На «Софи» воцарилась мертвая тишина. В туго натянутых наветренных снастях слышалось ровное пение ветра, дувшего в двух румбах позади траверза. Первый орудийный расчёт нервно облизывал губы. Их орудие было закреплено по-походному, то есть тесно прижато к порту и принайтовлено.
— Освободить орудие.
Они развязали лопари талей, которые прижимали пушку к борту и перерезали шкимушгар, которым пушечные тали обтягивали с брюком. Негромкий скрип лафетных колёс подтвердил, что орудие освобождено. Матросы держали обе пушечные тали, чтобы во время качки (делавшей откатные тали ненужными) пушка не откатилась от порта, прежде чем была бы подана следующая команда.
— Навести орудие.
Банящий номер засунул свой гандшпуг под казну пушки и быстрым движением приподнял ее, в то время как комендор загнал подъёмный деревянный клин больше чем наполовину, придав стволу горизонтальное положение.
— Вынуть дульную пробку.
Они откатили орудие, так что дуло оказалось где-то в футе от борта. Брасовый вытащил из канала резную раскрашенную дульную пробку.
— Пушку к борту.
Схватившись за пушечные тали, они проворно выбрали их, подкатив лафет в упор к борту, после чего свернули лопари в красивые небольшие бухточки.
— Зарядить запал.
Взяв протравник, комендор вогнал его в запальное отверстие и проткнул фланелевый картуз, лежащий в канале орудия. Затем насыпал тонкозернистого запального пороха из своего рога в запальное отверстие, сделал им пороховую дорожку на полке и старательно растолок её носиком рога. Банящий номер накрыл порох ладонью, чтобы его не сдуло, а пожарный надел рог себе за спину.
— Целься. — К этой команде Джек добавил: «Пусть так и стоит», так как не хотел на этом этапе усложнять задачу вертикальной или горизонтальной наводкой. Два орудийных номера теперь держали пушечные тали. Банящий номер опустился на колено, отвернув голову от орудия, и принялся аккуратно раздувать тлевший фитиль, который он достал из небольшой кадки около орудия (так как на «Софи» еще не было кремневых замков). Юнга стоял с правой стороны сразу за орудием, держа в руках следующий картуз в кокоре. Комендор, державший затравочный бурав и прикрывавший запал, склонился над орудием, прицеливаясь вдоль ствола.
— Пли!
В воздух взлетел фитиль. Комендор коснулся им запала. Долю секунды было слышно шипение, затем вспышка, и орудие извергло ядро, радуя грохотом хорошо прибитого прибойником фунта с лишним пороха, взорвавшегося в ограниченном пространстве. Вспышка пламени в дыму, летящие фрагменты пыжа, выстрел отбросил орудие футов на восемь назад, под наклонившемся комендором и между номерами орудийного расчёта, глубокое «памм» взявшего на себя отдачу брюка — все это произошло почти мгновенно, и тут же раздалась новая команда.
— Закрыть запальное отверстие! — скомандовал Джек, наблюдая за полетом ядра, по мере того, как сопровождающий его белый дым сносило под ветер. Комендор вставил запальную затычку в запальное отверстие, а ядро взметнуло ввысь столб брызг в неспокойном море в четырехстах ярдах по ветру, затем еще один и ещё один, рикошетя еще с полсотни ярдов, прежде чем утонуло. Расчёт крепко держал откатные тали, удерживая орудие от качки.
— Пробанить пушку!
Банящий номер засунул банник из овечьей шкуры в пожарное ведро и, повернувшись к небольшому пространству между дулом и бортом, высунул рукоятку банника в порт и вогнал его в канал орудия. Несколько раз добросовестно провернув его, он вытащил черный банник с небольшим дымящимся лоскутком на нём.
— Зарядить картуз!
Юнга уже держал наготове тугой тканевый мешок. Банящий номер вставил его в канал и хорошенько загнал прибойником вглубь. Комендор, засунув протравник в запальное отверстие, чтобы определить, когда картуз будет на месте, воскликнул:
— На месте!
— Зарядить ядро!
Ядро уже доставали из обоймы, а пыж из сетки, но ядро неудачно выскользнуло из рук и покатилось, виляя, к носовому люку. Обеспокоенные комендор, банящий и юнга кинулись вслед за непредсказуемо катящимся ядром. В конце концов ядро присоединилось к картузу, поверх них туго забили пыж, и Джек скомандовал:
— Пушку к борту! Зарядить запал! Навести орудие! Пли! Мистер Моуэтт, — крикнул он в световой люк каюты, — сколько прошло времени?
— Три минуты и три четверти, сэр.
