— Зачем об этом думать? Фильм есть фильм.
— Но тогда для чего он нужен?
— Это лишь иллюзия. Просто чья-то выдумка. К тому же не хватает второго куба, — огрызается Мирф.
— А может, он был единственным?
— Слушай, я хочу, чтобы иллюзии меня развлекали, а не напрягали!
Ты вспоминаешь про чтение и связанное с ним могущество.
— Тогда… можно мне его взять?
— Куб? Конечно.
Мирф бросает его тебе. Куб на удивление тяжелый, полупрозрачный, с округлившимися от старости некогда острыми углами. Ты смыкаешь вокруг него пальцы, и тебе нравится его вес. С этого все и начнется. Ты уже знаешь, что будешь бродить по коридорам, высматривая знаки на стенах, и что нечто новое к добру или к несчастью — вошло в твой мир и никогда уже его не покинет.
Тени произведений Роджера Желязны «Кладбище слонов» и «Остров Мертвых» в сочетании с неподражаемым талантом физика Грега Бенфорда породили лихорадочную погоню через массу-время, к которой применим любой эпитет, кроме «медленная».
Эта погоня через всю галактику началась на одной шикарной вечеринке.
Представьте себе галактику в виде роя ярких разноцветных пчел, парящего в воздухе, как пестрый шар. Затем раздавите рой чем-нибудь прямо в полете, так, чтобы он превратился в плоский диск. Темные пчелы летят вместе с цветными, и эти темные линии, перемешиваясь с яркими, закручиваются облачной спиралью.
Пчелы злые, они жужжат и кусаются. И бесконечно роятся.
Вот что такое галактика на взгляд со стороны. У звезд нет воли, их курс и судьба теперь в руках маленьких сущностей о большими претензиями: люди теперь повелевают Всем.
Во всяком случае, такой точки зрения придерживаются дамы и господа галактической империи, протянувшейся через весь этот спиралеобразный диск: они царят над всем в своей забывчивости. Звезды выполняют их повеления. Пчелы жужжат, повинуясь мановению имперской брови.
До тех пор, пока один повелитель не восстанет против другого. Тогда люди становятся такими, какими их создали: смышлеными всеядными приматами, гримасничающими и скалящими зубы друг на друга. Во всех сотнях миллиардов миров древняя кровь стучит и поет в жилах.
Среди гостей на этой вечеринке присутствовали некоторые из этих первобытных созданий, хотя их трудно было распознать под благообразной внешностью и кажущейся мягкостью и рафинированностью манер.
Начиналось все, как водится, совершенно невинно.
Богатая пышнотелая женщина по имени Виссиан схватила его за рукав и вытащила обратно в богато декорированную гостиную. «Сэр Зеб, вы гвоздь вечера! Сэр Зеб, моим гостям есть столько рассказать вам».
Подумать только, он хотел попасть сюда! Почувствовать аромат перемен. И уже начинал уставать от этой планеты, Сирны. Сэр Зеб, надо же. Ему совершенно не нравилось так много путешествовать, о чем он часто забывал.
Даже здесь, в удаленном Секторе, тяжелая рука Империи лежала на всем: искусстве, стиле. Сущность империи представала здесь во всей свой незыблемости; ее вкус тяготел к монументальным формам. Жесткие прямые линии вертикальных плоскостей, выверенные параболы арок, тяжелая каменная кладка — все безупречно правильно и лишено смущающих разум вольностей. Он слегка фыркнул при виде вычурных драпировок и двинулся навстречу толпе, встречавшей его с предельно вежливыми лицами.
Виссиан продолжала разглагольствовать: «…наши самые блестящие умы жаждут познакомиться с вами! Прошу вас!»
Он подавил стон и искательно оглянулся на Фирну, которая была его консортом уже целых десять лет; нечто из ряда вон выходящее в имперских кругах. Она улыбнулась и покачала головой. Ей было не под силу спасти его от этой напасти.
— Сэр Зеб, что вы думаете о таинственных событиях в галактическом центре?
— Мне они по вкусу.
— Но представляют ли эти магнитные сущности угрозу? Они ведь такие огромные?
— И мудрые. Относитесь к ним, как к гигантским дремлющим библиотекам.
— Но они повелевают такими энергиями!
— Тогда относитесь к ним, как к чудесам природы вроде водопадов.
Это замечание вызвало вежливый смех в толпе, полумесяцем сгрудившейся возле него.
— Некоторые в Совете полагают, что мы должны предпринять против них какие-то действия! — воскликнула худая женщина в пушистом бархате, стоявшая с краю толпы.
— Я бы предпочел сражаться с ветром, — сказал Зеб, взяв у проходящего мимо карлика-слуги стимулирующий напиток.
— Сэр Зеб, вы же не можете так легко относиться…
— Я в отпуске, сэр, и могу принимать вещи такими, как они есть.
— Но сами вы, сэр Зеб, видели эти магнитные структуры?
— Нити длиной в сотни световых лет — да. Они прекрасны.
Кто-то спросил с круглыми глазами: «Это было опасно?»
— Разумеется. Никто не заглядывал в центр галактики. Лишь тяжелые протоны пересекают его, а вирулентные рентгеновские лучи освещают им путь.
— Но почему вы рискнули?
— Я — просто дурак, мадам, работающий ради вас, людей.
И тому подобное.
Если поначалу он воспринимал Виссиан как песчинку в башмаке, то теперь она превратилась в булыжник. Час спустя Фирна затащила его в альков и торопливо сказала: «Меня кое-что беспокоит. Похоже, за нами следят. Мы всего в одном червячном прыжке от сборного пункта подразделений флота».
Зеб на время разрешил себе забыть о политике: государственным деятелям так редко выдается отпуск.
— У меня здесь должна быть надежная охрана. Кроме того, я могу получить срочное сообщение по червячной связи, чтобы…