— Что ты об этом думаешь? — спросил саарсан, повернувшись к Хасте. — Ты веришь, что Аюр в Бьярме и его переносят колдовством с места на место?
— Если бьярские колдуны не заменили мне глаза на речной жемчуг, то не так давно я видел в столице весьма занятного старика, — неспешно заговорил Хаста. — Он сжигал людей одним прикосновением. У нас поговаривали, что этакие чудеса умеет устраивать Светоч Исвархи — главный предстоятель Северного храма. В ту пору Киран был с ним заодно. Однако сейчас ни самого Светоча, ни его людей возле Кирана нет. Разумно предположить, что они рассорились и злокозненный Светоч снова у себя в Белазоре. Учитывая, что земные богатства его не интересуют, я думаю, заговорщики сцепились из-за Аюра. А раз так, царевич и впрямь может быть в Бьярме.
— Что ж, похоже на правду… — Ширам вновь поглядел в спину удаляющемуся купцу. — Иначе зачем бы устраивать представление с возникающими там и сям самозванцами? Думаю, так Светоч не дает Кирану возможности сосредоточиться на поисках. А значит, покуда Киран будет шарахаться от одного царевича к другому, мы должны отыскать истинное убежище Аюра и привезти его в Накхаран. Как бы ни были хороши бьярские колдуны, на севере Аюр не соберет себе войско. Бьяры хорошие охотники, но воины из них — как из плевка стрелы…
— Быть может, тогда я отправлюсь на поиски царевича? — неожиданно предложил Хаста.
— Ты? — нахмурился Ширам, глядя на друга. — Ты мне нужен здесь.
— Мне лестно это знать. Но даже если ты разгромишь еще с десяток отрядов, а я буду тебе рукоплескать, толку с того будет мало. А вот если сам Аюр встанет во главе твоего войска и поднимет солнечное знамя в Дваре, кто во всей Аратте посмеет противостоять ему?
Хаста вдруг почувствовал несвойственное для него воодушевление.
— Подумай, кто лучше меня сможет пройти через земли Бьярмы, пробраться в Северный храм и убедить царевича! — с жаром заговорил он. — Вспомни дни Великой Охоты…
Ширам молча глядел на своего ближнего советника, явно не желая отпускать его от себя — и все же вынужденно соглашаясь с его словами.
— Да, это так. Хорошо, ты пойдешь в бьярские земли. Но отпускать тебя одного чересчур опасно.
— Ты же знаешь — я могу пройти там, где не пройдет ни один воин…
— И это верно. Но мы поступим иначе… Марга! — окликнул сестру саарсан. — Возьмешь четырех лучших накхини и отправишься в Бьярму вместе с Хастой, дабы охранять его и во всем ему помогать.
— Да, но… — попытался воспротивиться жрец, в замешательстве взглянув на устрашающую воительницу.
— Такова моя воля, — оборвал его Ширам.
— Брат, — едва сдерживаясь, вмешалась Марга, — могу я поговорить с тобой наедине?
Саарсан тронул конские бока коленями, и послушный его движению скакун сдвинулся с места.
— Брат, за что ты хочешь меня наказать?! — быстро и свирепо заговорила накхини. — Отец-Змей! Мне, дочери саара, сестре саарсана, сопровождать в чужие земли безродного чужака? Я покорна твоей воле, но все же, быть может, ты найдешь кого-нибудь другого? Да и мои девушки прибыли сюда совсем недавно, чтобы в схватке с вендами обрести славу и, согласно обычаю, получить право выйти замуж! В чем же слава — идти за этим худосочным жрецом в бьярские чащобы?
— Высшая слава — если задуманное удастся, — отрезал Ширам. — И да, если говорить о замужестве — приглядись к Хасте.
— Надеюсь, ты шутишь?!
— Он, конечно, не воин, но я не буду возражать, если он пожелает видеть тебя своей женой.
Днем в вендском лесу светло, тихо и сухо. В березняках шелестит под ногами палая золотистая листва, в борах стелется зеленый мох, пахнет грибами, сосновой смолой… Но как только солнце зайдет, лес становится совсем другим, будто наизнанку выворачивается. Словно открываются повсюду окна и двери во владения навий, и начинает оттуда тянуть мертвенным холодом. Вода затянута невесомой пленкой льда, а подмерзшая земля и древесная кора щетинятся белым инеем, будто их коснулось дыхание Мары, госпожи Зимы…
Впрочем, ни Янди, ни Аоранга, устроившихся на ночлег под крутым склоном лесистого холма, не беспокоили ночные духи. Привязав коней, поставив намет и разведя костерок, они уселись по разные стороны огня, и каждый занялся своим делом. Янди, убедившись, что вендов поблизости нет, а рыскающий в зарослях Рыкун посторожит, если вдруг появится что-то неожиданное, затеяла в ближайшем озерце купание и стирку. Теперь она сушила волосы подле костра, распустив светлую косу мягкими волнами по плечам и спине. По соседству на распорках сохло ее разрезное платье. Девушка сидела в одной нижней рубахе и портах на завязочках, подогнув под себя ноги, и быстро плела ведерко из бересты. Второе такое ведерко уже висело над углями, и в нем булькал брусничный отвар, благоухая сладковато-кислым ароматом.
