Однако нам дан маленький маячок восприятия, через божественный язык математики. Может быть, для существ, подобных нам, этого достаточно.
…За Тадж Махалом текла неглубокая река, к которой вели широкие мраморные ступени. Справа заходили в воду индуисты. Некоторые совершали омовение в священных водах; другие медитировали. Слева те же индуисты отправлялись в последний путь. Трупы более богатых жителей Агры сперва сжигали на погребальных кострах, а затем пепел бросали в реку. Тех же, чьи родственники не могли позволить себе оплатить сожжение, после скромной церемонии выбрасывали с пристани на илистую отмель или в воду, если река поднималась. Это делали обычно ранним утром.
В первых лучах рассвета, я наблюдал, как канюки пируют на отмели. Они быстро справились со своей задачей и в пять минут не оставили и следа от трупа. Тогда птицы снялись и улетели. Тадж стоял на берегу позади меня, безмятежно вечный, его цвет неуловимо менялся вместе с лучами солнца, которое поднималось над деревьями, холодный, совершенный купол гробницы мерцал, отбрасывая назад величественные тени. Каким-то образом в этом древнем, чужом мне месте все, казалось, находилось в соответствии друг с другом. Смерть наставала, так и должно было быть. Из этого простого факта вытекала неподвижность Индии. Я подумал о Моцарте и услышал слабую, словно звучащую издалека мелодию, почувствовал, что без усилий скольжу над морщинами коричневого пыльного мира, где бесконечно многообразие фрагментов и безостановочно кипение страстей, смотрел на падальщиков и на купальщиков, чувствуя медленное, грустное колебание двух несовпадающих миров.
Чем можно ограничить размерность мира? А помещается ли (см. рис.) четырехмерная мысль в трехмерном разуме? Или вот еще вопрос — какова толщина той трехмерной страницы четырех и более — мерной книги, где, возможно, записаны параллельные трехмерные миры, один из которых кажется таким реальным. И не приходится ли нам довольствоваться лишь тенями объяснений?
Когда твою машину подстрелят в первом же сражении первой войны века — это не самое ужасное на свете, только ничего хуже Брэдли никак не мог придумать. Они встали чуть свет. Брэдли подбил своего приятеля Пола присоединиться к нему, и они полетели низко над холмами взглянуть на грандиозное скопление людей и техники. Чтобы их не засекли радары, Брэдли скользил над самыми верхушками деревьев, и верхние ветки порой хлестали по брюху корпуса. Еще до восхода солнца приятели вылетели на роскошном бесшумном корабле и скользили над широкими полями с расчетом на то, что поднимающееся солнце ослепит расположенные на земле оптические датчики.
Зрелище было воистину захватывающим. Сверкающие колонны, едкий дым над руинами, доносящиеся издалека приглушенные звуки сражения.
А потом их подстрелили.
Попали не прямо, а, к счастью, вскользь. Кренясь в прошитом снарядами воздухе, корабль смог перелететь через две гряды холмов. Приземлились они тяжело и остались живы только благодаря подушкам безопасности.
Из потерпевшей крушение машины им помогли выбраться оказавшиеся поблизости люди из военного отряда, и мальчикам не оставалось ничего, кроме как пойти со спасителями. Похоже на то, что командовал тут Декстер, крупный и загорелый мужчина, который сказал им:
— Мы получили известие, что по этой дороге движется группа мехов. Держитесь с нами, тогда, может, уцелеете.
— Еще чего! — вспылил Брэдли.
— Здесь небезопасно, парень, — отрезал Декстер. — Вы безалаберные избалованные дети, и вы угнали корабль. Может, сегодня вам хоть что-то втемяшится в головы.
Он усмехнулся, обнаружив отсутствие двух передних зубов, и махнул рукой, приказывая продолжать путь в неясном свете раннего утра.
Еды ни у кого не было, но даже если бы была, то с ними бы делиться не стали — так решил Брэдли. Бой за западным холмом отрезал все пути снабжения этих некогда сельскохозяйственных угодий.