— Боже мой, Боже мой! — сказал Джек, практически сам себе. В его словаре не оказалось слов, чтобы выразить досаду.
Отряд Пуллингса выглядел испуганным и пристыженным. Расчет третьего орудия разделся до пояса и повязал на головы шейные платки для защиты от искр и грохота. Они поплевывали себе на ладони, а сам Пуллингс нервно суетился рядом с ломами, гандшпугами и банниками.
— Тишина. Освободить орудие! Навести орудие! Вынуть пробку! Пушку к борту….
На этот раз дело пошло живей — управились за три минуты с небольшим. Но они уже не уронили ядро, а Пуллингс помогал откатывать пушку от борта и тянул лопарь откатных талей, при этом рассеянно глядя в небо, чтобы показать, что он тут вроде как ни при чем.
По мере того как отстреливалось одно орудие за другим, меланхолия Джека росла. Оказалось, что расчёты первого и третьего орудий вовсе не были сборищем неудачливых болванов: это и был настоящий средний темп стрельбы на «Софи». Древний, старческий темп. И если бы нужно было ещё хоть как-то наводить орудия, орудуя ломами и гандшпугами, то темп был бы еще медленней. Пятое орудие вообще не выстрелило, так как отсырел порох, и пушку пришлось освобождать от ядра и картуза. Такое могло случиться на любом корабле; жаль, что подобное произошло дважды с орудиями правого борта.
Для стрельбы орудиями правого борта «Софи» привели к ветру, чтобы не стрелять наобум в сторону конвоя. Идя этим курсом, «Софи» легко покачивалась на волнах, и пока извлекали последний отсыревший заряд, Стивен почувствовал, что во время этой паузы его вопрос не помешает капитану. Он спросил Джека:
— Прошу, скажите мне, почему те суда идут так близко друг от друга. Они ведут между собой переговоры или оказывают друг другу помощь? — Он указал куда-то над аккуратной стенкой гамаков, уложенных в квартердечных сетках.
Следя за его пальцем, Джек целую секунду смотрел на замыкающее судно конвоя — норвежский кэт «Дорте Энгельбрехтсдаттер».
— На брасы! — вскричал он. — Лево руля. Вынести на носу шкоты на ветер — живее! Грот на гитовы!
Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, под круто обрасопленными передними парусами, наполненными ветром, «Софи» увалилась под ветер. Теперь ветер дул по левому траверзу, несколько минут спустя она вышла на фордевинд, а ещё через минуту легла на курс бакштаг с ветром в три румба по правой раковине. Всюду был слышен непрестанный топот множества ног. Уотт и его помощники ревели и свистели словно бешеные, но экипаж «Софи» с парусами управлялся лучше, чем с пушками, и очень скоро Джек смог проорать:
— Прямой грот! Марса-лисели! Мистер Уотт, цепные борги и легванты! Впрочем, вижу, мне не нужно говорить вам, что делать.
— Есть, сэр, — ответил боцман, уже карабкавшийся наверх, позвякивая цепями, которые должны были не дать реям упасть во время боя.
— Моуэтт, поднимайтесь наверх с подзорной трубой и доложите, что вы видите. Мистер Диллон, вы не забудете про того дозорного? Мы спустим с него шкуру завтра, если он до него доживёт. Мистер Лэмб, вы приготовили затычки для заделки пробоин?
— Так точно, сэр, — улыбаясь, ответил тиммерман, так как это был не очень уж и серьезный вопрос.
— На палубе! — закричал Моуэтт, находившийся выше туго натянутых парусов. — На палубе! Это алжирец — лёгкая галера. Они взяли кэт на абордаж. Им еще не удалось захватить его. Мне кажется, норвежцы сдерживают их в рукопашной.
— На ветре есть кто? — заорал Джек.
В наступившей тишине с борта норвежца можно было услышать сердитые пистолетные выстрелы, заглушаемые ветром.
— Да, сэр. Парус. Латинский. Корпус скрыт. Пеленг по носу. Не могу хорошо различить, куда идет. На ост… по-моему, строго на ост.
Джек кивнул, оглядев с носа до кормы батареи обоих своих бортов. Он и так был крупным, но сейчас казался вдвое выше своего обычного роста. Глаза его, синие как море, сияли необычным блеском; на румяном лице вспыхнула улыбка. Нечто похожее произошло со всей «Софи». Её большой новый прямой грот и марсели, чрезвычайно увеличившиеся в ширине за счет лиселей с обеих сторон, так же как и ее коммандер, делали судно, с трудом рассекавшее волны, как будто вдвое крупнее.
— Что ж, мистер Диллон, — воскликнул он, — разве это не удача?