— Может, еще лапти сплести? — подумала Янди вслух, придирчиво разглядывая свое творение. — На обувку столичную сверху надеть, чтобы по лесу красоту не трепать… Сплести тебе лапти, Аоранг? Вот пойдешь к Станимиру вызволять Аюну, а он: «Это что за оборванец мою царевну себе требует?»
Аоранг не ответил. За весь вечер он не проронил и полслова — сидел, опустив на руки лохматую голову, погруженный в мрачные раздумья. Янди прекрасно понимала, что его так гнетет, почему ее «названый братец» и об ужине позабыл. Уже несколько дней они крались по следам вендов, которые увозили Аюну. Выследить их было несложно — всадники и не думали прятаться, ведь они были на своей земле. И вот наконец следы привели к большой деревянной крепости, окруженной посадом и выселками. Откуда у лесных вендов взялась настоящая крепость, если самое большее, на что они были способны, — понатыкать частокол вокруг стана, догадаться было нетрудно.
«Эту крепость построили ваши араттские умельцы, — подтвердила догадки своего спутника Янди. — Станимир им помогал. Он же, когда в столице служил, так Кирану и говорил: сяду здесь, мол, буду для вас дань собирать со всех окрестных племен. И почти не соврал — в самом деле собирает. Правда, в Аратту не шлет…»
Приближаться к крепости они, конечно, не стали — остановились в соседнем лесу, чтобы отдохнуть от погони и решить, что делать дальше. Вопрос был не праздный. Аоранг потому и сидел, нахохлившись, будто его пригнули к земле тяжкие думы. Перед его глазами стояло счастливое смеющееся лицо Аюны и ее взгляд, устремленный на молодого вождя вендов.
— Она улыбалась ему, — пробормотал он, поднимая лицо и устремляя угрюмый взгляд в огонь.
Янди, не отрываясь от рукоделия и мысленно посмеиваясь, спросила:
— Может, она притворялась? Обхитрить его хотела, в доверие втереться?
— Нет. — Аоранг скрипнул зубами. — Или я не видел ее глаз? Они сияли! Совсем как в ту ночь, во дворце, когда я избавил царевну от ужасных видений из прошлого…
Зеленоглазая девица вскинула брови и бросила на него любопытный взгляд:
— Ночью, во дворце? О! Расскажи!
Молодой следопыт не ответил, погруженный в свои страдания.
— Да, на этот раз другой, не я избавил ее от жуткого сна…
— Угу, — сладким голоском подхватила Янди. — И теперь Аюна уверена, что пришел конец ее бедам. Синеглазый красавчик освободил ее от разбойников, и скоро вернет ее домой, и будет верно ей служить…
Аоранг наконец оторвал взгляд от огня и взглянул на девушку:
— Она ошибается?
— Конечно, — со злой усмешкой отвечала Янди. — Этот Станимир совсем не прост. Я его давно знаю, еще с тех времен, как он крутился при Киране, всячески доказывая ему свою преданность. Сам он родом из здешних краев, но вырос у своего дяди в земле дривов. Потом в болотный край пришли арьи. Боги отворачивались, чтобы не видеть, что они там творили! После правления Кирана волки в лесах разжирели от человечины. Князя дривов сожгли заживо… А что сделал Станимир? Присягнул Кирану и пошел служить в вендскую стражу! Зато теперь ему известно много такого, что другим вендам и не снилось… Вот Аюна не знает, как его благодарить за то, что он избавил ее от Шереха и его лютвягов. А кто их за ней послал? Он и послал. То-то.
— Но Аюне он зла не причинит?
— Зла? — Янди на миг задумалась. — Зачем? Она дочь Ардвана. А с царевной он может пойти куда дальше, чем собирался… Правда, и царевной можно распорядиться по-разному…
— Что ж… — Мохнач поднял голову и решительно сказал: — Благодарю тебя, Янди, что открыла мне глаза на Станимира. Я вот что решил — проберусь к Аюне и прямо спрошу ее, чего она желает.
Янди усмехнулась и принялась продевать в дужки ивовый прутик, приделывая ручку к берестяному ведру.
— И что ты будешь делать, если она скажет: «Я желаю остаться с ним»?
— Замолчи! Ты, как змея, отравляешь все, чего коснешься!