Война закончилась, но почему мне страшно?
Рори входит в замок с первым снегом, на рассвете. Врывается с запахом свежести, подхватывает на руки оробевшего сына, смотрит на меня с легкой смесью любопытства и восхищения. Целует в щеку, пропускает прядь моих волос между пальцев и шепчет на ухо:
— Готовься к ритуалу. Больше полнолуния я ждать не буду.
Дэвид, что стоит за Рори, понимающе улыбается.
Мне холодно. И в один миг счастливый мирок разлетается на осколки. Не могу обмануться, знаю, что это за «ритуал», видела такое уже не раз и не два. И с ума схожу от страха… но улыбаюсь мужу, понимая, что отказать не имею права.
А потом несусь по коридорам замка, обгоняя служанок, врываюсь в ритуальную залу, жмусь к ногам божества и шепчу, растекаюсь у его стоп густым туманом:
— Не хочу, не хочу!
Рори мой муж. Мой хозяин.
— Почему! Почему в твоем мире мужчины все решают! Почему я не могу ничего изменить? Почему?!
Рори чужой, далекий. А мой сумрачный бог так близко. И складки его мраморного одеяния теплые, мягкие, почти живые. И взгляд его вновь туманится, или мне это кажется, и уже сама, без разрешения, понимая, что кощунствую, что поплачусь за свою дерзость, я сажусь моему сумрачному богу на колени, обнимаю его за шею, прижимаюсь губами к его губам.
Мой первый поцелуй. Принадлежит. Ему.
Только один раз. Только один… пожалуйста…
И мир разрывается вокруг красками, а сердце колотится так, что сейчас выскочит. И кажется, что под пальцами уже не мрамор, а шелк серебристых волос, и что губы его мне отвечают, нежно, ласково… Пьянит запах вереска, и сердце взлетает высоко-высоко и разбивается о шум за дверью.
Услышав голоса, пылая, будто меня в кипяток окунули, я соскальзываю с колен моего божества и бросаюсь в боковую дверь. Пока меня не заметили. Что же я натворила?
Может, и хорошо, что моя первая ночь тоже будет частично принадлежать ему?
Может, не все так плохо? Ночью луна не дает мне спать. Сама не зная зачем, я осторожно проскальзываю в щель между портьерами и заглядываю в комнату Лейлы.
Там слишком тихо. Рори сидит на кровати и удерживает Лейлу на коленях, чертит кончиками пальцев линии на ее спине. Лунный свет мягким переливом серебрит волосы Лейлы, сеткой теней покрывает скомканное покрывало. Она двигается медленно, едва заметно, заглядывает Рори в глаза, будто боится, что он исчезнет, губами подбирает капельки пота с его подбородка и выглядит до слез счастливой…
Смогу ли я быть так счастлива?
Рори пронзает меня взглядом, улыбается обещающе, и ноги перестают меня держать. А муж шепчет Лейле:
— Подними бедра выше, — и начинает двигаться сам, все так же не спуская с меня острого внимательного взгляда.
А потом я лежу на кровати, прижав колени к груди, слушаю мягкий смех Лейлы за портьерами, кутаюсь в лунный свет, как в завесу, и тихо плачу. Ну почему… почему вместо горячего сильного Рори я хочу целовать холодное бесчувственное божество? Мой сумрачный бог так одинок… и так холоден… Мой ли? А Рори…
— Не плачь, глупая девочка, — шепчет невесть когда появившийся в моей комнате муж. — Ты совсем не изменилась. И все же выросла… и так красива.
Война закончилась, но почему мне страшно?
Рори входит в замок с первым снегом, на рассвете. Врывается с запахом свежести, подхватывает на руки оробевшего сына, смотрит на меня с легкой смесью любопытства и восхищения. Целует в щеку, пропускает прядь моих волос между пальцев и шепчет на ухо:
— Готовься к ритуалу. Больше полнолуния я ждать не буду.
Дэвид, что стоит за Рори, понимающе улыбается.
Мне холодно. И в один миг счастливый мирок разлетается на осколки. Не могу обмануться, знаю, что это за «ритуал», видела такое уже не раз и не два. И с ума схожу от страха… но улыбаюсь мужу, понимая, что отказать не имею права.
А потом несусь по коридорам замка, обгоняя служанок, врываюсь в ритуальную залу, жмусь к ногам божества и шепчу, растекаюсь у его стоп густым туманом:
— Не хочу, не хочу!
Рори мой муж. Мой хозяин.
— Почему! Почему в твоем мире мужчины все решают! Почему я не могу ничего изменить? Почему?!
Рори чужой, далекий. А мой сумрачный бог так близко. И складки его мраморного одеяния теплые, мягкие, почти живые. И взгляд его вновь туманится, или мне это кажется, и уже сама, без разрешения, понимая, что кощунствую, что поплачусь за свою дерзость, я сажусь моему сумрачному богу на колени, обнимаю его за шею, прижимаюсь губами к его губам.
Мой первый поцелуй. Принадлежит. Ему.
Только один раз. Только один… пожалуйста…
И мир разрывается вокруг красками, а сердце колотится так, что сейчас выскочит. И кажется, что под пальцами уже не мрамор, а шелк серебристых волос, и что губы его мне отвечают, нежно, ласково… Пьянит запах вереска, и сердце взлетает высоко-высоко и разбивается о шум за дверью.
Услышав голоса, пылая, будто меня в кипяток окунули, я соскальзываю с колен моего божества и бросаюсь в боковую дверь. Пока меня не заметили. Что же я натворила?
Может, и хорошо, что моя первая ночь тоже будет частично принадлежать ему?
Может, не все так плохо? Ночью луна не дает мне спать. Сама не зная зачем, я осторожно проскальзываю в щель между портьерами и заглядываю в комнату Лейлы.
Там слишком тихо. Рори сидит на кровати и удерживает Лейлу на коленях, чертит кончиками пальцев линии на ее спине. Лунный свет мягким переливом серебрит волосы Лейлы, сеткой теней покрывает скомканное покрывало. Она двигается медленно, едва заметно, заглядывает Рори в глаза, будто боится, что он исчезнет, губами подбирает капельки пота с его подбородка и выглядит до слез счастливой…
Смогу ли я быть так счастлива?
Рори пронзает меня взглядом, улыбается обещающе, и ноги перестают меня держать. А муж шепчет Лейле:
— Подними бедра выше, — и начинает двигаться сам, все так же не спуская с меня острого внимательного взгляда.
А потом я лежу на кровати, прижав колени к груди, слушаю мягкий смех Лейлы за портьерами, кутаюсь в лунный свет, как в завесу, и тихо плачу. Ну почему… почему вместо горячего сильного Рори я хочу целовать холодное бесчувственное божество? Мой сумрачный бог так одинок… и так холоден… Мой ли? А Рори…
— Не плачь, глупая девочка, — шепчет невесть когда появившийся в моей комнате муж. — Ты совсем не изменилась. И все же выросла… и так красива.