— Туда? — спросил я, неопределенно махнув рукой в западном направлении.
— Да. Ты знаешь эту улицу?
— Я все знаю, — заверил я. — Держись! Отчаливаем!
У этого паккарда оказался прямо-таки бархатный ход. По сравнению с моим нэшем — просто сказка; Декс, правда, предпочитал родительский кадиллак.
— То, куда мы едем, находится на Стивенс стрит?
— Поблизости, — ответил Декс.
Хотя в его кишках болталось порядочное количество виски, держался он молодцом, словно не выпил ни грамма.
На паккарде мы мигом домчали до бедных кварталов. Стивенс стрит начиналась вполне прилично, но где-то в районе двухсотого номера шли уже дома подешевле, а затем и вовсе одноэтажные лачуги, все более и более убогие. У номера 300 она выглядела еще сносно. У домов кое-где стояли машины времен чуть ли не первых моделей Форда. Я остановил колымагу Декса в указанном месте.
— Выходи, Ли, — сказал он, — теперь немного пройдемся.
Он запер машину, и мы отправились. Свернув на поперечную улицу, прошли по ней сотню метров. За полуразвалившимися оградами росли деревья. Декс остановился у двухэтажного домика с деревянным верхом. Как ни странно, решетка вокруг этих куч с отбросами, составлявших «сад», была почти в приличном состоянии. Он нашел не позвонив. Уже наступила ночь, и по углам шевелились причудливые тени.
— Входи, Ли, сказал он. — Это здесь.
Единственный розовый куст перед домом все же заглушал своим запахом вонь нечистот, пропитавшую, казалось, все вокруг. Декс взошел на невысокое крыльцо, находившееся с боковой стороны дома. На его звонок вышла толстая негритянка. Не говоря ни слова, она повернулась к нам спиной, и Декстер последовал за ней. Я прикрыл за собой дверь.
На площадке второго этажа она посторонилась, пропуская нас вперед. В комнатушке, где стоял диван, бутылка и два стакана, сидели две крошки одиннадцати-двенадцати лет: пухленькая рыжая малышка, усыпанная веснушками, и негритяночка, казавшаяся на вид чуть постарше первой.
Одетые в блузки и коротенькие юбочки, обе они чинно восседали на диване.
— Вот эти господа принесли вам денежек, — сказала негритянка. — Будьте умницами.
Она закрыла дверь, оставив нас с ними наедине. Я посмотрел на Декстера.
— Раздевайся, Ли, — сказал он. — Здесь очень жарко.
Он повернулся к рыженькой.
— Помоги-ка мне, Джо.
— Меня зовут Полли, — сказала малышка. — Вы дадите мне доллары сейчас?
— Ну конечно, — сказал Декс.
Он достал из кармана смятую десятидолларовую бумажку и протянул ее ребенку.
— Помоги мне расстегнуть брюки.
Я все еще не двигался с места и смотрел, как рыженькая встала. Ей было, должно быть, чуть больше двенадцати. Под ее коротковатой юбкой вырисовывалась уже довольно круглая попка. Я знал, что Декс продолжает смотреть на меня.
— Я беру рыжую, — сказал он.
— Ты знаешь, что за такие штуки можно загреметь за решетку?
— Тебя смущает цвет ее кожи? — бросил он грубо.
Так вот что он для меня припас. Он продолжал выжидающе смотреть на меня. Он ждал. Надеюсь, что я все же не изменился в лице. Обе малышки, слегка напуганные, не шевелились…
— Подойди сюда, Полли, — сказал Декс. — Ты хочешь выпить стаканчик?
— Лучше не надо, — сказала она, — я могу вам помочь и так.
Через минуту он был раздет и усадил этого ребенка к себе на колени, подняв ей юбку. Его лицо помрачнело, и он стал тяжело дышать.
— Вы не сделаете мне больно? — сказала она.
— Не мешай мне, — ответил Декс, — а то не получишь денег.
Он запустил руку ей между ног, и она заплакала.
— Замолчи! — сказал он. — Или я прикажу Анне тебя выпороть.
Он обернулся ко мне. Я все еще не двигался с места.
— Так тебя смущает цвет ее кожи? — повторил он. — Хочешь другую?
— И так хорошо, — сказал я.
Я посмотрел на вторую малышку. Она почесывала у себя в голове, совершенно равнодушная к тому, что происходило. Она уже почти совсем сформировалась.
— Иди сюда, — сказал я ей.
— Можешь действовать смело, Ли, — подбадривал Декс, — они чистенькие. Ты когда-нибудь замолчишь?
Полли перестала плакать и громко всхлипнула.
— Мне больно!.. — захныкала она. — Вы слишком грубый…
— Замолчи, — сказал Декс. — Я дам тебе еще пять долларов.