Нет мамочки, нет папочки, бедный я сирота! Деньги? Дай монетку!
Уличный мальчишка сделал колесо, потом сальто, и вокруг его обнаженного тела заклубилась желтая пыль с тротуара.
Лалджи остановился и уставился на грязного светловолосого попрошайку, который приземлился прямо перед ним. Его внимание, похоже, подогрело бродяжку, тот сделал еще одно сальто, улыбнулся, продолжая сидеть на корточках, и на его потной чумазой физиономии появилось хитрое и одновременно нетерпеливое выражение.
— Деньги? Дай денег!
Городская жизнь замерла под гнетом полуденной жары. Несколько фермеров в хлопковых комбинезонах вели мулов в направлении полей. Дома из древесины марки «всепогодная» стояли, прислонившись к своим соседям, точно нагрузившиеся под завязку пьяницы, пропитанные дождем и потрескавшиеся от солнца, но в соответствии с обещаниями строившей их компании вполне надежные. В дальнем конце узкой улицы начинались роскошные зеленые заросли «сойПро» и «хайГро», которые, тихонько покачиваясь и шурша на ветру, тянулись к голубому горизонту. Эта деревенька почти ничем не отличалась от тех, что Лалджи видел, путешествуя вверх по реке, — еще один фермерский анклав, отдающий свою интеллектуальную собственность и отправляющий калории в Новый Орлеан.
Мальчишка, заискивающе улыбаясь и кивая головой, точно змея, готовящаяся нанести удар, подполз поближе.
— Деньги? Монетки?
Лалджи сунул руки в карманы на случай, если у мальчишки поблизости болтаются дружки, и смерил его взглядом.
— А с какой стати я должен давать тебе деньги?
Мальчишка приостановился и поднял голову. Затем открыл рот и тут же его захлопнул, решив вернуться к первоначальному, более привычному сценарию:
— Нет мамочки? Нет папочки? — Однако сейчас его слова прозвучали как вопрос, словно он и сам не был уверен в этом.
Лалджи с отвращением поморщился и собрался было пнуть мальчишку ногой, но тот отскочил в сторону и упал на спину, стараясь увернуться, что на короткое мгновение порадовало Лалджи. По крайней мере попрошайка оказался достаточно резвым. Он повернулся и снова зашагал по улице, а у него за спиной слышались жалобные вопли:
— Не-е-е-ет мамочки! Не- е-е-е-ет папочки!
Лалджи раздраженно тряхнул головой. Мальчишка завывал, выпрашивая деньги, но преследовать его не стал. Значит, он не настоящий нищий. Обычный бродяга — скорее всего случайное творение людей, приехавших в деревню и проявивших особое расположение к светловолосым уличным мальчишкам. Ученые и рабочие «Агрогены» и «Мидвест гроуэр» с готовностью демонстрируют сострадание к жителям деревни, расположенной в самом сердце империи.
Сквозь щель между покосившимися хижинами Лалджи увидел роскошную зелень «сойПро» и «хайГро». Одного взгляда на поля калорий хватило, чтобы в голове у него возникли будоражащие воображение картинки загружающихся барж, которые затем отправятся сквозь шлюзы в Сент-Луис или Новый Орлеан, а оттуда в ненасытные утробы мегадонтов. Это было невозможно — зрелище изумрудных полей убедительно говорило о том, что ни один ребенок не может здесь попрошайничать с достаточной достоверностью. Только не там, где повсюду «сойПро». Лалджи снова с возмущением покачал головой и зашагал по узкой тропке между двумя домами.
В темном переулке витал едкий запах «всепогодной» древесины. Парочка чеширов, прятавшихся в тенях, сорвалась с места и исчезла в лучах яркого солнца. Примерно там же находилась кинетическая лавка, которая прислонилась к своим потрепанным жизнью соседям, заполняя переулок вонью навоза и пота животных, смешивавшихся с запахом древесины. Лалджи приблизился к двери из планок и толкнул ее внутрь.
Лучи солнца золотыми стрелами пронизывали мрак, сладковато пропахший навозом. Два нарисованных от руки плаката, висевших на стене, частично оторвались, но оставались вполне читаемыми. Первый гласил: «Немаркированные калории — это голодающие семьи. Мы проверяем лицензии и маркировку». Под надписью был изображен фермер с ничего не выражающими глазами и его стадо. Спонсором выступали «ПурКалории». Другой плакат принадлежал «Агрогене» и представлял собой стандартный коллаж из спиральных пружин, зеленых полей «сойПро» и улыбающихся детей под надписью: «Мы обеспечиваем мир энергией». Лалджи с мрачным видом разглядывал плакаты.
