Отчим обиделся.
— Врёшь ты всё, — сказал он. — Я десять лет служу в церкви старостой, и то мне не было ни одного видения, а к тебе сразу и ангелы прилетели.
Тут отчим ущипнул Федюню больно, как никогда, и пошёл дальше спать. А Федюня пролежал всю ночь, не сомкнув глаз.
Утром Федюня прежде всего открыл сундук и достал оттуда тяжёлую книгу. На ней было написано: «Нива». Федюня положил книгу на лавку и стал по складам читать стихотворение поэта В. Башкина «Ночь». Он всегда читал его, когда на душе было скверно.
«Красивые стихи», — подумал Федюня, и в носу у него защипало. Он всхлипнул и стал молиться:
— Господи, дай господи, чтобы отчим сдох. Господи, дай господи, чтобы отчим от нас ушёл бы навсегда.
Федюня встал. Достал с печи мешочек. Положил в него сухарей и вышел. Он шёл за десять вёрст на железную дорогу. У отца остались братья. Они живут в Санкт-Петербурге. Федюня поедет в Санкт-Петербург и разыщет дядьёв. Он пойдёт к царю и скажет:
«Царь, прогони отчима. Ты добрый. Ты сильный. Ты всё можешь, мне батя об этом говорил».
И царь прогонит отчима, а они с мамкой будут жить вдвоём, и он, Федюня, будет дома главным, будет мамку жалеть и всё делать.
И забор починит.
Вот так и попал Федюня на подножку вагона.
Скоро у него появился попутчик. На одной из станций на подножку подсел высокий мужик. Сел, крепко схватил поручень и спросил:
— Тебя как звать?
— Федюня. А тебя?
— Ухо.
— Как?!
— Ухо. У меня уши большие. Потому и прозвали. У нас в деревне многим прозвища дают. Одного окрестили «Яма на горе». Он хромой. А я в город еду. В городе легче жить. Понял? На завод можно пойти.
Странный человек Ухо. Говорит странно. За нос себя тянет. Возьмёт нос в кулак и тянет.
— А ты тоже в город едешь? — спросил Ухо. — Из дому убежал?
— В город, — ответил Федюня.
— Ну и правильно.
Мало-помалу разговорились.
Темнело. Паровоз работал изо всех сил и разговаривал: чух-чух-чух, та-ти-та, чух-чух-чух, та-ти-та.
В деревнях, что проплывали по обе стороны от поезда, зажглись огоньки. Подножка качалась. В лицо летела угольная пыль и мошкара.
Поезд проскочил не останавливаясь несколько маленьких станций.
— Хочешь, я тебе стих скажу? — спросил Федюня.
— А что такое стих?
— Так. Вроде песни.
— Ну, говори.
прочёл Федюня с выражением, как учили в приходской школе.
— Красиво, — сказал Ухо. — Это стих называется?
— Стих, — ответил Федюня.
— А теперь давай настоящую песню споём, — сказал Ухо.
— Давай, — сказал Федюня.
Ухо басом запел:
Федюня подтянул, и вместе повели:
Ветер срывал с губ слова и уносил их куда-то далеко.
А спустя несколько часов Федюня стоял на вокзальной площади и вертел головой. Он не знал, куда идти. Дома вокруг огромные. Извозчики в смешных шапках орут, зазывают приезжих. Всё не как в деревне. Прямо на домах вывески.
БРАТЬЯ ШТУКЪ. АПТЕКА, —
вслух прочёл Федюня.
Над площадью послышался скрип, а потом звон. Федюня сдёрнул шапку, перекрестился. Церковь звонила. Проходивший мимо господин рассмеялся и показал на большие вокзальные часы. Это звонили они. Федюня совсем растерялся. С Ухом они распрощались. Он поехал куда-то на Охту, искать родственников.
Без конца оглядываясь по сторонам, натыкаясь на редких в такое раннее утро прохожих, Федюня побрёл по широкой улице. В конце улицы уходила в бесцветное небо золотая игла. В воздухе висела изморось — не дождь, а мелкая сырость. Было зябко. Миновав мост с четырьмя вздыбленными бронзовыми конями по углам, Федюня, сам не зная как, через косую арку вышел на просторную площадь. Площадь распахнулась перед ним неожиданно, будто открыли невидимую дверь. В глубине площади стоял длинный коричневый дворец.
«Здесь живёт царь», — подумал Федюня и стал быстро пересекать площадь, чтобы поскорее попасть к царю.
— Стой! Иди сюда!