-Специально приучили. Вы ведь на ночёвках будете вокруг стоянки развёртывать защитные пугала, пропитанные полынью, что отпугнёт ночных хищников. Да и в случае нападения предусмотрено быстрое разбрызгивание полынного экстракта. Вот и обезьяну приучили, чтоб не нервировать в походе. Ей иногда положено специальные таблетки давать, "колёса", как наркоману, чтоб настроение поправить, если депрессия. Ну, туда подмешали чутка полыни, в эти таблетки. Обезьяна теперь от полыни тащится.
-Она нам в бронетранспортёре что-нибудь испортит.
-Чтоб не испортила, будете на цепочке держать, чтоб до пулемёта не дотянулась и тому-подобное.
Смотрю на обезьяну. Она всё жуёт. Это ей дали апельсин, и она его вприкуску с листиком полыни жуёт. Жевать она, видать, горазда. Мощные жевательные мышцы идут по бокам черепа и крепятся к специально для этого созданному природой сильно выступающему гребню вдоль черепа, покрытому редким, но торчащим достаточно высоко прямо-таки панковским коком. Куратор объясняет, что ещё придётся следить, чтоб много полыни не сожрала, иначе может отравиться и сдохнуть.
-Это, кстати, не "она", а "он". Самец.
-Самец? Понятно. А так вроде сразу не разглядеть.
-Начнёт дрочить, тогда разглядите.
Уй,блин. Вот-уж удружили. В комплекте к обезьяне идут всякие для неё штуки, радиомаячёк, видеокамера "третий глаз", крепящаяся к её башке ремнями, это чтобы можно было видеть, что она жрёт. Набор "колёс" от депрессии и памперс с "поясом верности", чтоб снять не могла. Памперс для того, чтобы можно было по сохранённому калу узнать, что жрала. Уй блин, дали задание, ещё и в обезьяньем дерьме ковыряться.
Вообще, обезьяна интересная. Что-то вроде раннего австралопитека, ардипитека или кто там ещё был. Не особо сутулая, спина прямая. Обезьяна прямоходящая. Прямоходящая, но палец на ноге отставлен для захвата за ветки. То, что прямоходящая (бипедализм), ничего особенного не значит. Иногда желают считать, что это признак "человечности", но это не так. Род прямоходящих обезьян на Земле был весьма значительный, но весь вымер, и лишь от австралопитеков пошёл позже род человеческий. Были и гигантские прямоходящие гигантопитеки, по 3-4 метра ростом и в пол-тонны весом, некоторые из них конкурировали с древними пандами в поедании бамбука и конкуренции не выдержали.
Есть две основные теории антропогенеза (происхождения человека), "теория саванны" и акватическая. Более старая, теория саванны, предполагает, что человек выпрямился, стал ходить на двух ногах ради того, чтобы смотреть поверх высокой травы в степи. Так-же, как делают в аналогичных условиях современные антилопы и гепарды, правда, не начавшие от этого ходить на задних лапах всё время. Есть и другие косвенные подтверждения этой теории. Например то, что поднявшись на задние лапы, обезьяна стала меньше перегреваться от солнечных лучей, особенно в полдень, когда наше светило в зените прямо сверху. Появилась конкурентная возможность догонять добычу в самую жару, чему способствовало и удаление шерсти с тела. Интенсивное потоотделение охлаждало, и можно было настичь остановившуюся измождённую дичь.
Позже стала развиваться "водная теория", акватическая. Она предполагает, что человек поднялся на ноги бродя по мелководью и собирая мелкую питательную живность. О "водности" человека косвенно говорит и расположение ноздрей таким образом, что вода не попадает в нос при погружении. А развитое потоотделение, вернее, сальные железы, в этом случае защищает от воды. Так-же пот может очищать кожу от соли морской воды после выхода на сушу. Человек легко задерживает дыхание, может специально "набить" в лёгкие воздух, другие человекообразные обезьяны так не могут. Теорию развили до таких крайностей, что самка "гидропитека" вырастила выдающуюся далеко от тела грудь ради того, чтобы кормить ребёнка плавая на спине, и ещё ребёнок может держаться за длинные материнские волосы, будучи буксируемым ею на плаву, когда мать не может держать его занятыми плаваньем руками. А набухшая от влаги кожа на кончиках пальцев позволяет лучше хватать твёрдых моллюсков и крабов, чувствительность-же пальцев позволяет нашарить еду в мутной воде.
