— Фарен-Гат, предупреждаю, будешь приставать к нашим гостям, муж живо вытолкает тебя на улицу охолодиться!
Северянин только отмахнулся:
— Приставать к гостям… Изолья, ты, кажется, издеваешься надо мной! Да выпей я хоть бочку мутнянки, не осмелился бы перейти тропинку самому перегрину…
Кажется, только теперь женщина заметила мой карабин и непривычную для здешних мест одежду.
— Моменраг меня подери. — Она осенила себя знаком Всевышнего и быстро убралась восвояси.
— Итак, — вновь обратился ко мне северянин. — Какими судьбами в наших края, странник? Неужто совы принесли на хвосте, что в здешних подвалах завалялся какая-нибудь редкая вещичка?
Я пропустил его вопросы мимо ушей и не спеша приступил к еде.
— Да брось! Я ведь не из праздного любопытства интересуюсь, — продолжил донимать меня Фарен-Гат.
— А из какого?.. — Я резко отодвинул миску с похлебкой и требовательно уставился на здоровяка.
— Что, из какого? — не понял торговец.
— Из какого любопытства ты интересуешься? — спокойным до неприличия голосом спросил я.
На лице северянина проступила явная озадаченность, которая слегка отрезвила его затуманенный элем разум.
— Х-м-м… да не знаю я… А какое еще бывает любопытство?
— Например, рискованное, — терпеливо объяснил я. Затем немного помедлил и, придвинув плошку поближе, продолжил наслаждаться похлебкой.
Только сейчас северянин понял всю нелепость момента. Напряженно покосившись на мой кожаный браслет с изумрудными камнями, он нервно сглотнул и, стерев рукавом выступивший на лбу пот, осторожно прошептал:
— Великодушно прошу прощения, муренмук. Видимо, хмель ударил в голову, и все-такое…
Я сделал каменное лицо, но ничего не ответил.
Северянин покорно ждал, пока мы закончим трапезу, а потом еще немного, когда я с наслаждением осушу кружку эля.
— Чего ты хочешь, торговец? — наконец поинтересовался я.
— Помощи, странник, чего же еще. Не только для себя, но и для моих людей, — он указал на толпу у себя за спиной.
— Помощи? Для этой шумной компании? — Я сделал вид, что сильно удивлен. — По-моему, они не выглядят нуждающимися…
Фарен-Гат кивнул и попытался объяснить:
— Фарен-Гат, предупреждаю, будешь приставать к нашим гостям, муж живо вытолкает тебя на улицу охолодиться!
Северянин только отмахнулся:
— Приставать к гостям… Изолья, ты, кажется, издеваешься надо мной! Да выпей я хоть бочку мутнянки, не осмелился бы перейти тропинку самому перегрину…
Кажется, только теперь женщина заметила мой карабин и непривычную для здешних мест одежду.
— Моменраг меня подери. — Она осенила себя знаком Всевышнего и быстро убралась восвояси.
— Итак, — вновь обратился ко мне северянин. — Какими судьбами в наших края, странник? Неужто совы принесли на хвосте, что в здешних подвалах завалялся какая-нибудь редкая вещичка?
Я пропустил его вопросы мимо ушей и не спеша приступил к еде.
— Да брось! Я ведь не из праздного любопытства интересуюсь, — продолжил донимать меня Фарен-Гат.
— А из какого?.. — Я резко отодвинул миску с похлебкой и требовательно уставился на здоровяка.
— Что, из какого? — не понял торговец.
— Из какого любопытства ты интересуешься? — спокойным до неприличия голосом спросил я.
На лице северянина проступила явная озадаченность, которая слегка отрезвила его затуманенный элем разум.
— Х-м-м… да не знаю я… А какое еще бывает любопытство?
— Например, рискованное, — терпеливо объяснил я. Затем немного помедлил и, придвинув плошку поближе, продолжил наслаждаться похлебкой.
Только сейчас северянин понял всю нелепость момента. Напряженно покосившись на мой кожаный браслет с изумрудными камнями, он нервно сглотнул и, стерев рукавом выступивший на лбу пот, осторожно прошептал:
— Великодушно прошу прощения, муренмук. Видимо, хмель ударил в голову, и все-такое…
Я сделал каменное лицо, но ничего не ответил.
Северянин покорно ждал, пока мы закончим трапезу, а потом еще немного, когда я с наслаждением осушу кружку эля.
— Чего ты хочешь, торговец? — наконец поинтересовался я.
— Помощи, странник, чего же еще. Не только для себя, но и для моих людей, — он указал на толпу у себя за спиной.
— Помощи? Для этой шумной компании? — Я сделал вид, что сильно удивлен. — По-моему, они не выглядят нуждающимися…
Фарен-Гат кивнул и попытался объяснить: