На собрании Президиума Союза СП обсуждается план разных «Библиотек избранного» — поэзии, прозы, критики. N.N. предложил:
— Надо издать том «Избранных доносов».
Разговор в прихожей:
— Правда ли что жена Катаева опять беременна?
— Нет, это у него выкидыш («домика»).
У Ленки{90} в квартире жилец купил граммофон и завел пластинки, в том числе «Интернационал». Когда он их заводил, все вставали. Тогда он стал их заводить в самое неурочное время. И, наконец, они подали на него в суд.
Приехали из Винницы{91}. Ехали с вокзала на извозчике; дул пронзительный и невероятно холодный ветер с севера. Лошаденка у извозчика облезшая, потная, сам извозчик сед и все по-солдатски прикладывает руку к козырьку. Долго ждали номера, наконец вошли, приняли ванну и стали вспоминать о Виннице с юмором — о мальчишках, прибегавших смотреть в гостинице единственный в городе лифт, о студентах, как везде, слушавших жадно, об интеллигенции, тоже слушавшей жадно, но боявшейся выдать эту жадность, дабы не показаться провинциальной, о командирах, уставших, думающих, видимо, совсем о другом, которым вообще на литературу наплевать! Не до того. Позвонили к Тарцову. Он сказал о премиях. Я, узнав, неизвестно почему, расстроился, хотя никогда и не надеялся на премию. Кажется, очень огорчил «Кутузов»{92}. Тамара пошла посылать телеграммы, и у нее долго не принимали мою веселую телеграмму к А. Толстому. Просили переделать — чтобы попроще.
В Виннице обычно в середине зимы кончается уголь, и город остается без света. Эта зима первая, когда угля хватило. Вечером освещается в городе одна-единственная улица, остальные в темноте, и публика гуляет по ней до полуночи. «Солистка джаза», «Иллюзорное кино», трамвай, который два раза, из-за плохих тормозов, срывался с холма и падал в реку. Теперь в тормоза вообще не верят, и трамвай останавливается на горе, пассажиры спускаются вниз и ждут, когда под горой продолжение трамвая придет и заберет их. Какие-то дамы и девицы, штук пять, приходили на все три наши выступления и тщательно слушали одно и то же. Я хотел у них спросить — зачем им это нужно? — да побоялся обидеть. Может быть, они и с добрыми чувствами слушали.
[29-го. Суббота].
После грубого разговора с Ярцевым («Советский писатель»), утром, внезапно, письмо от них с полным отказом… Был на даче. «Крепость» из снега. Пастернак читает рецензии на «Гамлета»{93}.
[31-го. Понедельник).
Были в гостях актеры ЦТКА{94} и А. Д. Попов{95}. Поломали множество бокалов.
6-ое. Воскресенье.
У Пешковых. Толстой хвалил Кончаловского и ругал Сезанна. Было невыносимо скучно, как на трамвайной остановке, затянувшейся на шесть часов.
7-ое. Понедельник.
У Асмусов{96}. Жаркий и непрерывный разговор об Югославии. Михайлов много рассказывал.
8-ое. Вторник.
Премьера «Дон Кихота»{97}. Письмо из Риги о «Бронепоезде».
9-ое. Среда.
Сельвинский читал пьесу [нрзб.]. Говорили о прибл[ижающейся] войне.
11-го. Пятница.
Авдеев (Союз писателей). В 4 часа Борщаговский{98}. Придумал название «Прославим Родину»{99}.
12-го. Суббота.
Был смирный, страдающий желудком, Катаев. Федин не пришел, хотя ему и было предложено пиво. И еще P. M. из ЦТКА. Получает 350 рублей, живет в одной комнате с мужем, с которым развелась и который получает 250 рублей.
13-го. Воскресенье.
Сообщение о Пакте с Японией. У Комы поднялась температура. Он выпил чаю с малиной и лег спать. Гулял далеко вдоль Москва-реки. И немножко писал — пьесу. Маршак заботится, а я не могу писать.
17-го. Четверг.
По пасьянсу, разложенному вместе с Комой, вышло, что в этом году война окончится и благоприятно для нас.
18-го. Пятница.
Позвонил Михайлов и сообщил, что капитулировала Югославия. На улице Куйбышева видел — проезжал Сталин, за ним две машины, одна открытая, рядом еще одна и Поскребышев.
19-го. Суббота.
Все звонят о рассказе к 1-му мая. Получил 3-й номер «30 дней» с «Гусем»{100}. Не писал, гулял.
20-го. Воскресенье.
Написал рассказ «Кладовщик»{101}. Был на заключительном заседании Таджикской декады{102}. «Три мушкетера» — без действия.
21-го. Понедельник.
Приехал Луков. Обещал прийти, не пришел, так как получал диплом лауреата. И не позвонил извиниться. Читал «Три мушкетера» — ряженые.
22-го. Вторник.
«Кладовщика» «Известия», конечно, не напечатали. Переписал «Кладовщика». Был Луков, идет в Кремль на банкет таджиков, крайне доволен. Видел в Евр[ейском] театре «Испанцы»{103}. Явная растрата народных средств.
23-го. Среда.
Исправления в сценарии «Пархоменко». Федин читал воспоминания о Горьком{104}. Очень хорошо.
24-го. Четверг.
Был Луков, Чирков{105}, Зайнеков и Панкратов. Обедали. Из «Известий» неожиданно позвонили, сказали, что рассказ понравился. Но надо сократить наполовину. Я согласился. Сказали, что пришлют, и не прислали.
25-го. Пятница.
Начать «Генштабисты»{106}! Писал — поправки к «Парх[оменко]». Готовился к «Генштабистам».