Из более-менее вменяемых теорий есть и ещё одна, достаточно мрачная. Согласно ей, наш предок-падальщик вынужден был переносить в руках к найденной еде камни, с помощью которых приходилось разделывать тушу, дробить кости для извлечения костного мозга, так как ни когтей, ни мощных клыков для разрывания не было. Так и привык ходить на задних,с занятыми руками.
Археологические находки последних времён, если я правильно их понимаю, указывают на то, что наш предок был прямоходящим ещё при жизни в лесу. При этом он сохранял возможность хорошо лазить по деревьям, хоть и делал это не так "круто", как это могут многие другие обезьяны, прямо "перепархивающие" с ветки на ветку (брахиация). А с дерева спускался, предполагаю, не ради суши, а ради воды. И не только ради водопоя. Ибо там, в воде, в мелких ручьях и болотцах, хватает всякой питательной белковой живности. Даже в современной земной средней полосе, ежели придётся заниматься выживанием без запаса консервов, надо идти к воде и ловить там лягушек, собирать ракушки, и не умрёшь от голода. Спускаясь попить водички, обезьяны, конечно, находили всякую живность, и им это понравилось.
В саванну, на опушки, видимо, тоже выходили, как это делают многие современные обезьяны. Ибо известно, что продуктивность гектара степи в растительной пище намного выше, чем гектара леса. Там много всяких клубней, корешков и злаков, а в лесу дерево с созревшими плодами не всегда легко найти. Но всё-таки выходящие в степи обезьяны не испытывают потребности всё время ходить на задних лапах.
А вот в речке без этого никак. Преимущество мелкой лесной речки перед крупной-в ней нет больших хищников, крокодилов. Зато лесной хищник может незаметно приблизиться, прячась за деревьями. Выход-отдалиться от леса по реке. Сухопутному хищнику теперь труднее подкрасться незамеченным, особенно при наличии специальных наблюдателей, которые есть у обезьяньих стаек. Наши предки уплывали от них и, может быть, ещё и кидались чем-нибудь в головы плывущих за ними врагов. Но для этого уже нужна река побольше, чем лесной ручей.
В большой реке, соответственно, большие крокодилы. От них уже надо удирать на сушу. В таких примерно условиях, в прыжках туда-сюда, думается, и продолжилось дальнейшее развитие человечества. В постоянном стрессе, в частой смене места обитания, что требует быстроадаптирующегося мышления. "Что нас не убивает, то нас развивает".
В древних саваннах и находят в основном археологи останки древнейших человекообезьян, не в лесу. Вылезать из реки в степь стоило как ради спасения от крокодилов, так и ради богатой растительной пищи, а так-же для ночёвки на отдельно стоящих деревьях. Из-за таких деревьев, может быть, происходили первые древние сражения вооружённых примитивным оружием обезьянолюдей с самым опасным врагом-с клыкастыми ископаемыми гигантскими павианами. И с себе подобными из другой стаи.
Надо как-то назвать нашего. А как? На ардипитека похож? Ну так пусть будет Арди!
Воспоминания прерываются постепенно нарастающим посторонним звуком. Это явно какой-то двигатель. Вскоре в темноте со стороны открытого моря начинает различаться движущийся нам навстречу объект. Сейчас, после "зимних холодов", в прибрежных водах тоже начинается своего рода весна, свечение моря. Микроорганизмы окрашивают поверхность моря то в серебристые, то в фиолетовые, то в багряные флюоресцирующие цвета, и вот теперь видны мерцающие буруны у корпуса приближающегося объекта. Это идёт по воде прибывший за нами английский гидросамолёт. Вернее, он только по сегодняшней принадлежности английский. А по производству канадский, переоборудованный из противопожарного Бомбардье 415. Грузимся, затаскиваем лодки и мешки со снарягой. Взлетаем. Тут есть оборудование для ночных полётов.
Стараюсь сохранять расслабленное состояние, чему способствует равномерное гудение двигателей. Мыслями стараюсь "растечься", оставаться спокойным в начавшемся приключении с неизвестным финалом.
Дома полно своих приключений. Некоторые летающие падальщики, став временно хищными стервятниками, так разожрались за сезон дождей на жабах и им подобных, что уже стали совсем не летающими. А зачем им было летать? Пища легко доступна в грязи, всегда вблизи, зачем было летать по мешающему дождю? Так и разучиться летать недолго.
