Но добраться до нее оказалось не так-то просто.
Паника уникальное состояние человеческого поведения — она способна как вогнать в ступор, так и наоборот, раскрыть массу невиданных талантов. Так сказать, зародить движение из вечного покоя. Говорят именно так и был создан Мир, чье кривое отражение сейчас заняло место жалкой реальности. С одной стороны очень даже допустимо, а с другой — возникает масса сомнений, поскольку нет такой силы, что способна вывести небесные тела из вечной спячки. А вот с крохотным поселением — почему бы и нет. Ведь достаточно одной искры, чтобы разгорелось настоящее пламя.
Неровная стена сколоченная из ржавых металлических листов и пустынного трясуна — дерева, которое уже рождается сухим и безлистным, оказалась высоковата для того чтобы преодолеть ее с одного прыжка.
Облокотившись о стену, недавний пленник согнулся пополам и хорошенько прочистил свои внутренности. Колдовство никогда не проходит без последствий, а в данном случае это лишь первый этап. Своеобразная отдача, как после выстрела.
— Подними клешни, тварь! — донесся из-за угла голос странника.
— А не пошел бы ты, — откликнулся Тень.
Большой палец потянул курок на себя. Раздался легкий щелчок.
— Стреляй рыцарь — так будет проще всем. И мне, и тебе. — Острый взгляд пронзил странника, словно это не у противника, а у него на запястьях виднелись темные борозды от ржавых браслетов.
Впрочем, играть в игры с тем кто не отбрасывает тень — себе дороже.
Отложив все разговоры до лучших времен, странник извлек из-под плаща небольшие металлические дуги.
Теперь его противник напрягся и вновь покосился на неприступную преграду.
— Ох, как же это благородно: мучать истекающего кровью, — процедил Тень.
— Можешь подтереться своим благородством, — рявкнул странник, — иначе к «усмирителям» я добавлю еще парочку вредных микстур.
— Запомни мои слова, муренмук. Жестокость не самое лучшее качество пыльных странников, — едва сдерживая нарастающий гнев, процедил сквозь зубы пленник.
— Не тебе учить меня манерам, тварь!
Острые грани дуги вонзились в стену. Защелкнулся один, второй — пленник покосился на прикованные руки. И сухо констатировал:
— Ничего тебе это не даст, моменраг.
— Тогда и беспокоиться не о чем, — заметил странник.
В ответ раздалась череда проклятий, смачных плевков. В добавок ко всему, пленник еще пустил оглушительного петуха.
Убедившись в надежности оков, странник принялся готовиться к разговору с пристрастием: извлек из кармана монету со стертым лицом, кусок сургучовой печати и моток шерстяных ниток.
Тень окончательно поменялся в лице и стал метаться, будто в приступе лихорадки. Дерганые движения, странный вой — больше всего на свете он напоминал сейчас ужа, который угодил на раскаленную сковороду.
— Будь ты проклят, пыльное отродье! Да чтоб гробовщик соорудил тебе тесную будку, мать твою! — промычал пленник.
— Чирикай-чирикай, говорун, — отмахнулся странник и заткнул его рот кляпом из куска влажного сатина.
Реакция последовала незамедлительно — пропитанная эфирным маслом ткань, явно пришлась Тени не по вкусу. Он принялся фыркать, хрипеть, ощущая приступ удушья.
— Так то лучше, — согласился странник.
Монета уже закуталась в кокон из нитей, сверху пристроился кусок печали, — и в этот самый миг, рыцарь ощутил страшный удар. Плечо в плечо, словно в него на всей скорости врезался мохнатый буйвол, и сбил с ног.
Когда странник поднялся с земли и встряхнул головой, пленника уже и след простыл. А на его месте, прикованный к стене, тихо постанывал незнакомый ему здоровяк, придерживая торчащие из живота внутренности. Тень использовал в качестве оружия — заостренную дугу, — так сказать, усмирил буйный нрав одним движением.
Возле ворот творилось нечто невообразимое. Обезумевшие от страха поселенцы, карабкались на стены, рыли подкопы, царапали ржавые клепки. Каждый из них желал как можно быстрее покинуть захлебнувшееся в крови и смерти родной кров.
— Гони их отсюда! Быстрее! — сипел во все горло Клюк. Орать уже просто не мог.
Вот только его подчиненные были бессильны что-либо изменить. Толпа напирала, толпа давила. Еще чуть-чуть и внутренние засовы не выдержат сумасшедшего натиска.
Несколько стражей попытались выстроить нечто вроде заслона — но идея оказалась, прямо скажем, не очень. Это вчера жители Жаровни были добрыми друзьями, живущими под одной крышей и опаляемые одним солнцем. Теперь все изменилось. Их разбросала по разные стороны баррикад — одни пытались сохранить жизнь себе, вторые — всем остальным. Если бы не паника, они наверняка смогли бы найти общий язык, и хоть как-то договориться. Ведь лишившись защиты, те, кому посчастливиться выжить сегодня, завтра обязательно пожалеют об этом. Отсутствие стен — крах всему! Пустыня не станет терпеть горстку жалких неудачников. День, максимум два, а потом приползут те, кто совсем не прочь, на халяву, поживиться свежим мясом. И тогда уже не спасут ни крепкие двери, ни глубокие погреба.
— Терпи!
— Не могу, страсть как напирают!
— Клич подмогу с противоположной стороны!
Беззвучные от крика голоса, вскоре окончательно увязли в нарастающем гуле. Толпа ухнула, подалась вперед и ворота раскрылись.
— Стойте!
— Куда вы, глупцы?! Ничего у нас не выйдет, — махнул беглецам вслед Клюк.
— Я его поймал! Поймал! Клянусь Вангом-провидцем! — глухой бас заставил застывшую у ворот горстку стражей обернуться.
Местный следопыт по кличке Герг-Торопыга приближался к ним, залихватски постукивая новыми сапогами. И шел он не один — с добычей. Его крепкая рука держала стоптанный ботинок, а тело скользило по песку.
— Вы только гляньте! Это ж, шакалье вымя, сам душегуб!
Остановившись, Герг ослабил хватку и смачно высморкался прямо на человека. Тот лишь застонал, но глаза так и не открыл. Видимо, следопыт здорово оглушил его своим могучим кулачищем.
— Ты где его сцапал? — поинтересовался Клюк.
— Как где? — удивился Герг. — Прямо возле кривого амбара. Сбежать пытался, сучий потрох!
— Крепко ты его! — подметили остальные стражи.