— Уже вернулись? — Хозяин вышел из комнаты, где располагалась силовая установка, вытирая руки о штаны и стряхивая солому и грязь с сапог. Взглянув на Лалджи, он заявил: — Оказалось, что моих запасов недостаточно, и мне пришлось дополнительно кормить животных, чтобы накопить для вас джоули.
Лалджи пожал плечами, поскольку был уверен, что хозяин в последнюю минуту начнет торговаться, совсем как Шрирам, и ему даже не хотелось принимать возмущенный вид.
— Правда? И сколько?
Хозяин лавки, прищурившись, посмотрел на Лалджи и наклонил голову, словно занимая оборону.
— П-пять сотен. — Голос дрогнул, озвучивая сумму, как будто он поперхнулся от собственной жадности.
Лалджи нахмурился и принялся пощипывать усы. Названная сумма показалась ему неслыханной. Деревню буквально переполняла энергия! И, несмотря на благородные плакаты, висевшие на стене, он сомневался, что калории в этой кинетической лавке добыты честным путем. В особенности учитывая тот факт, что всего в нескольких метрах от нее находились весьма соблазнительные зеленые поля. Шрирам часто повторял, что использовать маркированные калории — это все равно что выбрасывать деньги в метановую компост-машину.
Лалджи снова подергал усы, раздумывая, сколько следует заплатить за энергию, не привлекая к себе ненужного внимания. Не вызывало сомнений, что в деревне полным-полно богатых людей, иначе с чего бы кинетики заламывали такие суммы. Допустим, топ-менеджеров по калориям. Деревня располагалась совсем близко к центру. Возможно, именно здесь энергетические монополии «Агрогены» выращивают свои королевские драгоценности. И тем не менее далеко не каждый, кто тут появляется, настолько богат.
— Двести.
Кинетик с облегчением улыбнулся, продемонстрировав Лалджи желтые неровные зубы. Видимо, чувство вины отступило, когда Лалджи начал торговаться.
— Четыреста.
— Двести. Я могу бросить на реке якорь, и мои собственные силовые установки сделают всю работу.
— На это уйдет несколько недель, — фыркнув, заявил хозяин лавки.
— У меня полно времени, — пожав плечами, ответил Лалджи. — Отправьте джоули в собственные катушки. Я сам справлюсь.
— Мне нужно кормить семью. Триста?
— Вы живете ближе к калориям, чем некоторые очень богатые семьи Сент-Луиса. Двести.
Хозяин лавки грустно покачал головой и повел Лалджи в комнату с силовой установкой. Его тут же окутала еще более густая дымка, пропитанная запахом навоза. Большие кинетические барабаны, накапливающие энергию, высотой в два человеческого роста стояли в темном углу, а грязь и навоз плескались вокруг мощных спиральных пружин высокой точности. Солнечные лучи пробивались сквозь щели в крыше, образовавшиеся там, где ветер сорвал черепицу. Повсюду медленно кружились навозные мухи.
Полдюжины очень крупных быков лежали на рабочих дорожках, их грудные клетки медленно вздымались и опадали, на боках высыхал пот, они отдыхали после того, как скручивали пружины для лодки Лалджи. Быки тяжело дышали и, почувствовав запах чужака, насторожились и подобрали под себя мощные ноги. Когда они стали приподниматься, мускулы, подобные громадным булыжникам, начали перекатываться под шкурами, обтягивающими тощие тела. Быки принялись разглядывать Лалджи, и в их глазах ему почудилось презрение и даже нечто похожее на проблеск разума. Один бык оскалился, выставив желтые зубы — совсем как у его хозяина, и Лалджи с отвращением скривился.
— Покорми их.
— Я уже кормил.
— У них кости сквозь шкуры просвечивают. Если хочешь получить мои деньги, покорми их еще раз.
Мужчина нахмурился.
— Они не должны быть толстыми, они должны закручивать ваши проклятые пружины.
Однако он высыпал две полные пригоршни «сойПро» в кормушки.
Быки тут же засунули в них головы и принялись есть, постанывая от жадности. От нетерпения один из них ступил на бегущую дорожку, посылая энергию в истощенные пружины, но сообразил, что сейчас работа от него не требуется и он может спокойно поесть.
— Они были созданы таким образом, чтобы не становиться толстыми, — пробормотал кинетик.
Лалджи небрежно улыбнулся, отсчитывая купюры, и протянул хозяину лавки. Тот снял пружины Лалджи с катушек, закрепленных на стенде, и сложил их перед пускающими слюни быками. Лалджи поднял пружину, крякнув от тяжести. Ее масса не изменилась, но теперь она слегка подрагивала от энергии, накачанной в нее быками.
— Хотите, чтобы вам помогли их отнести? — Сказав это, мужчина даже не думал двинуться с места.