Вот один такой и приковылял к нам на участок. Причём умудрился сделать это незаметно. А потом набросился на гуляющего мимо беспечного котёнка. На его беду (ящера,а не котёнка), вблизи старшая из девочек, Нина, тренировалась со своим мечём. Меч, хоть и не заточенный специально, благодаря хорошо поставленному удару нанёс глубокую, смертельную рану, так что незадачливого хищника и добивать не пришлось. Основной удар катаной, маки-учи, позволяет сильно ударить мечом или короткой палкой, когда знаешь как. Рукоятка у меча такая, что на ней хватает места как-бы для трёх хватов, умещается три кулака.Правая рука держит меч возле гарды, а левая возле края рукоятки, при этом в некоторых японских фехтовальных школах даже настаивают, чтобы мизинец левой руки сползал на пятку рукояти. В результате такого хвата получается короткий рычаг.
В конце удара левая кисть движется не в направлении к цели удара, как можно было-бы подумать, а наоборот от неё, к себе. В правой-же кисти образуется дополнительная ось вращения, что значительно усиливает удар.
Этот-же принцип используется и при ударах снизу вверх (о-гасуми\ко-гасуми), рассчитанных на подрубание запястий противника, занёсшего своё оружие для удара. Подозреваю, что и в ранне-средневековой Европе что-то подобное наметилось, но не развилось. Германский скрамасакс и его аналоги других народов часто имели длинную рукоять и слегка схожий с катаной клинок. А кольчуги тех времён имели короткие рукава, что хорошо видно на часто приводимом в пример "гобелене из Байо".
На шум от происшествия сбегаются остальные домочадцы, котёнок, наоборот-удирает. У Нины начинается "отходняк" после боя, ещё-бы, раньше никого крупнее комара не убивала. Бледная, руки трясутся. Остальные девочки, наоборот, в восторге. Хороним незадачливого хищника. Его могила будет органично вписана в наш усадебный комплекс.
После похорон младшие начинают просить меня и Нину учить их фехтованию и вообще боевым искусствам, чтобы тоже сражаться при случае с возможными местными чудовищами. Ну, что делать. Старшей я тоже кое-что могу показать, чего она не знает, из других японских школ, чего не учат в Катори. Например, как создавать мощный ударный рычаг, удерживая меч одной рукой. Для этого ручка упирается в туловище, или-же на неё воздействуют бедром, опуская или поднимая.
Иай-катана у нас одна, и Нина не желает передавать её в неумелые руки, и тренировочных деревянных боккенов, естественно, тоже нет. Значит, будут пока учиться фехтовать ручками от швабр. Из них получается уэсибовское, айкидошное дзё почти канонической длины
Фехтование этими палками-дзё штука, конечно, интересная, как система, но в слабых детских или женских руках дзё не кажется опасным оружием. Нормальный мужик может взять в руки лом или обрезок металлической трубы и, используя обильный набор техник, поломать кости врагу, а вот у кого слабые руки тот, кажется, что нет. Но всё меняется в понимании, если знаешь, что к этой безобидной, на первый взгляд, "ручке от швабры", можно привязать первое-же попавшееся под руку "перо", любую подходящую железку, просто вбить гвоздь. Фехтование внезапно становится смертельным. Получается оружие намного более опасное, чем нож в руке. Правда, следует помнить, что юридически это будет считаться специально изготовленным оружием.
Вот и пусть пока так, безопасно потренируются. И насчёт карате ещё пристали, подавай им только карате, больше ни о чём и слышать не хотят. Ну, пускай. По тому-же принципу, что и с дзё, кстати, получается. Слабые руки не могут нанести полноценную травму ударом, так, чтобы сразу победа, "иккен кесацу", одним ударом наповал. Но опять, как и в случае с дзё, на выручку приходит зажатый в кулак гвоздь. Хорошо поставленными ударами, даже при слабых руках, этот гвоздь легко вбивается в сердце, в горло и тому-подобное. Секция детей-убийц, блин.
А, вспомнил! У меня-же текстолитовый боккен есть, подарили когда-то. Пожалел оставить его в прошлой жизни, сунул в будку, там и лежит где-то, искать сейчас долго, ну значит потом. Прочная штука, кстати, таким боккеном для тренировки силы сучья рубят.
