— Да. Так хорошо. Теперь я согрелась, спасибо, — она отстранилась. Похоже, ей эти объятия неловкости не доставили, Гидеон же не знал, как на них реагировать. В любом случае, он почувствовал легкое разочарование, когда девушка отошла, но, стараясь не подать виду, поднял свой напиток. Забирая стакан с водой, Алекс немного неуклюже качнула рукой, и облилась.
— Черт.
Она взяла салфетку и промокнула воду с блузки.
Гидеон отхлебнул мартини.
— Так… а твоя история? Какая она? — спросил он.
— Я выросла на побережье штата Мэн. У моего отца была устричная ферма, и я помогала ему с работой, так что, можно сказать, я много времени проводила на воде. Мы выращивали устриц подводным способом, за ними надо было нырять, так что я получила свой сертификат «PADI open-water» уже в 10 лет, «PADI wreck diving» в 15 и «nitrox» в 16. Мне, вроде как, понравилось получать сертификаты, — она криво улыбнулась, — и я продолжила. Так что теперь я опытный ныряльщик в пещерах, подо льдом и так далее. Еще иногда занимаюсь глубоководным дайвингом. В общем, я люблю море и все, что с ним связано. Потом я выучилась на специалиста по морской биологии в USC и там же защитила докторскую диссертацию.
— На тему?
— Бентическая жизнь Впадины Калипсо. Это самая глубокая часть Эллинского желоба. Глубина семнадцать тысяч футов.
— А… где именно это находится?
— В Средиземном море, к западу от Пелопонесского полуострова. Я потратила много времени на исследования, находясь на борту НИС «Атлантис», и там же впервые совершила погружение на батискафе «Алвин».
— Круиз вдоль берегов Греции, — хмыкнул он, — неплохой способ получить докторскую степень.
— Смейся, сколько хочешь, но я нигде не чувствую себя по-настоящему дома — только на корабле.
— Забавно, потому что у меня ну никак не получается почувствовать себя как дома, будучи на корабле. Я вообще страдаю морской болезнью. Мне ближе высокие горы Запада и реки, полные форели. Вот это — по мне.
— У тебя морская болезнь, а я боюсь высоты, — улыбнулась она.
— Жаль, — выдохнул Гидеон. — А я-то уж собирался сделать тебе предложение.
Едва он произнес это, как шутка даже ему самому показалась глупой и плоской. Алекс выпила немного воды, и так и не прервала неловкую тишину.
— А что насчет магии? Что именно ты делала?
Она махнула рукой.
— О, мне с тобой не конкурировать! Я делала всякие мелкие пустяки, только чтобы развлечь себя и своих друзей.
— Ну… я был бы рад показать тебе несколько основ.
Она подняла глаза.
— Это было бы замечательно.
— Может, тогда пойдем в мою каюту — при условии, что я смогу ее здесь найти, конечно? Если где я и смогу хорошо показать трюки, так это там. На самом деле, я действительно захватил с собой несколько фокусов. И, уверен, с небольшой помощью ты их быстро освоишь.
— Идем. Я провожу тебя к каютам экипажа.
Он допил мартини, демонстративно хлопнул себя по джинсам, и нарочито нахмурился.
— Ох, кажется, я забыл свой кошелек. Не могла бы ты заплатить бармену? Я буду тебе должен, — он увидел, как на ее лице растягивается улыбка, и едва подавил собственную, упиваясь предвкушением, как она потянется за бумажником и не найдет его на месте. Однако, к его огромному удивлению, она как ни в чем не бывало достала свой бумажник из сумочки и положила его на барную стойку.
— Подожди… это… твой бумажник? — ошеломленно спросил он.
— Конечно, — невозмутимо ответила она, извлекая двадцатку.
Гидеон потянулся к карману и обнаружил, что его собственный бумажник пропал, как и бумажник Алекс.
— Вот дерьмо, — автоматически бросил он. — Наверное, я выронил его на палубе, — он поднялся со стула и тут же рухнул на пол лицом вниз. Не понимая, что происходит, он приподнялся и обнаружил, что шнурки его ботинок связаны между собой. Гидеон посмотрел вверх и увидел, что Алекс тихо посмеивается над ним, держа в руке оба их бумажника… и его наручные часы.
— Итак, Гидеон, — проворковала она, — что там с основами?
От смущения Гидеон не знал, куда деться. Боже, он выставил себя полным идиотом! Кряхтя после падения, он привел в порядок свои шнурки, ощущая, что все сильнее заливается краской. Алекс все это время стояла над ним, ничуть не скрывая своего триумфа. Скрипнув зубами, Гидеон поднялся и отряхнулся от пыли. Теперь смущение начало перерастать во что-то иное, и он пока никак не мог понять, во что именно. Тем временем Алекс вернула ему бумажник и наручные часы.
— Ты не злишься? — спросила она, наконец, перестав издеваться. Голос ее снова звучал мягко и добродушно.
Гидеон окинул ее оценивающим взглядом. Несмотря на то, что она вернула себе самообладание, лицо ее заливал небольшой румянец, агатовые глаза мерцали задорным блеском, длинные волосы непослушными локонами ниспадали на загорелые плечи, а грудь все еще часто вздымалась в такт дыханию, учащенному недавним весельем. Итак, она запросто унизила его… и какова была его реакция?
Всепоглощающее… желание.
Стараясь совладать с собой, он отвел глаза и сглотнул.
— Что ж… наверное, я это заслужил, — он бросил взгляд на бармена, но тот явно был поглощен своими делами и не видел, что только что произошло.
— Так ты все еще хочешь, чтобы я показала тебе каюты экипажа? — спросила Алекс.
— Конечно.
Она повернулась и вышла из бара, а он последовал за ней. Они прошли по путаному лабиринту из коридоров и лестниц и, перешагнув люк переборки, оказались в очередном длинном и тесном коридоре с дверями кают по обеим сторонам.
У одной из них Алекс остановилась и открыла ее.
— У ученых частные комнаты. Эта — моя.
Он последовал за ней внутрь. Каюта оказалась удивительно просторной, с огромной королевской кроватью, двумя иллюминаторами, встроенным шкафчиком, письменным столом, на котором стоял ноутбук, зеркалом и приятными кремово-белыми стенами.
— Вот ванна, — Алекс открыла еще одну дверь, явив уютную ванную комнату с третьим иллюминатором.