- Ну что же, тебе в любом случае полагается служанка, так почему бы и не эта.
Господин Наварг окидывает её взглядом.
- Да, она подходит, чистоплотна, выглядит не слишком старой и вполне способна служить. Что скажешь, женщина?
Муниса явно растеряна.
- Но, мой господин, как я могу оставить свой дом? Там ведь моя жизнь.
- Отныне твой дом под защитой моего дома, - холодно обронил маг, - этого довольно?
Муниса испуганно кланяется, а названный Мероном крепко берет меня за плечо. Я выворачиваюсь и тяну его за рукав во двор харчевни, пора расплатиться по счетам, и где у нас тут госпожа кухарка? Ага, вот она, стоит вполне себе смиренно, спрятав руки под передник, глазки потуплены, ну чем не святой ангел божий? Я киваю на неё и жестами объясняю, что мне угодно.
Мерон прищурил глаза, покивал и двумя великолепными ударами перебил ей руки в локтевых суставах. Кухарка взвыла и тут же заткнулась, когда я впечатала пятку в её мерзкую рожу. Вот и всё, больше не будешь ошпаривать кипятком поварят и веселиться не будешь, когда они задыхаются от боли. И никогда больше ты не ткнёшь безответных мальчишек острием вертела и тем более не лишишь ужина выбившихся из сил кухонных девчонок. И под монастырь никого не подведёшь, тварь! Не думаю, что господин Йарин будет долго терпеть никчёмную калеку, пусть она трижды родная сестра. Сдохнешь под забором!
В этой харчевне больше никогда не будут обижать детей, верно, господин Йарин? Оборачиваюсь и смотрю в глаза хозяина, незаметно оказавшегося за моей спиной. Он поспешно кланяется, намёк понят. Отворачиваюсь, этот человек уже никому не интересен.
Господин маг с большим интересом наблюдает этот спектакль, а я благодарно преклоняю колено в трёх шагах от него и жду. Я усвоила кто в этом болоте самая главная жаба, этикет мне ещё покажут и расскажут, а пока с достоинством ждём разрешения подняться с колена. Мои дела здесь закончены, я готова отправиться в новый мир.
- Найдите девочке подходящий наряд, эту женщину отведите к её дому, пусть соберёт необходимое. Жду вас на постоялом дворе в Срединном.
Хлопок и маг ушёл в пространство. О как, телепорты существуют в этом мире. Мерон поманил меня пальцем, и мы тронулись вон из старого мира, пропитанного запахами горелого масла, гниющих отбросов заднего двора и визгливых криков 'Экрима-а-а!'.
Оглянувшись на Мунису, замечаю, что она всё ещё растеряна, вид у неё абсолютно пришибленный, а подле неподвижной фигуры женщины, застывшей в створе ворот харчевни, столь же неподвижно замерли двое мужчин в чёрном.
Помахав женщине, догоняю своего спутника. На рынке городишки я была всего один раз. Мы с Мунисой умудрились незаметно отстать от крестного хода после праздничной службы в храме божьем, свернули в тупичок и притаились, как шпионы. А затем дождались пока орава верующих с нестройными песнопениями свернёт к реке и помчались на рынок за здешними пончиками. Вкуснота неописуемая после мерзкой похлёбки для слуг!
Мой спутник притянул меня к себе поближе, положив здоровенную лапищу на плечо, чтобы не потерялась. Не доходя до рынка, свернули к каменному одноэтажному зданию, где меня приняли в проворные руки две тётки, ободрали мерзкое тряпье и сунули в лохань с горячей водой. Боже ж мой, господи, Иисусе Христе, сыне божий! Я прямо растеклась по деревянному корыту, а меня мыли, тёрли травяными мочалками, отмывали волосы, вычищали грязь из-под ногтей.
После помывки меня высушили, сунули в длинный балахон из небелёного полотна и вручили Мерону, который мгновенно перехватил моё бренное тельце и тут же подтолкнул его к двери в соседнюю лавку.
Миленько в этой лавчонке, по стенам развешаны готовые наряды - юбки, блузки, рубахи, туники, платья, какие-то накидки, шапки, конусообразные китайские шляпы, всё длинное, разноцветное, многослойное! Если судить по господам проезжающим, женщинам положено ходить только в юбках, но для путешествий многие дамы предпочитают мужские наряды и, похоже, здешняя религия сему не препятствует. В прошлом мире я из джинсов не вылезала, посмотрим, как оно тут обстоит с брюками для девочек. Мне уже ясно, что здесь я ребёнок, едва достигший возраста девушки.
Мерон осчастливил хозяина короткой фразой, заставившей того просиять, а затем основательно расположился на табурете, прислонился к стене и впал в нирвану. Похоже, в этом мире мужики тоже не тащатся от дамского шопинга.
Хозяин пригласил меня внутрь подсобки, гостеприимно распахнул дверь и вот оно, счастье, я вижу себя в зеркале. Поясной портрет меня не особо порадовал, серые волосы, пересыпанные сединой, обалдеть... бледная до синевы кожа, коричневые глаза на круглом лице, впалые щеки, высокие скулы, узкие плечики, дитя Бухенвальда... и это я ещё не видела себя в полный рост. А если для полноты картины добавить кривоватые ноги и косолапые ступни, то картинка и вовсе безрадостная. Но мне наплевать на внешность, главное чистота кожи, а если прибавить к бане новую одежду, то можно сказать, что я оказалась в раю!
