Вьехо обнял ее за плечи, поискал взглядом горы, и они зашагали к ним, не очень-то обращая внимания на окружающее.
Тайфун ломал веточки для костра. Веточки ломались с приятным хрустом.
– Принцесса моя, как огонь опалял наши лица… – вздохнул Тайфун в великой задумчивости.
Либе, Шестая Серая, сидела рядом, слушала хруст веточек и стихи. Глухой шлем-армэ покоился под ее рукой, светлые волосы вольно рассыпались по плечам, на бледном лице плясали легкие отсветы костра.
Внезапно заревели с вновь отстроенных стен Черного Замка трубы, мрачные ворота, окованные черным железом, медленно открылись. Тайфун без интереса повернул голову, посмотрел. Три закованные в броню фигуры выехали на площадку перед замком, замерли неподвижно. Со стороны лагеря торговцев донесся вздох ужаса. Вновь заревели трубы. Дрогнула каменная твердь перевала, и из ворот мерной поступью выступила дорожная гвардия Серого Властелина. Три фигуры пришли в движение, возглавив колонну, и отряд, рассекая сумерки, отправился вниз.
– Красиво, – тихо заметила Либе. – Совсем как на сцене княжеского театра. Ужас помчится впереди них на крыльях ночи.
– Ага, стараются, – поддакнул Тайфун, укладываясь у огня. – Приморские бароны умрут от страха.
– А если не умрут?
– Прибавится рабов на трассе, делов-то.
Либе кивнула. Да, она заметила, что любое недовольство действиями Серого Властелина заканчивается одинаково – прибавляется рабов на трассе. Действительно, делов-то.
Костер уютно потрескивал, блики пламени плясали на двух неподвижных фигурах. Титан духа, самое могущественное существо мира, Серый Властелин собственной непостижимой персоной. И она, когда-то Либе Макарёт, а ныне Шестая Серая – гордая, но в общем заурядная дочь властителя мелкого пошиба на самой окраине Северного княжества, тоже не блещущего в списке княжеств континента. Какой прихотливый изгиб жизни свел их возле одного костра? Тем более что рядом, рукой подать – вновь отстроенный Черный замок? С личными палатами Серых, с каминами, у которых сидеть гораздо приятней, чем под открытым небом у костра? И спину не холодит, и все удобства рядом, и вообще? Когда она вступила на путь, приведший ее к костру рядом с Серым Властелином? Она же его убить желала все душой!
Началось все со слов Суйки Нобле, Восьмой Серой, решила она. Нет, даже раньше, с захвата Черного замка. Когда она вдруг поняла, что Черный ужас, пауком угнездившийся на Княжьей тропе, с которым не решались совладать ни княжеские войска, ни доблестные рыцари-поединщики, ни тем более ее отец со своей немалой дружиной – сметен буквально мимоходом, между делом, потому что, видите ли, мешал строить дорогу. Тогда она впервые восхитилась Серым Властелином. И лишь потом были слова Суйки Нобле. На самом деле никакая она, конечно, не Суйка, а Суйянна Блистательная, свергнутая принцесса, девушка трагичной судьбы. Ее управленческие таланты оказались очень к месту в непростом хозяйстве Серого Властелина. И как-то раз, когда они сидели вдевятером в Черном замке и решали, какими договорами, союзами и политическими компромиссами защитить статус Дороги, красавица-бандитка выдала гениальную фразу:
– Серый Властелин строит дорогу – какие договоры?!
Кажется, Голосяра Серебряный даже зааплодировал тогда и в восторге пообещал бросить пить. Они все тогда осознали, что приобщены к Силе, которой плевать на договоры, союзы, политические компромиссы, границы государств и сами государства… и это осознание пьянило сильней любого вина. И привязывало к Серому Властелину сильней любых клятв. А Он… он то валялся в копне сена, то сидел у костра, с тоской глядя в пламя, и совершенно не походил на величайшую силу этого мира. И тогда ей захотелось его понять. Или хотя бы узнать. Или просто быть рядом. Но как это сделать? Ведь Он – непостижимая Сила, а кто она? И тогда она поступила так же, как ее бог и повелитель – захотела и сделала. Просто подошла и встала рядом. Ну и находится рядом до сих пор. На нее, конечно, дико косились – ну и что? Она – строит – дорогу! И вообще, в водовороте свершений Серого Властелина прежние правила и традиции выглядят такими ничтожными! А Серый Властелин, как бы ни скрывал, оказывается, тоже тяготился одиночеством…
– Принцесса моя… – вздохнул Тайфун и сел.
