Герцог прошел сквозь толпу собравшихся гвардейцев к лестнице. Никто не преградил ему путь. То, как гвардейцы подняли своих пленников и, стараясь не шуметь, понесли их к выходу, выглядело, по крайней мере, на взгляд Дерри, довольно комично.
Йорк не задержался у тела своего самого могучего солдата, Фрэнсиса, лежавшего у разбитых ворот в луже крови с перерезанным горлом. Он просто перешагнул через него, не удостоив даже взглядом. Связанные пленники застонали от страха, увидев, что сталось с их товарищем, да так громко, что один из гвардейцев наклонился и с силой ударил ближайшего к нему по лицу.
После сумрака зала солнце светило особенно ярко. Дерри вышел во двор последним, и к нему тут же подошел сержант с густыми седыми усами, которого буквально трясло от гнева. Дерри ответил на его приветствие.
– Все в порядке, Хоббс. Твои люди заслужили по пинте пива.
– Я хочу вас поблагодарить за предупреждение, – сказал сержант, бросив злобный взгляд на Йорка, который стоял чуть поодаль, наблюдая за ними. Независимо от чинов и титулов, на сержанте лежала личная ответственность за безопасность Виндзора, и он был взбешен этим наглым вторжением.
– Это моя работа, Хоббс, – возразил Дерри. – Тебе нужно лишь убрать мертвеца. Думаю, своей цели мы добились.
– Вам виднее, сэр. Но я с ужасом думаю, как далеко ему удалось проникнуть. Я все же подам официальную жалобу, если вы не возражаете, сэр. Это просто неслыханно, и король непременно должен узнать о случившемся.
Эта тирада предназначалась для ушей герцога, но тот выслушал ее, не выражая никаких чувств.
– Отнесите этих связанных цыплят в караульное помещение, Хоббс. Я хочу переговорить с ними, прежде чем их отправят обратно на корабль. И с его милостью я разберусь сам.
– Хорошо, сэр. Благодарю вас, сэр.
Бросив на Йорка прощальный взгляд, который мог бы расплавить железо, старый сержант увел своих гвардейцев. Дерри и герцог остались вдвоем.
– Интересно, Брюер, сможешь ли ты уцелеть, имея такого врага, как я, – сказал Йорк. – Его лицо уже утратило багровый румянец, но в глазах все еще сверкали злые огоньки.
– О, смею сказать, что смогу. Я знаю множество гораздо более опасных людей, надутый вы индюк.
Поблизости никого не было, и Дерри сбросил маску добродушного шутника. Он смотрел на своего собеседника с откровенной угрозой.
– Вам следовало оставаться во Франции и выполнять приказы вашего короля. – Дерри ткнул пальцем ему в грудь.
Йорк в ярости сжал кулаки, но знал, что Дерри сотрет его в порошок, почувствовав малейшую угрозу. Всем было хорошо известно, что начальник тайной службы короля регулярно участвует в кулачных боях в Лондоне. Он сам позаботился о том, чтобы этот слух стал достоянием его врагов.
– А его ли это были приказы? – прошипел Йорк. – Заключить перемирие, оставаться в Нормандии и присутствовать на церемонии бракосочетания короля? Я командую армией, Брюер. И мне до сих пор никто ничего не говорил. Кто защитит короля, если я останусь в Кале? Ты подумал об этом?
– Приказы были подлинными? – спросил Дерри с невинным видом.
Йорк презрительно усмехнулся.
– С печатями все было в порядке, как тебе наверняка известно, Брюер. Я бы не удивился, если бы узнал, что ты сам прикладывал руку к расплавленному воску. Я не единственный, кто считает, что ты имеешь слишком большое влияние на короля. У тебя нет ни настоящего чина, ни титула, и тем не менее ты отдаешь приказы от его имени. Кто может подтвердить, что они действительно исходили от короля? И если ты еще раз ткнешь в меня пальцем, будешь болтаться на виселице.
– У меня мог бы быть титул, – возразил Дерри. – Король уже предлагал мне его, но я решил, что в данный момент меня вполне устраивает мое положение. Может быть, я уйду на покой герцогом Йорком, кто знает?