Притомились, сели пить чай во дворике. Идиллия. Вот ещё-бы самовар для полного колорита. Надо будет просить Пронина, пожалуй, чтобы сделал, он-то сможет. Запас высококлассного чая только, увы, не безграничен. Надо будет опять постараться купить, как в Береговой придёт чайный клипер. Впрочем, можно и ещё много всяких штук, трав и специй, заваривать. Самовары, или их предшественники, кстати, на Руси распространились раньше, чем чай. Использовалось военными. Калорийное устройство, требующее мало топлива, в сравнении с костром, что особенно важно в безлесной местности, так-же не выдавало дозор ночью отблесками огня. В прохладном климате важно пить много воды, ибо обмен веществ ускорен, и согреваться тёплым питьём, для чего и заваривались всякие "взвары" из трав, мёда и т.п.
Вдруг замечаю, как что-то блеснуло на соседском участке. Как-будто блик от какой-нибудь оптики. Вот чёрт! Да здесь у всех есть приборы наблюдения, как того требует инспектор береговой обороны! Это значит, что сейчас кто-то может посмотреть на наше чаепитие. И что тогда тот потенциальный наблюдатель увидит? А увидит он сидящую вместе со всеми, среди детей, куклу Памелу с большой голой грудью, заляпанной вареньем, коим дети её пытаются кормить.
-Так, дети! Сейчас немного переставим наши домики, чтобы соседи не очень на нас глазели. А потом пойдём купаться!
Вскакиваю в "шишигу", подцепив один из наших модулей. Начинаю осторожно сдвигать "домик", уменьшая этим обзор с соседнего участка. Жестами отгоняю детей подальше, чтоб ненароком не зацепить. Кукла валится со стула на траву. Редкостная удача! Совсем рядом! Будто-бы нечаянно придавливаю супостатку. Раздаётся громкий "чпок", а потом громкий визг и плач. От неожиданности меня за рулём аж подбросило. Первая мысль была, будто Памела в агонии визжит и плачет. Настолько она уже восприниматься стала, как живой член семьи. Но плакала, конечно, не она, а девочки.
Как-бы у них психотравмы не случилось. Вылезаю, начинаю успокаивать. Внутренне ликуя при этом. Наконец-то удалось избавиться от этого позорища. Теперь можно не бояться, что соседи увидят и невесть-что нехорошее подумают. Вот сейчас устроим ей торжественные похороны возле могилки зарубленного стервятника, пусть там будет мемориал, и заживём счастливо. А дети ноют на все лады:
-Ты убил Памелу! Спаси её! Она ещё живая!
Ну-уж, нет, ни фига! Умерла так умерла! Под придавившей её тяжестью роковая кукла должна была превратиться в рваную клеёнку. Склоняюсь над предполагаемой покойницей. Вот зараза! Тот громкий "чпок", который, как мне подумалось, означает окончательную и бесповоротную кончину моей давней преследовательницы, на самом деле означал совсем другое. С этим громким звуком кукла лишь вытаращила глаза и, главное, кое-что ещё изо рта. Жуткая раздувшаяся голова торчит снаружи, и всё это видно. Адское чудовище! А дети уже почти в истерике.
-Она ещё жива! Спаси её скорей!
Некоторое время просто стою столбом. Борясь с желанием кинуться за своим пулемётом и расстрелять длинными очередями дразнящуюся гадину, бесстыже глядящую на меня выпученными глазами с распухшей морды. Вот ведь какая прочная! Качественно сделали. Помнится, и стоила она на складе дорого, потому её и подсунули в общую кучу товаров, топовая модель. Делать нечего, приходится освободить её от гнёта. Раздувшаяся голова Памелы принимает прежнюю форму, глаза становятся нормальными, а вот рот не очень. Младшие опять начинают плакать. Говорю им:
-Вот сейчас искупаем её и она выздоровеет!
Купание очень популярно, под разговоры о нём и обещание идти купаться многого удаётся достичь. Постепенно успокаиваются. Идём к морю.
Осматриваюсь с берегового обрыва. Никаких крупных животных не видать. Я тут ни разу опасных не видел, но всё-равно надо быть начеку. Мало-ли. Автомат взял с собой на всякий случай, чтоб под рукой был.
Побултыхавшись в лагуне, залезаем на риф. Тут у нас уже есть слегка оборудованное место отдыха, предшествующее задуманной на будущее беседке. Складные стульчики, старый ящик вместо столика, дети на нём рисуют.
-А у Памелы ротик ещё не выздоровел! Надо вылечить!