– Как глава пусть нового, но Великого Дома я обязан владеть простейшими охранными заклинаниями! – проворчал он в темноту.
– И ты владеешь! – радостно подхватил внезапно возникший у костра подросток. – Папа, привет! Ну, не удалось застать врасплох – повезет в следующий раз! А мы в гости!
Мимо ошеломленной девушки бесшумно проскользнул еще один подросток и устроился у костра.
– А вот она нас не засекла! – отметил он и бесцеремонно уставился черными глазами. – Папа, ты представишь соратницу? Или в этом мире тоже есть дурацкое правило скрывать истинные имена от чужих?
– Именуют меня – Шестая Серая, а более вам нечего знать обо мне! – надменно произнесла Либе.
За надменностью она тщетно пыталась скрыть океан бушующих чувств. Папа?! То есть эти мальчики – его дети? То есть – у ее бога и повелителя, у ее Серого Властелина есть жена!? Ведь иначе появление детей не объяснить… Либе почувствовала, что совсем недавно отстроенный, новенький, можно сказать, внутренний мир Шестой Серой рушится.
– Все равно узнаем! – странным голосом заявил подросток. – Сама расскажешь. Потому что твой путь золотой нитью вплетен в дорогу нашего отца на всем обозримом мне протяжении, а бессмертная жизнь – она длинная, найдется время для откровений и сердечных признаний…
– Что?!
– Уже ничего! – досадливо качнул головой подросток. – Не обращай внимания. Фрагментарные пророчества – наш расовый недостаток, лучше б вовсе их не было…
– Папа! – перебил его другой подросток, с любопытством посмотрев на Либе. – Тебе нужно вернуться!
– Вы как меня нашли? – хмуро спросил Тайфун.
– Да запросто! Ты же сам построил к себе дорогу! Уж сколы на камне от твоего молота мы различаем! Стучак все детство с ним протаскался!
– По дороге топ-топ – вот и нашли! Хорошая дорога, только не кормят! Пап, у тебя поесть найдется? А то – костер, ночь, шурпа – чуть слюной не захлебываемся!
Тайфун молча потянулся в темноту, придвинул мешок, достал из него пару свертков. У Либе болезненно сжалось сердце – из мешка торчали рукоять горного молота и оружейный футляр. И еда собрана, как перед дальней дорогой. А ей ничего не сказал.
– О, вяленое мясо и сушеные фрукты! – возбудились подростки и вцепились. – Малый эльфийский набор, любим! А наш Предвечный король, аж второй после бога, догадался поставить на защитный полог внутренний сторожок, чтоб на дорожную еду пищал! Пришлось уходить с пустыми котомками, наголодались в пути! Пейзане в этом мире жадные, не кормят!
– Король? – спросила Либе. – У вас – король?
– Не обращай внимания! – отмахнулись подростки. – Никакой он не король, всех подданных меньше сотни, и то если вместе с детьми! Из уважения королем зовем! Элендар – добряк и лапочка, тебе понравится! И госпожа Кареглазая, наша королева, тебе понравится!
– Королева?
– Кареглазка – точно королева! – серьезно сказал подросток. – Настоящая. И не спрашивай, как так получилось – сами не понимаем.
– Малыши, – вздохнул Тайфун. – Я не вернусь к Оксаниэль.
Подростки переглянулись и отложили еду.
– Не, мы согласны, что наша мама не подарок, – досадливо протянул один. – Не зря возлюбленный ее супруг сбежал так далеко, что только в легендах упоминается, но…
– Я не вернусь к Оксаниэль.
Подростки снова переглянулись, вздохнули и придвинулись к костру. Тайфун недовольно поморщился, встал и ушел в темноту.
– Мы не назвались, прекрасная воительница, – виновато пробормотал подросток. – Стучак да Немтырь. А ты – Шестая Серая, мы запомнили.
– Вы – сыновья повелителя, Стучак да Немтырь? – осторожно спросила Либе.
– О, это такой сложный вопрос! – поморщился Стучак. – Но как его еще называть, если я вижу его рядом с рождения? На руках меня носил он, и за проказы ругал, и от мамы защищал, и учил военным искусствам да горным ремеслам… да вообще все, положенное отцу, делал он. Мы все называем его папой, и ничего. Он привык, мы привыкли.
– Вы все?!
– Да нас много там, – вздохнул Стучак. – Остальные сквозь защитный полог не прошли. Толпой-то мы б его быстро уговорили! Маинька с Лялинькой забрались бы на ручки, Гуленька на шее б повисла – он бы сразу поплыл! А так… будем обращаться к разуму.