносились картины, яркие и отчетливые, словно фотоснимки. Вот Ливви совсем еще крошка. Вот Ливви и Дестини в зимних комбинезончиках лепят своего первого снеговика. Вот Ливви и ее мама делают друг другу макияж, на губах его жены блестит яркая лиловая помада, в волосах блестки…
«Ливви…
Я не могу».
Всхлипнув, он повернулся, чтобы уйти. Но остановился, когда она зашевелилась, застонала во сне.
«Она не моя дочь, — подумал он. — Это уже не Ливви. Это смертоносное существо в теле Ливви. И у меня нет выбора».
Он снова подошел к койке. Обеими руками высоко занес кол. Но в последнее мгновение передумал.
«Поцелую ее последний раз. На прощанье.
Прощай, Ливви».
Он приблизил лицо к ее щеке.
И испуганно вскрикнул, когда ее руки взметнулись вверх. Ее глаза распахнулись. Она схватила его за шею и сдавила пальцами горло.
— О-о-ох-х-х… — выдохнул он.
Она смотрела на него, а ее пальцы сжимались все сильнее, сильнее…
— НЕТ! — просипел он, пытаясь вырваться из ее хватки. — НЕТ! ЛИВВИ, ПОЖАЛУЙСТА! НЕТ!
— Мне нравятся эти синие тени для век. Такие старомодные, — сказала Ливви. Она повернулась к двум своим новым подругам, Сьюзи и Монике. — Как смотрится?
— Потрясающе, — ответила Сьюзи. — Но погоди. У тебя помада на подбородке. — Она приложила салфетку к темному пятну на подбородке Ливви. — Вот.
— Это коричная помада или виноградная? — спросила Моника. Она отодвинула Сьюзи в сторону, чтобы получше рассмотреть Ливви. — При таком освещении толком не разобрать.
С потолка на длинном шнуре свисала обыкновенная шестидесятиваттная лампочка.
Ливви забрала у Сьюзи салфетку и промокнула губы.
— Она черная. Для ночи. Моего любимого времени суток.
Моника усмехнулась.
— И моего. Время веселья. — Она жадно облизала полные, темные губы. Потом взяла расческу и принялась расчесывать свои длинные темные волосы.
Но вонзить кол в тело собственной дочери? Такая задача не по силам ни одному мужчине».
В голове его проносились картины, яркие и отчетливые, словно фотоснимки. Вот Ливви совсем еще крошка. Вот Ливви и Дестини в зимних комбинезончиках лепят своего первого снеговика. Вот Ливви и ее мама делают друг другу макияж, на губах его жены блестит яркая лиловая помада, в волосах блестки…
«Ливви…
Я не могу».
Всхлипнув, он повернулся, чтобы уйти. Но остановился, когда она зашевелилась, застонала во сне.
«Она не моя дочь, — подумал он. — Это уже не Ливви. Это смертоносное существо в теле Ливви. И у меня нет выбора».
Он снова подошел к койке. Обеими руками высоко занес кол. Но в последнее мгновение передумал.
«Поцелую ее последний раз. На прощанье.
Прощай, Ливви».
Он приблизил лицо к ее щеке.
И испуганно вскрикнул, когда ее руки взметнулись вверх. Ее глаза распахнулись. Она схватила его за шею и сдавила пальцами горло.
— О-о-ох-х-х… — выдохнул он.
Она смотрела на него, а ее пальцы сжимались все сильнее, сильнее…
— НЕТ! — просипел он, пытаясь вырваться из ее хватки. — НЕТ! ЛИВВИ, ПОЖАЛУЙСТА! НЕТ!
— Мне нравятся эти синие тени для век. Такие старомодные, — сказала Ливви. Она повернулась к двум своим новым подругам, Сьюзи и Монике. — Как смотрится?
— Потрясающе, — ответила Сьюзи. — Но погоди. У тебя помада на подбородке. — Она приложила салфетку к темному пятну на подбородке Ливви. — Вот.
— Это коричная помада или виноградная? — спросила Моника. Она отодвинула Сьюзи в сторону, чтобы получше рассмотреть Ливви. — При таком освещении толком не разобрать.
С потолка на длинном шнуре свисала обыкновенная шестидесятиваттная лампочка.
Ливви забрала у Сьюзи салфетку и промокнула губы.
— Она черная. Для ночи. Моего любимого времени суток.
Моника усмехнулась.
— И моего. Время веселья. — Она жадно облизала полные, темные губы. Потом взяла расческу и принялась расчесывать свои длинные темные волосы.