Заглохла вторая турбина. Словно мы въехали в патоку. Эрик отстрелил турбину и давление прекратилось. Я смог говорить.
— Эрик.
— Что?
— Нет ли валерьянки?
— Что? А, понимаю. Скафандр жмёт?
— Конечно.
— Живи так. Дым спустим попозже. Я собираюсь немного попарить в этой гуще, но когда я включу ракету, это будет страшно. Без пощады.
— Нам удастся выбраться?
— По-моему, да. Мы близки к тому.
Сначала ледяным холодом влилось в душу облегчение. Потом гнев.
— Больше нигде нет необъяснимого онемения? — спросил я.
— Нет. А что?
— Если появится, ты проверишь и скажешь мне, идёт?
— У тебя что-то есть на уме?
— Забудь. — Я больше не сердился.
— Чёрт меня возьми, если забуду. Ты же отлично знаешь, что это были механические неполадки, болван. Ты же сам их починил!
— Нет. Я тебя убедил, что я должен их починить. Надо было, чтоб ты поверил — турбины должны опять заработать. Я тебя вылечил, сотворив чудо, Эрик. Просто я надеюсь, что мне не придётся выдумывать для тебя всё новые плацебо на обратном пути.
— Ты так считал и всё-таки вышел на крыло на высоте шестнадцати миль?
— В механизмах Эрика что-то хрюкнуло. — У тебя желудок вместо мозгов, Коротышка.
Я не ответил.
— Ставлю пять тысяч, что неисправность была механическая. Пусть решают механики после нашего приземления.
— Идёт.
Заглохла вторая турбина. Словно мы въехали в патоку. Эрик отстрелил турбину и давление прекратилось. Я смог говорить.
— Эрик.
— Что?
— Нет ли валерьянки?
— Что? А, понимаю. Скафандр жмёт?
— Конечно.
— Живи так. Дым спустим попозже. Я собираюсь немного попарить в этой гуще, но когда я включу ракету, это будет страшно. Без пощады.
— Нам удастся выбраться?
— По-моему, да. Мы близки к тому.
Сначала ледяным холодом влилось в душу облегчение. Потом гнев.
— Больше нигде нет необъяснимого онемения? — спросил я.
— Нет. А что?
— Если появится, ты проверишь и скажешь мне, идёт?
— У тебя что-то есть на уме?
— Забудь. — Я больше не сердился.
— Чёрт меня возьми, если забуду. Ты же отлично знаешь, что это были механические неполадки, болван. Ты же сам их починил!
— Нет. Я тебя убедил, что я должен их починить. Надо было, чтоб ты поверил — турбины должны опять заработать. Я тебя вылечил, сотворив чудо, Эрик. Просто я надеюсь, что мне не придётся выдумывать для тебя всё новые плацебо на обратном пути.
— Ты так считал и всё-таки вышел на крыло на высоте шестнадцати миль?
— В механизмах Эрика что-то хрюкнуло. — У тебя желудок вместо мозгов, Коротышка.
Я не ответил.
— Ставлю пять тысяч, что неисправность была механическая. Пусть решают механики после нашего приземления.
— Идёт.