– Тебе никогда не влезть в мои башмаки, Брюер. Тебе никогда не влезть даже в мой гульфик. Ты безродный выскочка… – Герцог не закончил фразу, поскольку Дерри расхохотался ему в лицо.
– В ваш гульфик! Хорошая шутка. А теперь почему бы вам не вернуться на ваш корабль? Вам надлежит присутствовать на свадьбе короля через месяц. Я не хочу, чтобы вы пропустили ее.
– И ты там будешь? – спросил Йорк, бросив на него испытующий взгляд.
От Дерри не ускользнул скрытый смысл этого вопроса. После того как он подверг герцога Йорка унижению в Виндзоре, можно было только догадываться, что тот может предпринять в отношении Брюера во Франции.
– Как я могу упустить такую прекрасную возможность? – ответил Дерри.
Йорк задумчиво улыбнулся.
– Со мной будет моя личная гвардия, Брюер. Сии замечательные приказы не запрещают мне этого. Поскольку на дорогах хозяйничают разбойники, я не буду чувствовать себя в безопасности без сопровождения не менее тысячи, а может быть, и более, человек. Тогда я и поговорю с королем. Интересно, догадывается ли он о том, какую игру ты ведешь?
– Увы, я лишь орудие королевской воли, – ответил Дерри с ухмылкой, за которой скрывался страх перед этой откровенной угрозой. – Мне кажется, король хочет получить несколько лет мира и жену, но колеблется. Вы так не считаете?
– Ты и этот подхалим Саффолк меня не проведете. Что бы вы ни предлагали французам, что бы вы ни замышляли, у вас ничего не выйдет! В том-то и беда. Неужели ты думаешь, что если мы предложим французам перемирие, они оставят нас в покое? Они решат, будто мы пошли на это потому, что чувствуем свою слабость. Даже если перемирие будет заключено, война начнется еще до окончания лета, понимаешь ли ты это, тупица несчастный?
– Я испытываю сильное искушение сбить вас с ног, ваша милость, хотя и рискуя навлечь на себя тем самым гнев короля, – сказал Дерри, вплотную приблизившись к своему собеседнику. – Дайте мне несколько секунд, чтобы взвесить все «за» и «против». Я с удовольствием сломал бы ваш тонкий нос, но вы все-таки герцог и пользуетесь определенной защитой, даже после того, что учинили сегодня в замке. Разумеется, я могу сказать, что вы споткнулись и упали, когда вас преследовали гвардейцы.
– Говори, что хочешь, Брюер. Твои угрозы не пугают меня. Мы еще увидимся во Франции.
– Ах, так вы уезжаете? Очень хорошо. Спустя некоторое время я пришлю ваших людей. И буду с нетерпением ожидать продолжения нашей беседы на свадьбе.
Йорк направился к главным воротам замка. Дерри наблюдал за ним с задумчивым выражением на лице. Дело оказалось сложнее, нежели он рассчитывал. Он узнал о приезде герцога еще два дня назад, и нужно было предупредить об этом караульных. Йорк не должен был проникнуть внутрь замка, не говоря уже о двери, ведущей в королевские покои. Когда это случилось, Генрих все еще молился в часовне, но герцог не располагал этой чрезвычайно важной информацией.
Дерри быстро прокрутил в памяти содержание разговора. Ничего страшного. Такой человек, как Йорк, попытался бы убить его только за ту сцену, которая произошла перед дверью в королевские покои. То, что Дерри усугубил ситуацию оскорблениями и угрозами, не имело значения. Хуже быть уже не могло. Он тяжело вздохнул. Так или иначе, ни в коем случае нельзя было позволить возмущенному герцогу встретиться с королем. Йорк уговорил бы Генриха согласиться на что угодно, и все их труды пошли бы насмарку. Еще утром Дерри знал, что это будет тяжелый день. Все его ожидания оправдались. Интересно, подумал он, много ли у него шансов выжить во время свадьбы в Туре. Нужно сделать все необходимые приготовления на случай, если он не вернется оттуда.