К середине утра они добрались до перекрестка и сразу же по ошибке подстрелили меха-рабочего. Он заметил отряд в старой дубовой роще на склоне холма и со всей возможной для него скоростью бросился прочь. Он принадлежал к классу R, такой хромированный и блестящий.
Женщина с длинной палкой на плече внезапно скинула свою ношу, прицелилась — и прогремел такой громкий выстрел, что Брэдли подпрыгнул. R-мех упал.
— На сегодня первый, — констатировала женщина, которую тут называли Ангел.
— Должно быть, разведчик, — сказал Декстер.
— За что? — воскликнул пораженный происшествием Брэдли, когда они шли вниз по склону к механизму.
Рассветный воздух все еще был прохладным и влажным.
— Мехи отступают? — нерешительно предположил Пол.
Декстер кивнул:
— Сюда движутся. Держу пари, они ужасно напуганы.
Справа в спине у механизма виднелась небольшая дыра, выстрел пробил расположенный там сервопривод.
— Неплохой выстрел, — произнес кто-то из мужчин.
— Я ж говорила: эти штуковины работают, — гордо заметила Ангел. — На сей раз я хорошенько прицелилась. Помогает.
До Брэдли внезапно дошло, что люди несут с собой не просто механические стержни, а оружие, изготовленное на заводах, где работали исключительно люди. «Орудия убийства, — изумился мальчишка. — Совсем как в стародавние времена. Упоминания о них встречаются, например, в драмах, но сами уже лет сто как незаконны!»
— Может, этот мех просто испугался, — предположил Брэдли. — Его программное обеспечение позволяет испытывать такое чувство.
— С помощью бипера мы послали предупредительный сигнал, — сказал Декстер, хлопнув по ранцу у себя на спине. — Вот прямо отсюда, из этой маленькой штуковины. Если мехи не хотят нарваться на неприятности, им нужно всего-навсего медленно подойти к нам и лечь, чтобы мы взглянули на их программные кубы.
— Блокировали их?
— Конечно. Как еще сможем мы быть уверены?
— Этот удирал, ясно как белый день, — сказала Ангел, перезаряжая винтовку.
— Может, он просто не понял, — стоял на своем Брэдли. — Модели R — проворные, ловкие, их социальные навыки хоть куда.
— Разумеется, понял, — заявила Ангел, открывая центральный порт механизма и вытаскивая оттуда идентификационный куб. Смотрите, он из Санфрана.
— Если он не конфедерат, то зачем ему забираться в такую даль? — спросил чернокожий мужчина по имени Нельсон.
— Верно, — согласился Декстер. — Пометь его как солдата армии южан. — Тут он вручил Брэдли наручный коммуникатор. — Учет будем вести добросовестно. Парень, ты сегодня будешь заносить данные.
— Конфедерат, значит. Ясно, — сказал Брэдли, вводя информацию в коммуникатор. Это простое занятие было как нельзя кстати, оно успокаивало и помогало привести в порядок свои чувства.
— Уж будь уверен! — возбужденно заверил Нельсон. — Только посмотри на него. Какой сообразительный мех, поумней прочих, пытался спастись. Удирал от нас, людей. Ведь к западу отсюда мы только что смяли немало механизмов.
— Никогда не могла себе позволить такую хромированную штуковину, — произнесла Ангел. — И они тоже знали об этом. Один из мехова класса R скалился на меня в супермаркете, пытался выхватить банку соевой тушенки. — Она саркастически рассмеялась. — Тогда на полках уже почти ничего не осталось.
— Изящная вещица, да? — Нельсон пнул механизм, который покатился вниз по склону.
— Только вы его испортили, — подал голос Брэдли.
— Закатите его вон в ту яму, чтобы с дороги не было видно, — приказал Декстер. И жестом показал на Пола. — Ты пойдешь с другим отрядом. Эй, Мерсер!
Вперед шагнул верзила, который только что пытался, минуя шипы, осторожно сорвать плоды с растущей в овраге колючей груши. Все изголодались.
— Перейдешь через дорогу, спустишься вниз и устроишь засаду, — велел ему Декстер. Возьмешь с собой этого парня — тебя ведь Пол зовут, верно? — он поможет тебе. Мы встретим их на перекрестке огнем.