Я помотал головой:
— Ни за что. Нет конечно же.
Они с Макклэтчи смотрели на меня, словно я был какой-то подопытной зверюшкой.
Первым молчание нарушил папа.
— Джей в последнее время сам не свой, — признался он Макклэтчи.
На это Макклэтчи только кивнул. Он потирал губы, мерзко причмокивая. Папа снял с гномов суповую банку и грязную газету и принялся запихивать мусор в помойный бак.
— Мне страшно жаль, — тихо произнес он. — Этого больше не повторится. Понял, Джей?
— Понял, — буркнул я.
Мистер Финеас вовсю уплетал какую-то зеленую дрянь, нарытую им в рассыпанном мусоре. Я оттащил пса в сторонку и вырвал у него из пасти эту гадость. Затем я вслед за папой поплелся через дорогу к дому.
Дома отец отвел меня в гостиную.
— Садись. — Он указал на диван. Мистер Финеас тем временем плюхнулся на коврик возле камина.
Я присел на краешек дивана.
— Теперь нас ждет серьезный разговор? — спросил я.
Папа остановился передо мной и нахмурился.
— Скажи, сынок: почему ты так странно себя ведешь? Ты же знаешь, что тебе категорически запрещено подшучивать над соседями.
Я водил рукой по зеленому кожаному подлокотнику.
— Извини, пап, — пробормотал я. — Просто мне… было скучно.
— Ну так найди себе занятие! — отрезал отец. — Я не желаю, чтобы ты и дальше ввязывался в различные неприятности. Ты меня понял?
Я кивнул.
— После ужина марш в свою комнату, и так пять дней, — продолжал папа. — В следующий раз наказание будет куда суровее.
— Но, папа…
Он сердито покачал головой. После чего развернулся и вышел из гостиной.
Я помотал головой:
— Ни за что. Нет конечно же.
Они с Макклэтчи смотрели на меня, словно я был какой-то подопытной зверюшкой.
Первым молчание нарушил папа.
— Джей в последнее время сам не свой, — признался он Макклэтчи.
На это Макклэтчи только кивнул. Он потирал губы, мерзко причмокивая. Папа снял с гномов суповую банку и грязную газету и принялся запихивать мусор в помойный бак.
— Мне страшно жаль, — тихо произнес он. — Этого больше не повторится. Понял, Джей?
— Понял, — буркнул я.
Мистер Финеас вовсю уплетал какую-то зеленую дрянь, нарытую им в рассыпанном мусоре. Я оттащил пса в сторонку и вырвал у него из пасти эту гадость. Затем я вслед за папой поплелся через дорогу к дому.
Дома отец отвел меня в гостиную.
— Садись. — Он указал на диван. Мистер Финеас тем временем плюхнулся на коврик возле камина.
Я присел на краешек дивана.
— Теперь нас ждет серьезный разговор? — спросил я.
Папа остановился передо мной и нахмурился.
— Скажи, сынок: почему ты так странно себя ведешь? Ты же знаешь, что тебе категорически запрещено подшучивать над соседями.
Я водил рукой по зеленому кожаному подлокотнику.
— Извини, пап, — пробормотал я. — Просто мне… было скучно.
— Ну так найди себе занятие! — отрезал отец. — Я не желаю, чтобы ты и дальше ввязывался в различные неприятности. Ты меня понял?
Я кивнул.
— После ужина марш в свою комнату, и так пять дней, — продолжал папа. — В следующий раз наказание будет куда суровее.
— Но, папа…
Он сердито покачал головой. После чего развернулся и вышел из гостиной.