Спустя малое время я предстала моему спутнику в брюках, сапожках, тёплой рубахе и стёганном жилете с деревянными пуговицами. Довершала наряд косынка из шерсти, повязанная на манер банданы, и шерстяной плащик-накидка с капюшоном.
Мерон покивал, даже не думая расплачиваться с хозяином лавки, после чего мы вышли вон и снова отправились к таверне, где нас уже ждала Муниса с двумя узлами и сундуком.
Упакованное барахло и её самоё погрузили в фургон двое работничков господина Йарина, сунули туда же меня, и Мерон гортанно скомандовал отъезд. Муниса без сил опустилась на боковую скамью и уставилась на меня весьма настороженно.
- Дитя, зачем тебе понадобилось тащить меня в неизвестность?
В ответ я крепко обняла добрую женщину, не может быть, чтобы наша жизнь стала хуже, чем она есть. Этого просто не может быть, понимаешь, Муниса?! Она порывисто ответила на объятие, и мы обе расплакались. Наконец-то...
- Наверное, ты изуродовала кухарку. Я не осуждаю тебя, просто боюсь немного, ты такая маленькая и вдруг столь взрослое решение и жестокое наказание, ох, помоги мне Творец! Так ей и надо, подлой зверюге, дети, возможно, смогут жить спокойно на этой проклятой кухне. Но как ты смогла уговорить господина Мерона? Ох, дитя моё... что же с нами будет?
Что бы с нами не было, хуже не станет!
***
... Выехали мы в середине дня. Наш фургон сопровождали двое чёрных верхами и один кучер. Неприметный мужичок в добротном наряде исправно трясся на облучке, изредка оборачиваясь к нам, если Муниса задавала ему вопрос. Ничего интересного он так и не сообщил, игнорируя прямые вопросы вроде 'куда нас везут' и 'кто такие эти двое верховых'.
Когда Муниса в очередной раз открыла рот, я приложила палец к её губам, не стоит приставать к вознице, он человек подневольный. Мне давно понятно, что сверх разрешённого эта троица и слова не скажет. Муниса покивала и прищурилась заговорщицки, добывая из корзинки здоровенный пирог. Вот так, пока господа хозяева харчевни отходили от визита господина мага, Муниса обобрала кладовку, молодец! Я беззвучно рассмеялась, а Муниса приоткрыла ещё и сундучок - три окорока, большой белый круг, хлеб! Ничего себе! Я сделала большие глаза, а она только рукой махнула:
- Не обеднеют наши с тобой бывшие господа.
Это точно. Мы разрезали пирог, передали по кусману вознице и обоим всадникам, и что приятно, мужики не стали кобениться, а честно съели предложенное. Потом они и ветчинки отведали без особых моральных терзаний, ну и славно. Все довольны, теперь бы запить съеденное.
- Что-то ты мало ешь, детка.
А откуда большой желудок возьмётся, если на бывшем рабочем месте меня в среднем кормили один раз в день. Наши чёрные спутники оказались на редкость молчаливыми. Оба всадника не общались меж собой, имён не называли, даже не переглядывались. Такое впечатление, что каждый контролировал свой сектор пространства впереди нашего маленького каравана, роботы, да и только!
Муниса попыталась прикорнуть на своих узлах, но фургон изрядно потряхивало на ухабах, так что вскоре мы обе выбрались на свободу и зашагали рядом с повозкой. С обеих сторон от возницы имеются подножки, так что мы изредка запрыгиваем на них, я из озорства, а Муниса от усталости. Думаю, ей скучно, я всё время молчу, и пока хорошо получается только улыбаться, таращить глаза и подмигивать.
Спустя пару-тройку часов пришлось снова сидеть в фургоне, сменилось 'дорожное покрытие', и мы попрятались, чтобы не глотать пыль. Я вспомнила, как устраивались в кузове бортовой машины мои студенты-туристы, расстелила на полу попоны с сидений, махнула спутнице 'делай, как я' и растянулась у её ног. Затем постаралась расслабить все мышцы, двигаясь вместе с этой шайтан-арбой и едва не задремала. А вскоре и подвинулась, когда рядом распласталась моя спутница. Она поворчала, покряхтела и мгновенно уснула. Перезагрузка системы, что вы хотите.
***
Поздним вечером мы прибыли в сонный городишко с блеклым именем Срединный. Фургон медленно протарахтел по самой настоящей брусчатке и встал у широко распахнутых ворот. Сразу видно, подчинённых господина Наварга тут очень хорошо знали и отчаянно боялись. Ничего удивительного, на месте хозяина я бы тоже боялась тех, кто способен выбить из врага душу одним ударом.
- Девчонку и старуху поселишь вместе, обеих отмыть, ужин им в комнаты, нам накроешь в общем зале, - отрывисто распорядился старший.
- Господин Наварг тоже здесь, мой господин? - осведомилась Муниса.
Второй номер резко обернулся в её сторону:
- Ты постараешься в дальнейшем вести себя незаметно, старуха.
С чего бы такая прыть? Как жрать наши пироги, так он первый, а по-простому слова сказать религия не позволяет? Ну и урод!
А первый номер добавил:
- И ты воздержишься от ненужных вопросов.