Ему вспомнилось, что старый Бертл не раз делал то же самое. Его предшественник в должности главного шпиона пережил три попытки отравления, а однажды на него в собственной комнате напал вооруженный кинжалом человек. Это часть работы – не раз говорил он. У деятельного, толкового человека всегда есть враги. Если деятельный, толковый человек служит королю, у него враги высокого качества. Дерри с улыбкой вспомнил, с каким смаком старик произносил эти слова.
«– Взгляните на его одежду, ребята. Взгляните на его нож! Высокое качество, ребята, – сказал он им, показывая на тело, найденное в его комнате. – С каким уважением они ко мне относятся, раз подослали столь утонченного джентльмена!»
Бертл, может быть, и был старым подонком, но Дерри он понравился с самого начала. Их объединяло то, что обоим доставляло удовольствие заставлять плясать под свою дудку людей, которые даже не подозревали, что все их решения принимаются за них другими. Бертл считал это тонким искусством. Для Дерри, только что вернувшегося с войны из Франции, это было все равно, что вода для измученной жаждой души.
Дерри сделал глубокий вдох и почувствовал, как к нему возвращается умиротворение. Когда Бертл созывал шестерых своих лучших людей и наделял одного из них своими полномочиями, было ясно, что ему предстоит серьезное дело и что он может не вернуться оттуда, куда забросят его судьба и служебная необходимость. Каждый раз это был другой человек, дабы они не знали, кого он в действительности выбрал своим преемником. Однако старик умер в собственной постели, во сне. Дерри поручил трем врачам проверить, не отравили ли его шефа, чтобы быть уверенным в том, что ему не нужно искать убийцу.
Окончательно успокоившись, Дерри двинулся в сторону караульного помещения, сжимая и разжимая кулаки. Будет совсем не лишним задать двум солдатам трепку, подумал он. Для этого у него было подходящее настроение.
Взошедшее на ясном небе солнце, уже успевшее прогреть воздух, сулило прекрасный летний день. Маргарита поднялась с постели еще до рассвета. Она не была уверена, что спала вообще, поскольку долго лежала в душной темноте, пытаясь представить себе своего будущего мужа и испытывая при этом безотчетный страх. Ее четырнадцатый день рождения, минувший несколько месяцев назад, остался почти незамеченным – всеми, кроме нее, да и она запомнила его в основном потому, что на следующее утро впервые заметила кровь на своей нижней юбке. Она с ужасом рассматривала себя, когда принимала ванну при свете ночной лампы. Горничная сказала ей, что теперь это будет случаться каждый месяц и в течение нескольких дней ей придется подкладывать в нижнее белье куски материи. Для нее это стало символом многочисленных перемен, происходивших с ее телом. У нее заметно увеличились груди, и она сжимала их так, что между ними возникала ложбинка.
Замок давно прогрузился в сон. Последние несколько месяцев золото текло сквозь пальцы ее отца рекой. Он набрал огромный штат прислуги и даже выписал из Парижа модных портных, чтобы они преобразили его худенькую дочь. Швеи трудились днем и ночью, изготавливая наряды для нее, а также для Иоланды и трех кузин, приехавших с юга, которые должны были сопровождать ее во время брачной церемонии. У Маргариты они вызывали раздражение, поскольку постоянно прихорашивались и хихикали безо всякого повода. Вплоть до этого самого утра ей казалось, что свадьба еще не скоро. Она совершенно не ощущала течения времени и теперь не могла поверить, что сегодня выходит замуж за короля Англии. Как же все-таки он выглядит? Этот вопрос приводил ее в такой ужас, что она не осмеливалась произнести его вслух. Все говорили, что его отец был мужланом, дикарем, говорившим по-французски, как простолюдин. Что, если и сын такой же? Она попыталась представить себя в могучих объятиях англичанина, но воображение подвело ее. Это казалось ей слишком странным.
– Доброе утро, мой… муж, – медленно произнесла она. По словам ее старой гувернантки, по-английски она говорила хорошо. Маргарита покраснела при мысли, что король Генрих может принять ее за дуру.
Она подошла к зеркалу и нахмурилась, увидев спутанные каштановые волосы.