— Велосипед где? — повторил он.
— Э-э… ну-у… долго рассказывать, — промямлил я.
Он открыл дверь, и я ввалился в дом.
— Потерял, что ли? — допытывался папа.
— Типа того, — сказал я. — Он на дне трясины.
Отец пристально посмотрел на меня, и вид у него был нерадостный.
— Так и знал, что ты не поверишь, — сказал я.
Папа вздохнул:
— Я уж и не знаю, чему верить. Не хотелось бы тебя постоянно наказывать, но, Джей, ты же обещал…
— Папа, что такое со всеми этими газонными гномами? — перебил я. — Те двое на крыльце. И в каждом дворе. И…
— Тебе это известно, — ответил папа.
Мама позвала из кухни:
— Эй, вы двое — ужин почти готов! Пора за стол!
Папа отвернулся и пошел на кухню:
— Иду, дорогая!
Я поспешил наверх сполоснуться. Я чувствовал собственный запах: от меня разило болотом. Вспомнив, как тонул в этой песчаной оранжевой жиже, я невольно содрогнулся.
Не уверен, что мне по душе новый район. В двух словах: он опасный и жуткий.
Конечно же, я понятия не имел, насколько здесь жутко на самом деле.
На следующий день я торчал у себя в комнате. Солнечный свет лился в окно, теплый ветерок шевелил занавески. Но выходить было неохота.
Я расставил пробирки и мензурки на своем лабораторном столе. Затем я поместил туда же бутыли с химикатами.
Я с раннего детства повернут на науке. Люблю брать различные химикаты, смешивать вместе и смотреть, что получится. Это расслабляет, и в то же время волнует.
Я изучал коричневую стеклянную бутыль, пытаясь решить, какую смесь приготовить. Налил немного оранжевого химиката собственного приготовления в большую мензурку, затем добавил буквально капельку перекиси водорода. Послышалось тихое шипение, появился резкий горький запах. Я подмешал несколько чайных ложек магния. Но это, по-видимому, ничего не дало.
— Велосипед где? — повторил он.
— Э-э… ну-у… долго рассказывать, — промямлил я.
Он открыл дверь, и я ввалился в дом.
— Потерял, что ли? — допытывался папа.
— Типа того, — сказал я. — Он на дне трясины.
Отец пристально посмотрел на меня, и вид у него был нерадостный.
— Так и знал, что ты не поверишь, — сказал я.
Папа вздохнул:
— Я уж и не знаю, чему верить. Не хотелось бы тебя постоянно наказывать, но, Джей, ты же обещал…
— Папа, что такое со всеми этими газонными гномами? — перебил я. — Те двое на крыльце. И в каждом дворе. И…
— Тебе это известно, — ответил папа.
Мама позвала из кухни:
— Эй, вы двое — ужин почти готов! Пора за стол!
Папа отвернулся и пошел на кухню:
— Иду, дорогая!
Я поспешил наверх сполоснуться. Я чувствовал собственный запах: от меня разило болотом. Вспомнив, как тонул в этой песчаной оранжевой жиже, я невольно содрогнулся.
Не уверен, что мне по душе новый район. В двух словах: он опасный и жуткий.
Конечно же, я понятия не имел, насколько здесь жутко на самом деле.
На следующий день я торчал у себя в комнате. Солнечный свет лился в окно, теплый ветерок шевелил занавески. Но выходить было неохота.
Я расставил пробирки и мензурки на своем лабораторном столе. Затем я поместил туда же бутыли с химикатами.
Я с раннего детства повернут на науке. Люблю брать различные химикаты, смешивать вместе и смотреть, что получится. Это расслабляет, и в то же время волнует.
Я изучал коричневую стеклянную бутыль, пытаясь решить, какую смесь приготовить. Налил немного оранжевого химиката собственного приготовления в большую мензурку, затем добавил буквально капельку перекиси водорода. Послышалось тихое шипение, появился резкий горький запах. Я подмешал несколько чайных ложек магния. Но это, по-видимому, ничего не дало.